Страсти Христовы

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Орудия Страстей»)
Перейти к: навигация, поиск
Запрос «Страсти Христовы» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Стра́сти Христо́вы (из праслав. *strastь «страдание» < *strad- «страдать»[1]) — согласно Евангелиям, совокупность событий, принёсших Иисусу Христу физические и духовные страдания в последние дни и часы его земной жизни. Церковь вспоминает их в последние дни перед Пасхой, в Страстную седмицу, в течение которой верующие постепенно готовятся к празднику.

Особое место среди Страстей Христовых занимают события, произошедшие после Тайной вечери: арест, суд, бичевание и казнь. Распятие — кульминационный момент Страстей Христовых. Христиане верят, что многие из Страстей были предсказаны пророками Ветхого Завета и самим Иисусом Христом.





Содержание

События, составляющие Страсти Христовы

Список Страстей

События последней недели земной жизни Христа, относящиеся к его Страстям, известны в изложении четырёх канонических евангелий (кроме Сошествия в ад, описанного в других текстах). Евангелисты составили собственный перечень событий Страстей. Ниже приведён список, составленный с учётом описания последних дней земной жизни Христа во всех четырёх Евангелиях[2].

Номер Название Иллюстрация Евангельский текст День
1 Вход Господень в Иерусалим И привели осленка к Иисусу, и возложили на него одежды свои; Иисус сел на него. Многие же постилали одежды свои по дороге; а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге. И предшествовавшие и сопровождавшие восклицали: осанна! благословен Грядущий во имя Господне! …осанна в вышних! И вошёл Иисус в Иерусалим и в храм… (Мк. 11:7-11) воскресенье
До Входа в Иерусалим Христос заявлял о себе как о Мессии отдельным лицам, настало время сделать это всенародно. Это случилось в воскресенье перед Пасхой, когда толпы паломников стекались в Иерусалим. Иисус посылает двух учеников за ослом, садится на него и въезжает в город. Его приветствует пением народ, узнавший о вступлении Христа, и подхватывает осанну сыну Давидову, которую провозгласили апостолы[3].
2 Вечеря в Вифании / Омовение ног Иисуса грешницей Когда же Иисус был в Вифании, в доме Симона прокаженного, приступила к Нему женщина с алавастровым сосудом мира драгоценного и возливала Ему возлежащему на голову. (Мф. 26:6-7) среда
По Марку и Матфею, в Вифании, где Иисус с учениками был приглашён в дом Симона прокаженного, женщина совершила помазание, которое символизировало последующие страдание и смерть Христа. Рассказ об омовении ног Иисуса миром, совершённом грешницей, есть у Луки: И вот, женщина того города, которая была грешница, узнав, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алавастровый сосуд с миром и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром (Лук. 7:37-38). Это помазание происходит задолго до страстной недели[4]. Впоследствии, в католичестве эту грешницу стали отождествлять с Марией Магдалиной (см. иллюстрацию). У Иоанна (12:1-8) помазание происходит в доме Лазаря в Вифании, за день до входа в Иерусалим. Женщина с алавастровым сосудом у Иоанна — Мария, сестра Лазаря и Марфы[5].
3 Омовение ног ученикам Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его, и что Он от Бога исшел и к Богу отходит, встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан. (Ин. 13:3-5) четверг
Утром в четверг ученики спросили у Иисуса, где он будет есть пасху. Тот сказал, что у иерусалимских ворот они встретят слугу с кувшином воды, он их приведёт в дом, хозяина которого надо известить, что у него будут есть пасху Иисус и его ученики. Придя в этот дом на вечерю, все по обычаю сняли обувь. Рабов, которые должны были вымыть ноги гостям, не было, и Иисус сам выполнил это. В смущении ученики молчали, лишь Пётр позволил себе удивиться. Иисус объяснил, что это был урок смирения, и что также они должны относиться друг к другу, как показал их учитель[6].
4 Тайная Вечеря Они пошли, и нашли, как сказал им, и приготовили пасху. И когда настал час, Он возлег, и двенадцать Апостолов с Ним. (Лук. 22:13-14) четверг
На вечере Христос повторил, что один из учеников предаст его. Со страхом каждый спрашивал его: «Не я ли, Господи?». Спросил, чтобы отвести от себя подозрения, и Иуда и услышал в ответ: «Ты сказал». Вскоре Иуда покидает вечерю. Иисус напомнил ученикам, что туда, куда вскоре последует он, они не смогут идти. Пётр возражал учителю, что «душу свою положит за Него». Однако Христос предсказал, что тот отречётся от него трижды до того, как пропоёт петух. В утешение ученикам, опечаленным его скорым уходом, Христос установил евхаристию — главное таинство христианской веры[7].
5 Путь в Гефсиманский сад и предсказание о грядущем отречении учеников Вот, наступает час, и настал уже, что вы рассеетесь каждый в свою сторону и Меня оставите одного. (Ин. 16:32)

Пришли в селение, называемое Гефсимания; и Он сказал ученикам Своим: посидите здесь, пока Я помолюсь. (Мк. 14:32)

