Орлов, Пётр Петрович

Пётр Орлов

Персональные данные
Представляет	СССР
Дата рождения	11 июля 1912(1912-07-11)
Место рождения	с. Курганово, Тверская губерния, Российская Империя
Дата смерти	1989(1989)
Бывшие тренеры	Фёдор Датлин Николай Панин-Коломенкин Ксения Цезар
Награды
Спортивные достижения Лучшие результаты по системе ИСУ (на международных любительских соревнованиях) Сумма: Не участвовал в соревнованиях по Новой системе судейства

Пётр Петрович Орлов (11 июля 1912, с. Курганово, Тверской губернии, Российская Империя — 1989) — советский фигурист и тренер по фигурному катанию. Трёхкратный чемпион СССР (1946, 1947, 1951 годов) в одиночном катании, бронзовый призёр чемпионата СССР 1938 года в парном катании. Мастер спорта СССР (1938 год), Заслуженный тренер СССР (1958 год).

Биография

Пётр Петрович родился 11 июля 1912 года в селе Курганово Тверской губернии. Фигурным катанием занимался в спортивном обществе «Динамо» Ленинград. В 1938 году окончил Высшую школу тренеров при ГОЛИФК имени П. Ф. Лесгафта. В послевоенные годы разыскал ленинградских фигуристов, возобновил работу секции фигурного катания. Был старшим тренером Ленинградского областного Совета «Динамо», в сезоне 1962—1963 годов был тренером в клубе ЦСКА (Москва). Заслуженный тренер Украинской ССР. Судья республиканской категории РСФСР по фигурному катанию на коньках (1958 год). В 1960 году переезжает из Ленинграда в Киев работать тренером Украинского художественно-спортивного ансамбля «Балет на льду». Воспитал много учеников, в том числе Игоря Москвина, Людмилу Белоусову, Олега Протопопова, Нину Жук и Станислава Жук.

Результаты

Соревнования/Сезоны	1937	1938	1939	1941	1945	1946	1947	1948	1949	1950	1951	1952	1953
Чемпионаты СССР	2	2	3	3		1	1	2	3	2	1		2

Пары

(с И. Крыловой)

Соревнования/Сезоны	1938
Чемпионаты СССР	3

Ссылки

• [www.solovieff.ru/main.mhtml?Part=51&PubID=378 Профиль на сайте В.Соловьёва]

Отрывок, характеризующий Орлов, Пётр Петрович

По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.