Орси, Раймундо

Раймундо Орси
Орси, Раймундо
Общая информация
Полное имя	Раймундо Бибиан Орси
Прозвища	Мумо, Комета Амстердама
Родился	2 декабря 1901(1901-12-02) Авельянеда, Аргентина
Умер	6 апреля 1986(1986-04-06) (84 года) Сантьяго, Чили
Гражданство	Аргентина / Италия
Рост	169 см
Вес	66 кг
Позиция	левый нападающий
Карьера
Молодёжные клубы
1916—1918	Индепендьенте
Клубная карьера*
1918—1928	Индепендьенте
1928—1935	Ювентус	176 (77)
1935	Индепендьенте	32 (9)
1936	Бока Хуниорс	11 (0)
1937	Платенсе	27 (10)
1937	Альмагро	23 (13)
1938	Пеньяроль	? (?)
1939—1940	Фламенго	11 (2)
Национальная сборная**
1924—1928	Аргентина	13 (3)
1929—1935	Италия	35 (13)
1936	Аргентина	1 (0)
Международные медали
Чемпионаты мира
Золото	Италия 1934
Чемпионаты Южной Америки
Золото	Перу 1927
Олимпийские игры
Серебро	Амстердам 1928	футбол
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Раймундо Бибиан «Мумо» Орси (исп. Raimundo Bibiani «Mumo» Orsi; 2 декабря 1901, Авельянеда — 6 апреля 1986, Сантьяго) — аргентинский и итальянский футболист, обладатель Кубка Мира 1934 в составе сборной Италии, серебряной олимпийской медали Летних Игр 1928 в Амстердаме (Голландия), в составе сборной Аргентины. Чемпион Южной Америки 1927 года.

Его карьера началась на исторической родине, в Аргентине, в «Индепендьенте» (1920—1928; 1935), известность в Европе получил во время игры за туринский «Ювентус». Орси присоединился к «Старой Синьоре» в период 1928—1929 гг. и оставался с ней вплоть до 1935 года, выиграв пять чемпионских титулов кряду (1931 — 1935). После отъезда с Апеннин Раймундо Орси провёл остаток своей карьеры в Южной Америке, защищая цвета уругвайского «Пеньяроля» и бразильского «Фламенго».

Орси дебютировал в сборной Аргентины 10 августа 1924 против Уругвая. За 12 последующих лет он провёл 13 матчей и забил 3 мяча. В то время было разрешено выступать за разные национальные сборные одновременно, и поэтому Орси также был заявлен как игрок Скуадры Адзурры (35 матчей; 13 мячей; период с 12 декабря 1929 по 24 марта 1935).

Раймундо Орси умер в 1986 году в возрасте 84 лет.

«Орси — это лучший аргентинский игрок, которого я видел.» Ренато Чезарини

Карьера

Раймундо Орси родился (2 декабря 1901 года в семье итальянца и испанки. С юных лет, как и множество детей эмигрантов, начал играть в футбол на узких улочках родной Авельянеды.

В те годы в Авельянеде «царили» два клуба, «Расинг» и «Индепендьенте». Сначала Орси пошёл на просмотр в «Расинг», но там молодого игрока отвергли, посчитав слишком слабым для футбола, но Орси не сдался и через несколько лет пошёл на просмотр в «Индепендьенте», который принял в свою команду. В молодёжи «Инди» Орси сразу стал лидером клуба, забивая большое количество мячей, но ещё большее количество раз ассистируя своим партнёрам. Игра молодого и техничного нападающего привела к интересу со стороны тренеров основной команды, и уже в 16 лет Орси дебютировал в матче с клубом, который его «отверг» — с «Расингом». Несмотря на удачную игру своей команды, Орси был отправлен в молодёжку «дозревать».