четверг
После вечери Христос с учениками вышел за город. Через ложбину Кедронского потока пришли они к Гефсиманскому саду[8].
6 Моление о чаше И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты. (Мк. 14:35-36) четверг
По сообщению синоптиков, у входа в сад Иисус оставил учеников. Взяв с собой лишь троих избранных: Иакова, Иоанна и Петра, он пошёл на Елеонскую гору. Наказав им не спать, он отдалился для молитвы. Предчувствие гибели переполняло душу Иисуса, сомнения овладели им. Он, поддавшись своей человеческой природе, просил Бога-Отца пронести мимо чашу Страстей, однако покорно принял Его волю[9][10].
7 Поцелуй Иуды и арест Иисуса … вот Иуда, один из двенадцати, пришёл, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных. Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его. И, тотчас подойдя к Иисусу, сказал: радуйся, Равви! И поцеловал Его. (Мф. 26:47-49) четверг
Поздно вечером в четверг Иисус, спустившись с горы, будит апостолов и говорит им, что предавший его уже приближается. Появляются вооружённые служители храма и римские воины. Иуда указал им место, где можно найти Иисуса. Иуда выходит из толпы и целует Иисуса, давая стражникам условный знак. Они хватают Иисуса, при попытке апостолов помешать стражникам ранение получает Малх, раб первосвященника. Иисус просит освободить апостолов, те убегают, лишь Пётр и Иоанн тайком следуют за стражей, уводящей их учителя[11].
8 Иисус перед Синедрионом (первосвященниками) И привели Иисуса к первосвященнику; и собрались к нему все первосвященники и старейшины и книжники. (Мк. 14:53) пятница 7 часов утра
В ночь Страстного четверга Иисуса привели в синедрион. Христос предстал перед Анной. Тот начал спрашивать Христа о его учении и его последователях. Иисус отказался отвечать, он утверждал, что всегда проповедовал открыто, не распространял никакого тайного учения и предложил выслушать свидетелей его проповедей. Анна не имел власти вынести приговор и отправил Христа к Каиафе. Иисус хранил молчание. Синедрион, собравшийся у Каиафы, приговаривает Христа к смерти[12].
9 Отречение апостола Петра И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. И выйдя вон, плакал горько. (Мф. 26:75) пятница
Петра, следовавшего за Иисусом до синедриона, не впустили в дом. В прихожей он подошёл к очагу, чтобы согреться. Слуги, один из которых был родственником Малха, узнали ученика Христа и стали расспрашивать его. Пётр трижды отрекается от учителя, до того, как пропел петух [13].
10 Иисус перед Понтием Пилатом От Каиафы повели Иисуса в преторию. Было утро; и они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху. Пилат вышел к ним и сказал: в чём вы обвиняете Человека Сего? (Ин. 18:28-29) пятница 9 часов утра
Утром Страстной пятницы Иисуса отвели в преторию, которая помещалась в бывшем дворце Ирода у башни Антония. Необходимо было получить от Пилата утверждение смертного приговора. Пилат был недоволен тем, что его вмешивают в это дело. Он удаляется с Иисусом в преторию и дискутирует с ним наедине. Пилат после беседы с осуждённым решил по случаю праздника предложить народу отпустить Иисуса. Однако толпа, подстрекаемая первосвященииками, требует отпустить не Иисуса Христа, аВаравву. Пилат колеблется, но в итоге приговаривает Христа, однако, при этом использует не формулировку первосвященников. Умывание рук Пилатом — знак того, что он не хочет вмешиваться в происходящее[14].
11 Бичевание Христа Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его. (Ин. 19:1) пятница
Пилат приказал бичевать Иисуса (обыкновенно бичевание предшествовало распятию)[15].
12 Поругание и увенчание терновым венцом …надели на Него багряницу; и, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский! (Мф. 27:28-29) пятница
Время — позднее утро Страстной пятницы. Место действия — дворец в Иерусалиме у башни замка Антония. Чтобы осмеять Иисуса, «Царя Иудейского», на него надевают красную власяницу, венец из терновника и дают в руки жезл. В таком виде его выводят к народу. Увидев Христа пурпурной мантии и венце, Пилат, по свидетельству Иоанна и синоптиков, произносит: «Се человек». У Матфея эта сцена объединена с «умыванием рук»[15].
13 Крестный путь (Несение креста) И, неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа. (Ин. 19:17) пятница
Иисус приговорён к позорной казни через распятие вместе с двумя разбойниками. Местом казни была Голгофа, расположенная за городом. Время — около полудня Страстной пятницы. Место действия — подъём на Голгофу. Приговорённый должен был сам нести крест до места казни. Синоптики указывают, что за Христом следовали плачущие женщины и Симон Киринеянин: так как Христос падал под тяжестью креста, солдаты заставили Симона помогать ему[16].
14 Срывание одежд с Христа и разыгрывание их солдатами в кости Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху. Итак сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим о нём жребий, чей будет. (Ин. 19:23-24) пятница
Солдаты бросили жребий, чтобы разделить одежду Христа[17].
15 Голгофа — Распятие Христово Был час третий, и распяли Его. И была надпись вины Его: Царь Иудейский. С Ним распяли двух разбойников, одного по правую, а другого по левую сторону Его. И сбылось слово Писания: и к злодеям причтен. (Мк. 15:25-28) пятница полдень
По еврейскому обычаю осуждённым на казнь предлагалось вино. Иисус, пригубив его, отказался от напитка. По обеим сторонам от Христа были распяты два разбойника. Над головой Иисуса к кресту была прикреплена табличка с надписью на еврейском, греческом и латинском языках: «Царь Иудейский». Через некоторое время распятый, мучимый жаждой попросил пить. Один из солдат, стерегущих Христа, обмакнул губку в смесь воды с уксусом и на трости поднёс к его губам[18].
16 Животворящий Крест — Смерть Христа Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух. (Ин. 19:30)

Иисус, возгласив громким голосом, сказал: Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух. (Лук. 23:46)

пятница 3 часа дня
Сотник же, видев происходившее, прославил Бога и сказал: истинно человек этот был праведник. И весь народ, сшедшийся на это зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь. Все же, знавшие Его, и женщины, следовавшие за Ним из Галилеи, стояли вдали и смотрели на это. (Лук. 23:47-49)
17 Снятие с креста Иосиф из Аримафеи — ученик Иисуса, но тайный из страха от Иудеев, — просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса; и Пилат позволил. Он пошёл и снял тело Иисуса. (Ин. 19:38) пятница
Чтобы ускорить смерть распятых (был канун пасхальной субботы, которая не должна была омрачаться казнями), первосвященники приказывают перебить им голени. Однако Иисус был уже мёртв. Один из солдат (в некоторых источниках — Лонгин) ударяет Иисуса копьём в рёбра — из раны потекла кровь, смешанная с водой. Иосиф из Аримафеи, член Совета старейшин, пришёл к прокуратору и испросил у него тело Иисуса. Пилат распорядился выдать тело Иосифу. Другой почитатель Иисуса, Никодим, помог снять тело с креста[19].
18 Положение во гроб …обвил плащаницею и положил его в гробе, высеченном [в скале], где ещё никто не был положен. (Лк. 23:53) пятница
Никодим принёс ароматы, вместе с Иосифом он подготовил тело Иисуса для погребения, завернув его в саван с миррой и алоэ. При этом присутствовали галилейские жены, которые оплакивали Христа[20].
19 Сошествие в ад В Новом Завете об этом сообщается только апостолом Петром: Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши… быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал. (1Петр. 3:18-19)[21] суббота
— Воскресение Иисуса Христа И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нём … обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь — Он воскрес, как сказал. (Мф. 28:2-6) воскресенье
В первый день после субботы, утром ко гробу воскресшего Иисуса пришли женщины с миром, чтобы умастить его тело. Незадолго до их появления происходит землетрясение, а с небес сходит ангел. Он отваливает камень от гроба Христа, чтобы показать им, что тот пуст. Ангел говорит женам, что Христос воскрес[22], «… совершилось недоступное никакому взору и непостижимое»[23].

