Ортис, Идалис

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Идалис Ортис
Личная информация
Пол

женский

Оригинальное имя

исп. Idalys Ortíz Bocourt

Гражданство

Куба Куба

Специализация

Дзюдо

Дата рождения

27 сентября 1989(1989-09-27) (34 года)

Место рождения

Пинар-дель-Рио, Пинар-дель-Рио, Куба

Рост

173 см

Вес

102 кг

Идалис Ортис (исп. Idalys Ortíz Bocourt; род. 27 сентября 1989, Пинар-дель-Рио, Пинар-дель-Рио, Куба) — кубинская дзюдоистка выступающая в тяжёлой весовой категории свыше 78 кг, олимпийская чемпионка (2012).



Биография

В 2008 году на летних Олимпийских играх в Пекине в четвертьфинале победила австралийскую дзюдоистку Дженнел Шеферд (англ.), но в полуфинале проиграла китаянке Тун Вэнь (в итоге завоевавшей золотую медаль), в борьбе за третье место победила монголку Церенханд Доржготов (англ.) и завоевала бронзовую медаль в весовой категории свыше 78 кг.

Принимала участие в летних Олимпийских играх 2012 года в Лондоне и завоевала золотую медаль в весовой категории свыше 78 кг победив в финале японскую дзюдоистку Мику Сугимото.

Выступления на Олимпиадах

Олимпиада Дисциплина Место
Пекин 2008 дзюдо, женщины свыше 78 кг 3 место
Лондон 2012 дзюдо, женщины свыше 78 кг 1 место
Рио-де-Жанейро 2016 дзюдо, женщины свыше 78 кг 2 место

Напишите отзыв о статье "Ортис, Идалис"

Ссылки

  • [www.sports-reference.com/olympics/athletes/or/idalys-ortiz-1.html Идалис Ортис] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
  • [www.judoinside.com/judoka/40374/Idalys_Ortiz Профайл на сайте judoinside.com]  (англ.)
  • [www.alljudo.net/judoka-789-ortiz-idalys.html Профайл на сайте alljudo.net]  (фр.)


Отрывок, характеризующий Ортис, Идалис

А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.