Ортопедия

Ортопе́дия (греч. orthós, прямой, правильный + paidéia, воспитание) — раздел клинической медицины, раздел хирургии, изучающий профилактику, диагностику и лечение деформаций и нарушений функций костно-мышечной системы, которые являются результатом врождённых дефектов, пороков развития, последствий травм или заболеваний. На другом полюсе дифдиагностики находится ревматология, которая может заниматься теми же пунктами, но в терапевтическом понимании.

Ортопедия традиционно связана с разделом клинической медицины, изучающим повреждения опорно-двигательного аппарата (костей, суставов, мышц, связок, сухожилий), — с травматологией. Имманентно в состав ортопедии и травматологии входит протезирование — комплексная медико-техническая дисциплина, которая занимается изготовлением и применением протезов и ортезов (корсетов, бандажей, аппаратов, специальной обуви и стелек) для восстановления утраченных форм и функций опорно-двигательной системы.

Также ортопедия является важной составной частью спортивной медицины. Спортивная медицина — комплексная медико-биологическая наука, изучающая изменения в организме при занятиях спортом, как желательные, так и патологические. Знания в области спорта и физической культуры просто необходимы современному врачу-ортопеду. Нельзя представить себе ортопедию без лечебной физкультуры, массажа или физиотерапии, — составных частей науки, именуемой «медицинская реабилитация», или без разделов медицины, которые изучают строение и лечение различных заболеваний кисти — «хирургия кисти» и стоп — «подиатрия».

В составе травматологии и ортопедии существуют многие другие узкие специализации, например: биомеханика опорно-двигательного аппарата, хирургия позвоночника, артроскопическая хирургия, эндопротезирование суставов, костная патология… В России травматология и ортопедия составляет самостоятельную клиническую дисциплину, она обозначена шифром медицинской специальности 14.00.22.

Составной частью инплантантной ортопедии в челюстной лицевой хирургии и травматологии является ортодонтия.

Разделы ортопедии

Амбулаторная ортопедия

Об амбулаторной ортопедии

Учреждения внебольничной помощи призваны служить проводниками профилактического направления нашего здравоохранения, поскольку они широко связаны с различными региональными и профессиональными группами населения. Рациональная организация поликлинической помощи является не только важнейшей медицинской, но и серьёзной социальной проблемой.

Берглезов М. А.

От 80 до 96 % больных ортопедо-травматологического профиля начинает и заканчивает лечение в условиях поликлиники, то есть амбулаторно, вне стационара. Это свидетельствует о первостепенном значении поликлинического обслуживания как наиболее массового. Подчеркивая значимость амбулаторного цикла лечения больных с заболеваниями и повреждениями опорно-двигательной системы, термин «амбулаторная ортопедия» применяется для обозначения организации лечебного процесса в условиях поликлиники или дневного стационара (например, этот термин поддерживают такие известные ортопеды, профессора А. Ф. Краснов, М. А. Берглезов).

Примерами консервативного лечения являются: устранение контрактур и врождённой косолапости этапными гипсовыми повязками, вправление врождённого вывиха бедра и др. К оперативным же методам лечения, разработанным в ортопедической хирургии, относятся: остеотомии — рассечение костей при их искривлении или порочном положении конечности, пересадка сухожилий мышц при параличах, тенотомии, лигаментотомии и другие пластические оперативные вмешательства. Как при консервативных, так и при оперативных методах лечения в ортопедии широко применяются лечебная физкультура, массаж, физиотерапия, а также различные ортопедические аппараты, начиная от разного вида стелек, ортопедической обуви и заканчивая корсетами и сложными шиногильзовыми аппаратами и протезами{ "«

Ортопедическая стоматология

Область клинической медицины, изучающая этиологию и патогенез болезней, аномалий, деформаций и повреждений зубов, челюстей и других органов полости рта и челюстно-лицевой области, разрабатывающая методы их диагностики, лечения и профилактики.

Институты ортопедии

Центральный НИИ травматологии и ортопедии им. Н. Н. Приорова

Ортопедия, травматология и протезирование — три связанные между собой раздела медицины, каждый из которых имманентно включает два других. Большая заслуга в развитии этих наук принадлежит Р. Р. Вредену, Г. И. Турнеру, Г. А. Альбрехту, Н. Н. Приорову, Н. Н. Бурденко, Н. А. Бернштейну, М. И. Ситенко, В. Д. Чаклину, Б. П. Попову, М. В. Волкову и многим другим.