Само по себе Воскресение Иисуса Христа является следующим циклом истории Иисуса, также состоящим из нескольких эпизодов. Однако всё же существует мнение, что «сошествие во ад представляет собой предел уничижения Христа и в то же время начало Его славы»[24].

Фактически Страсти Христовы должны заканчиваться его смертью и последовавшими за ней оплакиванием и погребением тела Иисуса. Но религиозное искусство, опираясь на церковные каноны и толкования богословов, как в Западной Европе[25], так и в православии[26] традиционно включало в страстной цикл две сцены его загробного существования: воскресение из мёртвых и предшествовавшее ему путешествие в загробный мир и обратно (хотя сюжет Сошествия в ад, являющийся у православных одновременно и иконой Воскресения, у католиков пользовался гораздо меньшей популярностью).

  • Dionisius 001.jpg

    «Распятие», икона Дионисия

  • Resurreccion Prado.jpg

    «Воскресение», картина Эль Греко

  • Descent into hell-Russian Museum.jpg

    «Сошествие во ад», икона Дионисия


Промежуточные и примыкающие сюжеты В иконографии Страстей Христовых встречается ещё несколько сюжетов, основанных на Писании и апокрифах. (См. полный список с включением названий рассказанных притч[27])

Промежуточные эпизоды Страстей:

Примыкающие и апокрифические эпизоды:

  • Man of Sorrows by A.Durer.jpg

    «Vir dolorum», картина Дюрера

  • CampinVeronica.jpg

    «Святая Вероника», картина Робера Кампена

  • Good thief (c. 1560, Moscow Kremlin).jpg

    «Благоразумный разбойник», икона московской школы, 1560-е


Символизм страстей

Торжественный Вход Господень в Иерусалим был совершён во исполнение ветхозаветных пророчеств (см. ниже) о том, как должен прийти Мессия. Помазание миром подготовило тело Иисуса к погребению, о чём он сам говорит в Мф. 26:12 и Мк. 14:8. Когда Иисус совершил Омовение ног ученикам, это явилось знаком смирения и кротости. Во время Тайной вечери было установлено таинство Евхаристии и ученики причастились Тела и Крови Христовых. Моление о чаше с просьбой отвратить её — одно из доказательств соединения во Христе двух природ, Божественной и человеческой:

Когда воля человеческая отказывалась принять смерть, а воля Божественная позволяла этому проявлению человечества, тогда Господь сообразно Своей человеческой природе находился в борьбе и страхе. Он молился, чтобы избежать смерти. Но так как Его Божественная воля желала чтобы Его воля человеческая приняла смерть, — страдание стало вольным и по человечеству Христову[33].

— Иоанн Дамаскин

Облачение в багряницу, возложение тернового венца и обращение «радуйся, Царь Иудейский!» пародируют обращение к императору и являются надругательством над царским достоинством Христа («Сына Давидова» Мф. 1:1). Осуждение Иисуса на казнь именно на кресте было не менее позорным. Распятие Христово, согласно христианскому вероучению, явилось искупительной жертвой, принесённой Богом за грехи всех людей, а последующее его Воскресение стало победой над смертью:

В сей день великий Христос воззван от мертвецов, к которым приложился. В сей день отразил Он жало смерти, сокрушил мрачные затворы унылого ада, даровал свободу душам. В сей день, воспрянув из гроба, явился Он людям, для которых Он родился, умер и возбужден из мертвых[34].

— Григорий Богослов

В гимнографии и иконографии Восточной церкви Страсти порой не имеют ярко выраженного оттенка унижения. По мнению В. Н. Лосского, для православных даже смерть на кресте и положение во гроб обретают характер торжества, в котором величие Христа просвечивает сквозь образы уничижения[35]. Это нашло своё отражение в следующих песнопениях Триоди постной:

Песнопения Великой пятницы Комментарии В. Н. Лосского
Совлекоша с Мене ризы Моя, и облекоша Мя в ризу червлену. Возложиша на главу Мою венец от терний, и в десную Мою руку вдаша трость, да сокрушу их яко сосуды скудельничи[36] Христос, поругаемый солдатами, в конце песнопения становится уже грозным царём, готовым судить мир на Страшном суде
Одеяйся светом яко ризою, наг на суде стояше, и в ланиту ударение прият от рук, ихже созда; беззаконнии же людие на кресте пригвоздиша Господа славы; тогда завеса церковная раздрася, солнце померче, не терпя зрети Бога досаждаема, Егоже трепещут всяческая: Тому поклонимся Христос предстаёт Творцом, стоящим посреди мира, охваченным ужасом от таинства его смерти
Днешний день тайно великий Моисей прообразоваше глаголя: и благослови Бог день седмый: сия бо есть благословенная суббота, сей есть упокоения день, в оньже почи от всех дел Своих Единородный Сын Божий Дело искупления Христа отождествляется с делом творения мира

Ветхозаветные пророчества о страданиях Христа

Ветхозаветные пророчества о событиях, описанных в Новом Завете, называются паремиями, и их чтение включается в состав православного богослужения. Паремии Страстей в православной церкви читаются во время Царских Часов и Великой вечерни в Великую пятницу[37].

Христиане находят в Ветхом Завете предсказания не только о пришествии Мессии, но и о его страданиях и смерти. Уже сами евангелисты, говоря о тех или иных эпизодах Страстей, иногда указывают, что это произошло во исполнение сказанного в Писании. Многие из ветхозаветных пророчеств делались аллегорически в контексте ветхозаветных жертв, которые сами представляли собой прообраз искупительной жертвы Христа[38].

Для верующих свершение этих пророчеств — подтверждение истинности пришествия предсказанного Мессии. Сторонники научной критической точки зрения [кто?] видят во многих эпизодах (таких, например, как въезд в Иерусалим на ослице с ослёнком (Мф 21:2—8)) следы подгонки и позднейшей компиляции евангельских событий. Однако во многих случаях, критики говорят скорее о подгонке понимания Ветхого Завета под евангельские события[39], а не наоборот.

