Ортон, Джо
| Джо Ортон | |
| John Kingsley ("Joe") Orton | |
 Ортон в 1964-м году | |
| Имя при рождении: |
Джон Кингсли Ортон |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: |
Актер, драматург |
| Годы творчества: |
1964-1967 |
| Направление: | |
| Жанр: | |
Джон Ки́нгсли «Джо» О́ртон (англ. John Kingsley ("Joe") Orton, 1 января 1933 — 9 августа 1967) — английский драматург.
Содержание
Биография
Родился 1 января 1933 года в Лестере. Семья жила на скромные средства, которые получал его отец Уильям Ортон, работая в качестве садовника и разнорабочего в городском совете. Мать Элси Ортон работала на местной фабрике, а потом была вынуждена бросить работу, заболев туберкулезом. Ортон был самым старшим из четырех детей (у него был брат Дуглас и две сестры, Мэрилин и Леони) и, хотя на него возлагали большие надежды, после нескольких лет в начальной школе на Мэрриотс-роуд родителям стало очевидно, что особыми талантами он не обладает. Учёбе также сильно мешала хроническая астма.
Ортон провалил ключевой экзамен в старшую школу, и родители отправили его на секретарские курсы в колледж Кларка. После его окончания, два года спустя, в 1947 году, он начал работать младшим клерком за 3 фунта в неделю, выполняя довольно унылые поручения. Ища что-то, что могло развлечь его за пределами ежедневной офисной работы, Ортон начал принимать участие в любительских постановках лестерского Драматического Общества. Актёрство поглотило его, и он стал проводить большинство вечеров, репетируя и выступая для множества различных любительских драматических обществ. Также Ортон изо всех сил стал стремиться улучшить своё актёрское мастерство. Он начал заниматься физкультурой, занялся самообразованием, ораторским искусством и дикцией, чтобы избавиться от акцента. В ноябре 1950 года Ортон получает стипендию престижной Королевской академии драматического искусства (RADA). Начало учёбы пришлось отложить до мая 1951 года из-за приступа аппендицита.
В первые дни в академии Ортон знакомится с Кеннетом Халливеллом. Старше на несколько лет большинства других студентов, Халливелл был своего рода изгоем. Однако Ортона быстро привлёк человек на семь лет его старше, и, став любовниками, они скоро стали жили вместе в маленькой квартирке Халливелла.
После выпуска из академии оба приятеля работали в различных провинциальных театрах на небольших должностях. Совместно они решили возвратиться в Лондон, чтобы заняться литературным трудом. При этом Ортон решил изменить своё имя с «Джона» на «Джо», чтобы его не путали с популярным драматургом Джоном Осборном. Какое-то время Ортон и Халливелл пытались работать над романами вместе, но зарабатывать таким образом не удавалось, и пара в основном жила на сбережения Халливелла и социальные пособия. С 1957 года они работали порознь.
Недостаточность средств мешала паре купить жильё побольше. Наконец в 1959 году им удалось получить достаточно денег для новой квартиры в районе Излингтон в доме № 25 по Ноэл-роуд (Noel Road). Однако квартирка всё равно была маленькая, а так как она служила и в качестве места работы для двух творческих людей, в их отношениях начало появляться напряжение.
Друзья развлекались тем, что брали из Центральной излингтонской библиотеки книги (или просто воровали их) и делали на их обложках коллажи, чаще всего неприличные. После чего возвращали книги в библиотеку. Оба были ошеломлены, когда в сентябре 1962 года были арестованы, были вынуждены заплатить штраф в 262 фунта и посажены в тюрьму на срок 6 месяцев. Ортон был убеждён, что они оказались в тюрьме не из-за причинённого ущерба (около 70 испорченных книг), а из-за своей гомосексуальности.
Тюрьма изменила их обоих, но по-разному. Халливелл стал подавленным и склонным к суициду. Ортон, напротив, вышел из тюрьмы с оптимстческим настроением. Изоляция от Халливелла позволила ему творчески освободиться. После возвращения домой он начал писать пьесы вместо романов. В скором времени Би-би-си купила его радиопьесу «Хулиган на лестнице» за 64 фунта, которая появилась в эфире 31 августа 1964 года, спустя короткое время после того, как была куплена.[1]
На подъёме Ортон быстро написал новую пьесу — «Развлекая мистера Слоуна». Он отправил копию законченной пьесы одному из самых известных театральных агентов в городе, Пегги Рэмси, которая была впечатлена его чёрным острым юмором. Она нашла режиссёра, который согласился поставить эту пьесу. «Развлекая мистера Слоуна» шла сначала в театре «Arts Theatre», потом в Вест-Энде. Пьеса имела грандиозный успех и даже заняла первое место в рейтинге критиков как «Лучшая новая пьеса». К концу года пьеса попала на сцену Бродвея, правда, шла там уже не с таким успехом.
Ортон начал интенсивно работать. Он написал две телевизионные пьесы: «Хороший и преданный слуга» и «Лагерь Эрпингхэм» (обе не были поставлены в течение нескольких лет). Ортон также принимается за работу над следующей постановкой, чёрным фарсом под названием «Добыча». Он попросил режиссёра Майкла Кодрона, который ставил «Развлекая мистера Слоуна», поставить и «Добычу». Кодрон представил Ортона одному из своих друзей, Кеннету Уильямсу. Ортон и Уильямс нашли общий язык, и тот немедленно переписал «Добычу», чтобы для Уильямса появилась роль. Это было начало короткой, но продуктивной дружбы для Уильямса, который часто посещал Ортона и Халливелла и ездил с ними в отпуск.