22 апреля 1921 года для лечения инвалидов первой мировой и гражданской войн и разработки актуальных проблем ортопедии и протезирования был организован Лечебно-протезный институт Московского отдела здравоохранения. Его создателем и многолетним руководителем был крупнейший травматолог-ортопед, действительный член АМН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР, профессор Николай Николаевич Приоров (1895—1961). С 1940 года этот институт стал именоваться Центральный институт травматологии и ортопедии МЗ СССР (ЦИТО), ставший головным учреждением страны в этой области медицины, а в 1971 ему присвоено имя Приорова. Этот институт был методическим центром для 19 научно-исследовательских институтов травматологии и ортопедии, открытых в крупных городах СССР.

В 1952 году в институте было создано отделение спортивной, балетной и цирковой травмы, которое возглавила З. С. Миронова. На этом отделении были сделаны операции многим выдающимся советским спортсменам и артистам.

Центральный НИИ протезирования и протезостроения

В мае 1940 года в Москве организована научно-исследовательская клиника ортопедии и протезирования (директор М.И Фридлянд), а в 1943 году её переименовали в московский научно-исследовательский институт протезирования (ЦНИИП). С 1943 по 1947 годы ЦНИИП возглавлял выдающийся советский ортопед Василий Дмитриевич Чаклин (1892—1976), а затем Борис Петрович Попов. Если до 40-х годов вопросами протезирования занимался врачебно-протезный институт (будущий ЦИТО), то постепенно эта функция была передана ЦИИПП. В 1948 году московский институт протезирования был объединён с конструкторским бюро протезостроения и реорганизован в Центральный НИИ протезирования и протезостроения (ЦНИИПП). С 1972 года на него возложены функции головного института и методического центра СССР в области протезирования и протезостроения.

НИИ детской ортопедии и травматологии имени Турнера

ФГУ „Научно-исследовательский детский ортопедический институт им. Г. И. Турнера“ Росмедтехнологий» является единственным в стране специализированным лечебно-научным учреждением федерального значения по оказанию помощи детям и подросткам с врождённой и приобретённой патологией опорно-двигательного аппарата. Основанный в 1932 году на базе благотворительного Приюта для детей калек-паралитиков, созданного в 1890 г. при содействии великого ортопеда — профессора Г. И. Турнера, институт обладает уникальным опытом научной и клинической работы, за успехи в которой и в связи с пятидесятилетием в 1982 г. он был награждён Орденом Трудового Красного Знамени. Являясь головным учреждением по проблеме «Детская ортопедия и травматология», в течение года клиника института принимает на лечение более 1,5 тысяч детей и подростков с заболеваниями опорно-двигательного аппарата.

Травматология и ортопедия как медицинская специальность

Врач ортопед-травматолог — это специалист с высшим медицинским образованием, который прошёл подготовку в системе послевузовского обучения (например, в ординатуре или в интернатуре) и приобрёл профессиональные навыки в области ортопедии и травматологии. Помимо традиционного курса болезней и травм опорно-двигательной системы, в программу подготовки специалиста обычно включают курсы по военно-полевой хирургии (хирургии катастроф), клинической биомеханике, протезированию, спортивной травматологии, реабилитации, костной патологии и др.

Дальнейшая специализация врача зависит от направления и традиций того медицинского учреждения, где он работает и продолжает своё образование. Это может быть травматологическое отделение скоропомощной больницы или хирургическая клиника (клиника хирургии позвоночника, эндопротезирования или артроскопической хирургии суставов). Это может быть реабилитационный центр, отделение восстановительного лечения стационара или санаторий ортопедического профиля. Однако большая часть врачей-ортопедов работает в травматологических пунктах, в поликлиниках, в медицинских центрах. Основная задача этих врачей — профилактика и лечение (в тесном контакте с хирургическими и реабилитационными клиниками) ортопедических заболеваний и последствий травм в амбулаторных условиях.

Методы

Инструментальные методы диагностики

В диагностических целях используют такие методы, как оптическая томография, рентгеновские исследования и другие.

Ссылки

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Ортопедия

– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.


Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.