№ Событие Паремия
1 Предательство Иуды
  • …ибо отверзлись на меня уста нечестивые и уста коварные; говорят со мною языком лживым; отвсюду окружают меня словами ненависти, вооружаются против меня без причины; за любовь мою они враждуют на меня, а я молюсь. (Пс. 108:2-4)
  • …как кроткий агнец, ведомый на заклание, и не знал, что они составляют замыслы против меня. (Иер. 11:19)
  • …дайте Мне плату Мою; если же нет, — не давайте; и они отвесят в уплату Мне тридцать сребренников. И сказал мне Господь: брось их в церковное хранилище, — высокая цена, в какую они оценили Меня! И взял Я тридцать сребренников и бросил их в дом Господень для горшечника. (Зах. 11:12-13)
2 Бичевание и поругание
  • Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились… Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих. (Ис. 53:5-7)
  • Все, видящие меня, ругаются надо мною. (Пс. 21:8)
3 Распятие
  • …пронзили руки мои и ноги мои. (Пс. 21:17)
  • И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом. (Пс. 68:22)
4 Разыгрывание одежд …делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий. (Пс. 21:19)
5 Положение во гроб Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его. (Ис. 53:9)
6 Воскресение …когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его. На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; чрез познание Его Он, Праведник, Раб Мой, оправдает многих и грехи их на Себе понесет. Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу… (Ис. 53:10-12)

Наиболее полное пророчество о Страстях Христовых содержится в 50-53 главах книги пророка Исаии[40][41].

Новозаветные пророчества о страданиях Христа

Новозаветные пророчества о Страстях Христовых содержатся в обращениях Иисуса к своим ученикам[42]. Согласно Писанию, он неоднократно говорил им о том, что должен пострадать, умереть и воскреснуть. По словам евангелиста Марка, он «говорил о сем открыто». Однако ученики не понимали его пророчеств:

Но Пётр, отозвав Его, начал прекословить Ему. Он же, обратившись и взглянув на учеников Своих, воспретил Петру, сказав: отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое

Очень часто в Евангелиях Христос называется Агнцем, а Иоанн Предтеча прямо называет его «Агнец Божий, Который берёт на Себя грех мира» (Ин. 1:29). Это указывает на прямую связь крестной смерти Иисуса Христа с ветхозаветными жертвоприношениями. Агнец — распространённое жертвенное животное Ветхого Завета, доступное для жертвоприношения простым людям, а основной целью жертвоприношений было искупление грехов (см. «Жертва за грех»). В Новом Завете в такую искупительную жертву был принесён уже Сын Божий[43]: «Христос не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровью, однажды вошёл во святилище и приобрёл вечное искупление» (Евр. 9:12).

Большинство предсказаний Христа о своих Страстях приведено в Евангелии от Марка, наиболее коротком и, по мнению многих исследователей[44], самом раннем из Евангелий.

№ Событие Пророчество
1 Предательство, смерть и воскресение
  • С того времени Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть. (Мф. 16:21)
  • Во время пребывания их в Галилее, Иисус сказал им: Сын Человеческий предан будет в руки человеческие, и убьют Его, и в третий день воскреснет. И они весьма опечалились. (Мф. 17:22-23)
  • И начал учить их, что Сыну Человеческому много должно пострадать, быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть. (Мк. 8:31-32)
  • Ибо учил Своих учеников и говорил им, что Сын Человеческий предан будет в руки человеческие и убьют Его, и, по убиении, в третий день воскреснет. (Мк. 9:31)
  • Подозвав двенадцать, Он опять начал им говорить о том, что будет с Ним: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам, и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его; и в третий день воскреснет. (Мк. 10:32-34)
  • Иисус сказал им в ответ: разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его. На это сказали Иудеи: сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его? А Он говорил о храме тела Своего. (Ин. 2:19-21)
  • Когда же сходили они с горы, Он не велел никому рассказывать о том, что видели, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мёртвых. (Мк. 9:9)
2 Трёхдневное пребывание во гробе Тогда некоторые из книжников и фарисеев сказали: Учитель! хотелось бы нам видеть от Тебя знамение. Но Он сказал им в ответ: род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка; ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи. (Мф. 12:38-40)
3 Бегство учеников И говорит им Иисус: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь; ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы. По воскресении же Моём, Я предваряю вас в Галилее. (Мк. 14:27-28)
4 Отречение Петра Пётр сказал Ему: если и все соблазнятся, но не я. И говорит ему Иисус: истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоёт петух, трижды отречёшься от Меня. (Мк. 14:29-30)

Орудия Страстей

Орудия Страстей (лат. Arma Christi) — важные атрибуты Страстей Господних, инструменты мученичества Иисуса Христа. Изображение Орудий Страстей имеет долгую традицию в иконографии, по крайней мере, начиная с IX века (Утрехтская псалтырь, 830 год). Миниатюрные изображения орудий наносились на распятия и чётки, иконы и ретабло.

В число орудий включают[45][46][47]:

  • меч[K 1] — им святой Пётр отсёк ухо Малху (иногда изображается с ухом);
  • столб, к которому был привязан Иисус во время бичевания[K 2];
  • бич или пучок розог;
  • руку, бичевавшую Иисуса или давшую деньги Иуде;
  • терновый венец, которым был увенчан Иисус[K 3];
  • крест, на котором он принял смерть[K 4],
  • гвозди, которыми он был распят;
  • табличку с надписью INRI[K 5] — для дополнительного унижения его;
  • копьё, которое римский солдат Лонгин вонзил в подреберье Иисуса[K 6];
  • губку, смоченную в уксусе (или вине), поданную ему для утоления жажды[K 7];
  • миску для уксуса (вина);
  • Грааль — легендарную чашу, в которую была собрана кровь Иисуса;
  • одежды Иисуса[K 8]
  • игральные кости, которыми солдаты разыгрывали одежды Иисуса;
  • петуха, пропевшего трижды при отречении апостола Петра;
  • лестницу — использовалась для снятия мёртвого тела с креста;
  • клещи, которыми вынимали гвозди из рук Иисуса;
  • миску с мирро — им Иосиф Аримафейский или жены-мироносицы обтирали тело;
  • плащаницу[K 9] — пелена, в которую было завёрнуто тело;
  • 30 сребренников, заплаченные Иуде за предательство (иногда изображаются в кошельке);
  • чашу — в ней умыл руки Понтий Пилат;
  • фонарь со свечой — символ предательства в Гефсиманском саду.
  • Miecz001 szymonp.jpg