Показ «Добычи» на сцене шёл не очень гладко. Одна половина публики была в восторге, а другая возмущена. Через несколько месяцев постановку сняли со сцены, и Ортон с Халливеллом отправились отдыхать в Танжер (Марокко). Поездка вышла удачной, но отношения пары стали давать трещины. Халливелл видел себя как наставник Ортона, и его успех начал порождать негодование. Кроме того, Ортон никогда не скрывал от него свои гомосексуальные приключения, которых у него было в изобилии.
«Добычу» вновь начали ставить в начале 1966 года. Теперь, имея больше опыта, Джо немного урезал пьесу и сделал её менее абстрактной. Пьеса начала приносить большие деньги и получать множество театральных наград. Ортон продал права на экранизацию «Добычи» за большую сумму, хотя был уверен, что фильм будет провальным. Он оказался прав, но это был его настоящий триумф.
Когда две его ранее написанные пьесы вышли на Би-би-си, Ортон стал именем, известным каждой семье, и частью британской сцены свингующих 60-х. Он стал настолько популярным, что Битлз пригласили его написать сценарий для них, который он начал с огромным интересом. В это время Халливелл начал чувствовать себя брошенным и начал проявлять первые признаки депрессии. Ортон и Халливелл в 1967 году снова поехали в Северную Африку, но так поссорились, что вернулись после одного дня по прибытии. Кеннет быстро приближался к крайней точке. Вернувшись в Великобританию, Ортон принялся за работу над другой пьесой — «Что видел дворецкий». Джо продолжал работать на большом подъёме, когда наступила трагическая развязка его отношений с Кеннетом.
Ночью 9 августа 1967 года Халливелл в приступе ярости и ревности девять раз ударил спящего Ортона молотком по голове. После этого Халливелл написал предсмертную записку, снял с себя окровавленную одежду и принял 22 таблетки барбитуратов, запив их соком грейпфрута. Записка гласила:
If you read his diary, all will be explained. K.H. P.S. Especially the latter part. Если вы прочитаете его дневник, это вам всё объяснит. К. Х. P.S. Особенно последнюю часть.</div> |
Позже находились свидетели, которые утверждали, что у Ортона был новый любовник и он хотел закончить свои отношения с Халливеллом, но не знал, как сказать ему об этом.
Исследователи полагают, что Халливелл умер первым, так как, когда их тела обнаружили, тело Ортона ещё было тёплым. Несмотря на такой трагический конец их отношений, сестра и брат Джо и его агент Пегги Рэмси смешали пепел обоих и развеяли его на газоне крематория в Голдерс-Грин.
Напишите отзыв о статье "Ортон, Джо"
Примечания
- ↑ Leicester City Council. [www.joeorton.org/Pages/Joe_Orton_Timeline1.html JOE ORTON TIMELINE]. [www.webcitation.org/6A1gg9WY5 Архивировано из первоисточника 19 августа 2012].
Список произведений
Романы:
- "Head to Toe" (1961, опубликован в 1971)
- "Between Us Girls" (опубликован в 2001)
- "Lord Cucumber and The Boy Hairdresser" (в соавторстве с Халливеллом) (опубликован в 2001)
Пьесы:
- "Fred and Madge" (1959, опубликована в 2001)
- "The Visitors" (1961, опубликована в 2001)
- "Хулиган на лестнице" / "The Ruffian on the Stair" (1964)
- "Развлекая мистера Слоуна" / "Entertaining Mr Sloane" (1964)
- "Добрый и хороший слуга" / "The Good and Faithful Servant" (1965, первая постановка в 1967)
- "The Erpingham Camp" (1965, первая постановка в 1966)
- "Добыча" / "Loot" (1966)
- "Funeral Games" (1968)
- "Что видел дворецкий" / "What The Butler Saw" (1967, первая постановка в 1969)
Памятные места
- На доме №25 на Ноэл-роуд (25 Noel Road) в Лондоне, где жили Ортон и Халливелл, установлена мемориальная табличка.
- В Центральной излингтонской библиотеке, которая находится в доме №2 на Филдуэй-кресент (2 Fieldway Crescent), туристы могут посмотреть на цветные фотокопии книг, которые были "испорчены" Ортоном и Халливеллом и из-за которых оказались в тюрьме.
- Викторианские туалеты в районе Кэмден, которые посещал Джо Ортон в поисках партнёров для секса, обновлены как часть мемориала, посвященного ему.
- Также любимым местом Ортона был паб "Island Queen", находящийся в доме №87 на Ноэл-роуд (87 Noel Road).
В массовой культуре
- Фильм «Навострите ваши уши» с Гэри Олдменом и Альфредом Молина в главных ролях рассказывает о жизни и творчестве Джо Ортона.
Литература
Лондон / ROUGH GUIDE; пер. с англ. Г.Г. Кривошеиной. - М.:АСТ: Астрель, 2008. - 752 с.: ил., с. 397. ISBN 978-5-17-047043-3 (ООО "Издательство АСТ"), ISBN 978-5-271-18245-7 (ООО "Издательство Астрель"), ISBN 1-84353-461-4 (анг.)
Ссылки
- [www.joeorton.org/ Сайт поклонников Джо Ортона]
- [www.courttheatre.org/season/article/playwright_joe_orton/ What The Butler Saw, ARTICLES AND INTERVIEWS]
- [www.fyne.co.uk/index.php?item=575/ Biography]
- [web.archive.org/web/20100807161642/474towin.blogspot.com/2009/01/toilets-on-tourist-trail.html/ Toilets on the tourist trail?]
Отрывок, характеризующий Ортон, Джо
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.
На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.
В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