В декабре 1920 года Орси дебютировал в матче чемпионата Аргентины. До Орси атака «Индепендьенте» развивалась в основном в центре поля, медленно доходя до штрафной, но с приходом в команду Раймундо, клуб стал действовать совсем по другому. Благодаря своей технике, Орси мог на скорости обыграть нескольких соперников на своём левом фланге, а потом сделать передачу партнёру или поразить ворота противоборствующей команды. Игра Орси помогла «Индепендьенте» выиграть в 1922 году свой первый, в истории, титул чемпиона Аргентины. А в 1927 году клуб смог повторить это достижение. А между этими достижениями клуб трижды подряд (1924, 1925, 1926) выиграл кубок Независимости.

10 августа 1924 года Орси дебютировал в составе сборной Аргентины в матче с Уругваем. 29 августа 1927 года Орси участвовал в составе сборной в матче кубка Липтона, но на этом турнире аргентинцы проиграли Уругваю 0:1. В том же году он поехал на свой первый крупный турнир — чемпионат Южной Америки, но на самом соревновании Орси провёл лишь одну игру с командой Перу.

В 1928 году Орси, в составе сборной Аргентины, поехал на Олимпиаду в Амстердам. В первом же матче турнира, со сборной США, Орси на 41-й минуте забил свой первый гол за сборную, а на 73-й и второй гол. В следующем матче Орси вновь отличился. Но не голы были главным в арсенале Орси на том турнире: Орси сделал огромное число проходов по своему левому флангу атаки, обыгрывая по два-три соперника за раз, после чего делал голевые передачи. Уже во время соревнования, его кто-то назвал «Кометой», это прозвище закрепилось за игроком, а после турнира к нему добавилось название города Олимпиады Амстердама. В финале турнира Аргентина встречала со своим давним соперником, Уругваем. Первая игра завершилась вничью 1:1 (Орси сделал голевую передачу на Мануэля Феррейру), а второй матч уругвайцы выиграли 2:1. Игру Орси на турнире заметил президент итальянского клуба «Ювентус» Джанни Аньелли. Который ещё в подтрибунном помещении начал переговоры с игроком, сказав во время финала: «Не зависимо от того, сколько он стоит, приведи его сюда». За переход игрока «Ювентус» заплатил сто тысяч лир, а сам Орси получал оклад в 8 тысяч лир ежемесячно. А по прибытии Орси из Аргентины в порт Генуи, Аньелли лично встретил футболиста, подарив ему ключи от новенького автомобиля Fiat 509, золотые часы с бриллиантами в 24 каррата и документы на виллу в Турине. Несмотря на приход, Орси был вынужден ещё несколько месяцев не принимать участия в играх: документы, полностью подтверждающие переход запаздывали. Орси не тратил это время на развлечения, он усиленно тренировался с командой и обустраивался к жизни в Италии. Свой дебютный матч Орси провёл за «Ювентус» 6 октября 1929 года с клубом «Наполи», завершившийся победой «Юве» 3:2. В свой первый год Орси провёл 34 матча за «Ювентус» и забил 15 голов, а сам туринский клуб выиграл свой третий в истории чемпионский титул. С этого же сезона началась 5-ти летняя выигрышная серия «бьянконери». В том же году Витторио Поццо, главный тренер сборной Италии, вызвал Орси под знамёна национальной команды. В составе которой аргентинец дебютировал 1 декабря 1929 года в товарищеской игре с Португалией. Дебют вышел феноменальным: Италия победила 6:1, а сам Орси забил два гола. А спустя полтора года, 12 апреля 1931 года, Орси забил португальцам прямым ударом с углового, став первым футболистом, отличившимся подобным образом в матче национальных сборных команд.

В составе «Ювентуса» Орси продолжал поражать результативностью: после 15 голов в первом сезоне, последовали 20 во втором и третьем, лишь после этого Раймундо немного «сбавил обороты», больше ассистируя партнёрам, чем забивая самостоятельно. Этому снижению результативности поспособствовала страшная травма — 24 декабря 1933 года игрок клуба «Лацио», бразилец Жуан Фантони, которого раз за разом обыгрывал Орси, ударил его по ногам, в результата чего «Мумо» получил перелом малоберцовой кости. Он провёл в больнице полтора месяца, а ещё три не мог даже тренироваться.