    Меч святого Петра

  • Heilige Lanze f.jpg

    Копьё Лонгина (Хофбург)

  • CrownOfThornsBedfordMuseum.JPG

    Терновый венец

  • Turin plasch.jpg

    Фрагмент Туринской плащаницы


В православной традиции с последней четверти XVII века композиции с изображением Орудий Страстей Христовых начинают воспроизводиться на антиминсах, покровцах, потирах, дароносицах и дарохранительницах, на окладах Евангелий и икон, позже — на лубочных листах[48]. Более ранние примеры изображений Орудий не так многочисленны и выполнялись, в основном, для заказчиков из царского окружения[49]. Орудия Страстей также изображают на этимасии — Престоле Уготованном, встречающемся как самостоятельно, так и в составе композиции «Страшный Суд» и других сложных символико-догматических композиций[50]. Распространение изображений Орудий Страстей в России в конце XVII века — знак повышенного внимания к теме страданий Христа, которое отразилось также и в духовной литературе (например, текстах Дмитрия Ростовского)[51].

  • Don Lorenzo Monaco 014.jpg

    Лоренцо Монако, «Пьета» с орудиями Страстей

  • Bremenried St Wendelin Arma-Christi-Kruzifix.jpg

    Распятие с орудиями страстей, 1717 г., Бремен, капелла св. Венделина

  • Xristos s orydiyami strastei.jpg

    Икона «Христос в темнице с Орудиями Страстей» (начало XIX века)


Реликвии Страстей

Реликвии Страстей — артефакты, относящиеся к мученичеству Христа, сохраняемые церковью для почитания и использования в обрядах. Как считается, все они относятся к I в. н. э., несмотря на то, что точная датировка многих из этих реликвий издавна ставится учёными[K 10][K 11][K 12] под сомнение. Почитание реликвий Страстей Христовых и в особенности Животворящего креста имеет огромное значение в христианстве. Частицы орудий Страстей являются объектом религиозного поклонения в православии и католицизме. В Средние века они играли значимую роль в политической жизни государств, а также в частной жизни правителей, становясь значительной материальной ценностью, упоминающейся в завещаниях, брачных контрактах, мирных договорах и т. д. Частицы реликвий обязательно были и в молельне главы государства, и в его наперсном кресте. В качестве символа освящения власти реликвии Страстей играли значительную роль в церковно-государственной обрядности[56].

Большинство реликвий Страстей, как гласят легенды, было найдено равноапостольной Еленой во время её путешествия в Иерусалим. Так, в 326 году ею был обнаружен Животворящий Крест, четыре гвоздя и титла INRI[57]. Самой Еленой крест был разделён на две части, а в последующие годы — уже на огромное множество фрагментов, что породило волну фальсификаций как частей креста, так и других реликвий, связанных с земной жизнью Христа и его Страстями. В отношении ряда реликвий до сих пор нет единого мнения об их происхождении. Например, в отношении Святой лестницы (лат. Scala Santa), хранящейся в капелле Сан-Лоренцо (Рим), существует предание, что она была привезена в 326 году из Иерусалима святой Еленой и именно по ней поднимался на суд Иисус Христос во дворец Понтия Пилата[58] и на её ступенях остались следы его крови. Однако есть мнение, что это одна из старых лестниц Латеранского дворца, сделанная реликвией только около XI века[59].

В России большое собрание реликвий Страстей находится в ковчеге Дионисия Суздальского — большом мощевике с реликвиями, привезёнными в 1383 году из константинопольского монастыря святого Георгия в Манганах[60]. В нём кроме части Животворящего Креста находятся ещё 16 реликвий, в том числе довольно экзотические: «влас исторган из брады Христа Бога и вода стекшая из ребро на распятье… кровь Христова прободенным копьем стекшая с пречистых ребер… губа юже омочиша во очет и напоиша Христа на кресте распята»[61]. Ковчег Дионисия на протяжении столетий находился в Благовещенском соборе и ныне хранится в Московском Кремле[62].

Наиболее показательной с точки зрения атрибуции реликвии как аутентичной является история научного исследования Туринской плащаницы, продолжающегося по сей день[63][64].

Католическая традиция относит к реликвиям Страстей «Плат святой Вероники», которым она утёрла залитое кровью и потом лицо Христа во время его пути на Голгофу. По преданию, лицо отобразилось на ткани. При изображении плата Вероники лик Христа часто пишется в терновом венце и со следами крови. Считается, что легендарный плат Вероники хранится в соборе святого Петра в Риме[65]. Некоторые исследователи полагают, что плат Вероники хранится не в Риме, а в Манотелло (так называемый «плат из Манотелло»)[66].

Страсти Христовы в богослужении и духовной литературе

Православная и Католическая церкви имеют свои собственные обряды, совершаемые в эти дни.

Православие

События Страстей Христовых вспоминаются на протяжении всей Страстной седмицы, постепенно готовя верующих к празднику Пасхи[67]. В Великую среду за богослужением последний раз читается молитва Ефрема Сирина и прекращаются земные поклоны (за исключением поклонов перед плащаницей). В Великий четверг вспоминают Тайную вечерю, умовение ног ученикам, моление о чаше в Гефсиманском саду и предательство Иуды[68]. В этот день служится предпоследняя (последняя совершается в Великую Субботу) перед Пасхой литургия (по Типикону — литургия Василия Великого), а в кафедральных соборах совершается обряд «Умовение ног»[69]. Особое значение имеют богослужебные традиции Великой пятницы, когда церковь вспоминает суд, распятие и смерть Иисуса Христа.

