Ортенберг, Эдгар

Эдгар Ортенберг англ. Edgar Ortenberg
Основная информация
Имя при рождении	Элеазар Ортенберг
Дата рождения	17 июня 1900(1900-06-17)
Место рождения	Одесса
Дата смерти	16 мая 1996(1996-05-16) (95 лет)
Место смерти	Филадельфия
Страна	Российская империя Российская империя → СССР СССР → Франция Франция → США США
Профессии	исполнитель, педагог
Инструменты	скрипка
Жанры	классическая музыка
Псевдонимы	фр. Edgar Ortambert

Эдгар Ортенберг (англ. Edgar Ortenberg, настоящее имя Элеазар; 17 июня 1900, Одесса — 16 мая 1996, Филадельфия) — американский скрипач российского происхождения.

Биография

Родился в семье Иосифа Ортенберга и Доротеи Кордунер. Учился в Одесской консерватории у Наума Блиндера, затем в Париже у Жака Тибо. В 1924 г. вернулся в Одессу и занял пост концертмейстера в оркестре Одесского оперного театра. Однако в 1926 г. оставил Одессу, теперь уже навсегда.

Сперва Ортенберг обосновался в Берлине, где возглавил собственный струнный квартет. После прихода к власти нацистов в 1933 г. перебрался в Париж, где выступал под именем Эдгар Ортамбер (фр. Edgar Ortambert), в 1937 г. получил французское гражданство. Руководил различными камерными составами (Квартет Ортамбера, Трио Ортамбера), во главе которых записал, в частности, трио-сонаты Иоганна Себастьяна Баха и Георга Филиппа Телемана, трио Франца Шуберта и Хоакина Турины.

После нацистского вторжения во Францию в 1940 г. бежал через Португалию в Нью-Йорк. В 1944—1949 гг. играл вторую скрипку в Будапештском квартете. С 1949 г. и до 1988 г. преподавал в Филадельфии.

Ссылки

• [www.nytimes.com/1996/05/18/arts/edgar-ortenberg-96-a-violinist-faithful-to-his-instrument.html Allan Kozinn. Edgar Ortenberg, 96, A Violinist Faithful To His Instrument] // The New York Times, May 18, 1996.  (англ.)
• [www.allmusic.com/cg/amg.dll?P=amg&sql=q44262 Edgar Ortenberg] (англ.) на сайте Allmusic

Отрывок, характеризующий Ортенберг, Эдгар

Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.