Уже в первый год став кумиром болельщиков «бьянконери», Орси оставался им до конца своей карьеры в «Юве», отвечая фанатам любовью. Но самым большим поклонником Орси был Джанни Аньелли, который восхищался его классом и стилем игры, что даже прощал ему все его «шалости». А Орси делал их немало. В Италии он очень быстро пристрастился к роскошной жизни — устраивал грандиозные вечеринки, часто ночами играл на любимой скрипке. Орси очень много денег просаживал в тотализаторе, ставя как на исходы скачек, так и на результаты футбольных встреч, часто Орси просто предлагал пари, предлагая обыграть его в настольный теннис или просто почеканить мяч на время.

В 1930 году Орси выиграл и свой первый титул в составе итальянской сборной, победив в кубке Центральной Европы, ставшей предком кубка Европы. В 1934 году Орси, в составе сборной Италии поехал на чемпионат мира, он был взят Поццо на мундиаль, несмотря на то, что Раймундо только-только «отошёл» от перелома ноги, полученного годом ранее. Орси в первой игре забил сразу два гола, чем заставил замолчать всех критиков. В результате блестящей игры Италии на первенстве мира, она выиграла турнир, а сам Орси стал одним из главным творцов победы команды, сравняв счёт резанным ударом с угла поля в финальной игре за 8 минут до конца встречи. Тот гол не смог зафиксировать ни один из фоторепортёров, присутствующих на матче, в результате на следующей день Орси пришлось повторять его, специально для прессы.

В 1935 году Италия стала готовиться к войне в Эфиопии, был объявлен всеобщий военный призыв. В мае месяце Орси попросил руководителей «Юве» отпустить его в Буэнос-Айрес, а для газет сообщить, что он поехал туда, якобы, из-за болезни своей матери. Аньелли конечно пошёл на встречу своему любимому игроку. Орси долго прощался со своими партнёрами по команде, прежде чем пройти в самолёт, улетающий в Буэнос-Айрес.

После возвращения в Аргентину, Орси ещё выступал за местные клубы, даже провёл 1 матч за сборную страны. А затем завершил карьеру в уругвайском «Насьонале» и бразильском «Фламенго». Завершив карьеру игрока, Орси работал тренером в клубах Аргентины и Чили, включая «Росарио Сентраль» и «Мендосу», «Пасьональ» и «Атланте».

Достижения

• Чемпион Аргентины (2): 1922, 1926
• Чемпион Южной Америки: 1927
• Чемпион Центральной Европы: 1930, 1935
• Чемпион Италии: 1931, 1932, 1933, 1934, 1935
• Чемпион мира: 1934
• Чемпион Уругвая: 1938
• Чемпион штата Рио-де-Жанейро: 1939

Ссылки

• [www.rsssf.com/miscellaneous/orsi-intlg.html Матчи Орси за сборные]
• [www.flamengo.com.br/flapedia/Raimundo_Bibiani_Orsi Профиль во Флапедии]
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/or/raimundo-orsi-1.html Профиль на sports-reference.com]
• [fanat.com.ua/info/people/orsi_rajmundo_bibian_2156.html Статья на fanat.com.ua]
• [www.100-velikih-futbolistov.ru/raymundo_orsi.html Статья на 100-velikih-futbolistov.ru]
• [www.elmundorojo.com.ar/idolos.htm Статья на elmundorojo.com.ar]
• [www.postadelgufo.it/campioni/orsi.html Статья на postadelgufo.it]
• [www.storiedicalcio.altervista.org/orsi.html Статья на storiedicalcio.altervista.org]
• [ilpalloneracconta.blogspot.com/2007/12/raimundo-orsi.html Статья на blogspot.com]

</div> </div> </div> </div> </div> ‎‎

Отрывок, характеризующий Орси, Раймундо

Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.