Богослужение Великой пятницы

Богослужение Великой пятницы посвящено воспоминанию спасительных для христиан страстей и крестной смерти Иисуса Христа. На утрене совершается чтение Двенадцати Евангелий, литургия в этот день не совершается, а на вечерне выносится плащаница и поётся особый канон «О распятии Господа»[70]. По благочестивой традиции верующие с вечера Великой пятницы воздерживаются от принятия пищи до Пасхи[71]. Богослужение Великой пятницы, хоть и проникнуто скорбью по смерти Спасителя, но уже готовит верующих к предстоящей Пасхе:

Днесь содержит гроб Содержащаго дланию тварь, покрывает камень покрывшаго добродетелию небеса, спит Жизнь и ад трепещет, и Адам от уз разрешается. Слава Твоему смотрению, им же совершив все упокоение вечное, даровал еси нам, Боже, всесвятое из мертвых Твое воскресение.

— Одно из песнопений Великой пятницы

Евангелия Страстей Христовых

«12 Евангелий Святых Страстей Христовых» — православное богослужебное чтение утрени Великой пятницы (в приходской практике совершается вечером в Великий Четверг). Состоит в последовательном чтении двенадцати отрывков из всех четырёх Евангелий, подробно повествующих о последних часах земной жизни Спасителя[72], начиная с его прощальной беседы с учениками после Тайной Вечери и кончая его погребением во гробе Иосифа Аримафейского.

Чтению, совершаемому перед крестом, предшествует полное каждение храма (малым каждением сопровождается каждое чтение, кроме двенадцатого — перед ним вновь совершается полное каждение). Священнослужители и народ стоят в это время с зажжёнными свечами, изображая тем самым, что слава и величие не покидали Спасителя и во время крестных страданий, а также уподобляясь мудрым девам, вышедшим со светильниками навстречу жениху. После утрени, по благочестивому обычаю, верующие, не гася, приносят эти свечи домой.

В промежутках между Евангелиями поются стихиры и антифоны, напоминающие о неблагодарности и сребролюбии Иуды и еврейского народа, осудившего Иисуса Христа на смерть[73]. В особом каноне, называемом «трипеснецем Космы Маиумского», читаемом после восьмого Евангелия Страстей, изображается величие страданий Спасителя и вся тщетность замысла евреев задержать в земле Сына Божья[73].

В богослужебных песнопениях также вспоминаются Страсти Христовы[74]:

  • Разделиша ризы Моя себе и о одежди Моей меташа жребий

— Прокимен, поющийся после 6-го чтения Евангелия

  • Разбойника благоразумного во едином часе раеви сподобил еси, Господи, и мене древом крестным просвети и спаси мя

— Светилен, поющийся после 9-й песни «трипеснеца»

«Вынос Плащаницы»
Основные эпизоды земной жизни Иисуса Христа согласно Евангелиям
Шаблон: просмотр • обсуждение • править

Плащаница — плат с изображением Христа, снятого с креста. Выносится на вечерне Великой пятницы, которая обычно совершается днём, для поклонения верующим. Для неё в центре храма устанавливается возвышение — «гроб», украшаемый цветами.

Перед началом богослужения плащаница помещается в алтаре на престоле. Все песнопения вечерни посвящены страданиям и смерти Христовым, читается Апостол и четыре евангельских отрывка, повествующих о смерти и погребении Иисуса. Во время службы при пении известного тропаря «Благообразный Иосиф, с древа снем Пречистое Тело Твое, плащаницею чистою обвив, и вонями во гробе нове покрыв положи» священник, совершив три земных поклона, поднимает плащаницу с престола и через северные врата выносит её на середину храма и полагает на приготовленной «гробнице». Вынос совершается в предшествии свещеносцев и диакона со свечой и кадилом. При соборном служении настоятель идёт под плащаницей, неся Евангелие над главой или в руках. Если священник один, то Евангелие несёт в левой руке диакон, держа в правой кадило, а если нет диакона, то кто-либо из благочестивых прихожан несёт Евангелие, завёрнутое в ткань. Затем после троекратного каждения вокруг Плащаницы священнослужители совершают поклонение и целование плащаницы[K 13].

После вечерни совершается малое повечерие, на котором поётся Канон о распятии Господа и «На плач Пресвятой Богородицы» — песнопения, составленные в X веке Симеоном Логофетом. Затем после отпуста к поклонению и целованию плащаницы подходят прихожане. Плащаница находится в центре храма три неполных дня[76].

Пассия

Пассия (лат. passio — «страдание», «страсть») — особое, не предусмотренное Уставом чинопоследование, обычно соединяемое с акафистом Страстям Христовым. Составлена в середине XVII века киевским митрополитом Петром. Как считается, имеет латинское происхождение. В богослужебной практике старообрядцев отсутствует.

Чин пассии совершается четыре раза — по числу Евангелистов. В Типиконе РПЦ нет указаний, когда и как следует служить пассию, поэтому чин пассии совершается обычно по установившейся местной богослужебной практике. Обычно она совершается по вечерам во второе, третье, четвёртое и пятое воскресение, или пятницу Великого поста.

Чинопоследование пассии соединяется с повечерием либо с вечерней. На время совершения пассии, как и во время утрени Великого пятка, посередине церкви ставится крест. К положенным в этот день песнопениям прибавляются чтения и пения, составляющие отличие пассии: песнопения Страстной седмицы, чтение евангельских повествований о Страстях Христовых, а также иногда акафист Страстям Господним. Как правило, служащий пассию священник произносит проповедь с поучением об искупительной жертве Иисуса Христа[77][78].

Отличие читаемого за пассией акафиста Страстям Христовым состоит в том, что в нём икосы не завершаются чредой двенадцати хайретизмов, то есть возгласов, начинающихся словом «радуйся» (греч. Χαῖρε) как формы приветствия[79].

Старообрядцы

Не приняв церковной реформы патриарха Никона, старообрядцы сохранили все бывшие до неё в Московской Церкви богослужебные традиции почитания Страстей Христовых. По причине отсутствия возможности долгое время совершать полноценные богослужения творчеством старообрядцев было создано много духовных стихов и песен, основанных как на канонических евангельских текстах, так и на апокрифических сказаниях. Ряд из них посвящён и Страстям Христовым:

На позорном лобном месте
На горе Голгофе —
Обесславлен, обесчещен
Исус, Сыне Божий.
Весь в кровавых язвах,
На кресте бысть распят[80].
Апокрифический сборник «Страсти Христовы»
Основная статья: Страсти Христовы (сборник)

«Страсти Христовы» — апокрифический сборник, повествующий о последних днях земной жизни Иисуса Христа, его распятии, Воскресении и схождении во ад. Состоит обычно из 32-х глав. Составление сборника относится к XVII веку, распространение получил в среде старообрядцев (занимает существенное место среди изданий старообрядческих типографий во Львове, Почаеве, Супрасле в XVIII—XIX веках). В книге особое место занимают эпизоды, почти не затронутые в канонических Евангелиях. Среди них стоит отметить:

  • «О поставлении друга Христова Лазаря архиереем в Китейский град»;
  • «О возвещении господа нашего Исуса Христа пречистой своей матери, яко идёт на страсть вольную, и о поручении ея Женам мироносицам»;
  • «О воскресении Христовом и сошествии его во ад»;
  • «О пришествии из Иеросалима в Рим к кесарю Марфы, Марии»;
  • «О раскаянии и страдании Пилатове»;
  • «О гибели первосвященников Анны и Каиафы».

Основу сборника составили несколько апокрифических сказаний. Основой повествования о схождении Христа во ад и изведении праведников взято из так называемого «Евангелия от Никодима» (II век)[81]. Кроме «Страстей Христовых» это сказание стало источником некоторых богослужебных текстов, например, службы Великой Субботы и иконописных сюжетов.

В настоящее время сборник продолжает читаться в среде старообрядцев[82] в дни Великого поста и особенно Страстной Седмицы.

Католицизм

Великая пятница

Богослужение Страстной пятницы посвящено воспоминанию Страстей Господних, это единственный день в году, когда в Католической церкви не совершается Евхаристия. Алтарь полностью обнажается, с него снимаются все покровы, кресты и подсвечники. На Литургии Слова проходит чтение «Страстей Господних» (см. далее). Между Литургией Слова и Евхаристической Литургией проводится специальная служба, совершаемая только в этот день — Поклонение Кресту. К алтарю выносят закрытый покровом крест, который постепенно открывается при возгласах: «Вот древо Креста, на котором был распят Спаситель мира». Затем поются так называемые «укоры» (или импроперий — лат. improperia), особые песнопения, содержание которых подчёркивает любовь Божию к людям и неблагодарность иудеев по отношению к Спасителю. Все прихожане по очереди целуют Крест, как главное орудие Страстей и спасения человечества[83][84].

Кресту Твоему поклоняемся, Владыка, и святое воскресение Твоё славим.
Антифон поклонения Кресту

По окончании поклонения священник произносит «Крестопоклонную проповедь», в которой идёт речь о Страстях Господних и о Христовой жертве для спасения человечества. После окончания мессы проводится так называемая «процессия ко Гробу Господню», во время которой Святые Дары переносятся из главной дарохранительницы храма, которая остаётся пустой, в боковую часовню, символически представляющую Гроб Господень, где и остаются до торжественного пасхального богослужения. Процессия символизирует снятие с Креста Тела Спасителя и Его погребение[85].

Чтение Страстей Господних

«Страсти Господни» — особая служба, на которой последовательно читается одно из четырёх Евангелий, начиная с прощальной беседы Христа с учениками после Тайной Вечери и заканчивая погребением Господа во гробе Иосифа Аримафейского.

Чтение Страстей проводится дважды в году — в день празднования Входа Господня в Иерусалим (Вербное воскресенье) и в Страстную Пятницу[86]. Служба проводится без обычных для Евангельских чтений каждения и возжигания свечей. Чтение могут совершать священник, диакон или чтецы. В последнем случае Страсти обычно читаются на несколько голосов, рекомендуется (хотя это и не является строго обязательным), чтобы слова Христа произносил священник. При словах, повествующих о смерти Христа, все прихожане становятся на колени. За Страстями обычно следует краткая проповедь священника[87][88].

Богослужение Крестного пути

Основная статья: Богослужение Крестного пути

Крестный путь — особое католическое богослужение, воссоздающее в памяти верующих основные моменты Страстей Господних. Богослужение состоит из 14 стояний, представляющих собой различные моменты Страстей Христа, а также вступления и заключения[89].

Обычно богослужения крестного пути проводятся во время Великого поста, особенно по пятницам. Обязательно проводится крестный путь в Великую пятницу — день распятия и смерти Христа. У храма или внутри него ставятся 14 крестов, останавливаясь у них, верующие вспоминают события Страстей[90]. Стояния крестного пути:

  • I: Господа Иисуса осуждают на смерть
  • II: Иисус берёт крест на свои плечи
  • III: Иисус падает в первый раз
  • IV: Иисус встречает свою Мать
  • V: Симон Киринеянин помогает Христу нести крест
  • VI: Св. Вероника отирает лицо Господу Иисусу
  • VII: Иисус падает второй раз
  • VIII: Иисус Христос утешает плачущих женщин.
  • IX: Иисус падает третий раз.
  • X: Иисуса Христа обнажают.
  • XI: Иисуса прибивают ко кресту.
  • XII: Иисус умирает на кресте.
  • XIII: Иисуса снимают с креста.
  • XIV: Погребение Иисуса Христа.[89]

Во многих странах с большим католическим населением, где есть монастыри или почитаемые храмы, расположенные в горах или удалённых местах, вдоль дороги, ведущей к святилищу, устанавливаются скульптурные или живописные изображения стояний крестного пути. Богослужение крестного пути, таким образом, может быть совмещено с паломничеством.

В Иерусалиме в Страстную Пятницу проводится богослужение крестного пути на улицах города вдоль предполагаемой дороги, которой вели Христа на Голгофу, так называемой «Via Dolorosa»[91].

Нехалкидонские церкви. Великая пятница

Армянский обряд

Богослужения восходят к древнему иерусалимскому обряду. «Ночная служба» состоит из шести частей, в каждой читаются 3 псалма с антифонами, гимн католикоса Нерсеса IV Шнорали, Евангелие и совершается коленопреклоненная молитва. В середине дня совершается «Служба Распятия». Каждая из восьми частей службы содержит чтение паремии, Апостола и Евангелия, исполнение гимна Нерсеса IV. Завершает день «Служба Погребения Христа», сопровождаемая древними иерусалимскими чтениями[92].

Западно-сирийский обряд

Число служб такое же, как и в обычные дни (семь). Увеличивается количество исполняемых гимнов, уменьшается пение псалмов. На Ночной службе поются гимны Страстей. Особенность Великой пятницы — чин поклонения Кресту; его лобызание; шествие с ним; Воздвижение Креста; окропление (горькой смесью); погребение под престолом. Далее следуют вкушение верующими горькой смеси в память вкушения оцта Христом и Страстные песнопения. В приходах всю ночь проходит чтение Псалтири[93].

Восточно-сирийский обряд

В ночь на Великую пятницу происходит одна из немногих всенощных служб этой церкви. Во время всенощной исполняются три псалмических блока (mawtba): «об умовении ног», «о таинстве Евхаристии», составное Евангелие. Далее читается 19-й раздел Псалтири, проходят ночная служба, утреня и крещальный чин, который означает окончание великопостного периода подготовки оглашаемых. Литургия в этот день не служится. На вечерне после чтения определённых отрывков из Исайи, Даниила, послания к Галилеянам, евангелий от Луки, Матфея, Иоанна происходит шествие с Крестом от вимы до алтаря, символизирующее Смерть и погребение Христа. Завершается вечерня «чином погребения» с исполнением антифона[94].

Эфиопский обряд

Утреня Великой пятницы начинается с гимна-исповедания веры в Страсти и Воскресение Христовы, далее следуют чтения и песнопения, завершение — священническое благословение. В 3, 6 и 9 часы прочитывается вся Псалтирь, антифонно исполняются специальные гимны. Возможны чтения паремий, святых отцов, отрывков из Апостола, повествований о Страстях из евангелий. Великая пятница завершается службой 12 часа, в конце которой происходит обряд «погашения света»[94].

Коптская церковь

В Великую пятницу проходят Библейские чтения, так же, как и во все дни Страстной седмицы[94].

Страсти Христовы в изобразительном искусстве

Западная Европа

Считая, что «живопись — это Библия для тех, кто не умеет читать»[95], церковь активно использовала искусство, чтобы рассказать о Страстях массе неграмотного народа. Поэтому ряд Страстей Христовых часто становился темой циклов художественных произведений и самостоятельных картин. Уже с IV—V веков в изобразительном искусстве появляются отдельные эпизоды Страстей[96]. К наиболее ранним страстным циклам относятся мозаики равеннской базилики Сант-Аполлинаре-Нуово (рубеж V—VI веков)[97].

Мастера могли как посвящать каждой из Страстей отдельную работу, либо же совмещать в одном произведении сразу несколько сюжетов (один из примеров такого соединения — миниатюра Жана Фуке «Несение Креста»[98]). А на иконах, ретабло, алтарных образах и в произведениях декоративно-прикладного искусства сюжеты также могли располагаться клеймами подряд, в повествовательном цикле. Во фресковых циклах Страсти обычно изображались через последовательность эпизодов; гораздо реже использовался более эффектный приём — весь Страстной цикл помещался в городской пейзаж, изображавший Иерусалим, но приближённый к современной художнику городской среде[99].

Мастерами, иллюстрировавшими Страсти первыми — и в наиболее полном объёме — в западноевропейском искусстве оказались Джотто (капелла Скровеньи) и Дуччо («Маэста»). Если не считать Дюрера, который не единожды обращался в своём творчестве к последним дням жизни Христа и посвятил этой теме серии гравюр «Большие Страсти», «Малые Страсти», «Страсти на меди»[100], художники следующих поколений не смогли повторить столь масштабный труд, но создавали работы по отдельным сюжетам. В их число входят серия гравюр Мартина Шонгауэра, Луки Лейденского, Кранаха[101], станковая живопись Ганса Мемлинга[102], Эль Греко, Грюневальда, Брейгеля, Гольбейна, Босха, Тициана, Тинторетто (страстной цикл в церкви Сан-Поло, Венеция), Караваджо[103], Рубенса, Рембрандта и многих других. Эти полотна выполнялись по сразу узнаваемым иконографическим схемам, обусловленным евангельскими рассказами, и разница между ними вызвана лишь композицией, индивидуальной манерой авторов и стилевым направлением исторической эпохи. Атрибутика, костюмы и набор второстепенных действующих лиц оставались в принципе неизменными и выполненными согласно канону[104].

В православии

В русской иконописи, питаемой православием и связанной с византийской традицией, в отличие от западного искусства, нельзя найти полный набор изображений Страстей, поскольку православие имеет другую точку зрения на их визуальную передачу — меньше эмоциональности, натурализма и больше скрытого величия Христа. Западные художники делали акцент на страдания Иисуса-человека, иногда «в ущерб идеальному значению» Страстей[105].

Основная форма изображения Страстей в православии — так называемые Страстн́ые иконы, имеющие клейма, посвящённые событиям страстей, а центральной композицией — Воскресение или же Распятие. Известен тип Страстно́й иконы Пресвятой Богородицы, называемой так, потому что по сторонам лика Девы Марии изображаются два летящих ангела с Орудиями страстей[106] (Страстной монастырь получил своё имя в честь этой иконы). Страстям Господним посвящался отдельный чин иконостасов, как правило, 6-й ряд[107] (иконостас Большого собора Донского монастыря в Москве, Софии Новгородской[108], храма Введения во храм Пресвятой Богородицы в Москве, Патриаршего дворца и церкви Двенадцати апостолов, Успенского собора Ростова Великого, Распятской Теремной церкви и др.). Этот Страстной чин являлся увенчивающим. В его центре помещалось более крупное или же резное изображение Распятия. Возник он как самостоятельный ряд после Московского Большого собора (1666—1667 годы), указавшего, что в иконостасе следует помещать «Распятие и страсти Спаса нашего Иисуса Христа»[109]. До этого являлся частью Праздничного цикла. С конца XVII века иконам Страстей, которые служили одновременно завершением иконостаса как архитектурного сооружения, придавали различные декоративные формы — круга, эллипса и проч., обрамляя их резными золочёными картушами-рамами в ярко выраженном барочном стиле.

Кроме того, Страсти — обычная тема фресковых циклов при росписи церквей, причём хронологическая последовательность может не соблюдаться (церковь Богоматери Перивлепты в Охриде, церковь Спаса на Нередице[110], церковь Спаса на Торгу[111], церковь Фёдора Стратилата на Ручью). В Исаакиевском соборе они выполнены в технике мозаики[112].

Мистерии

Известны размышления византийских писателей о последних днях Христа, в том числе в поэтической и драматической формах. Одна из ранних пьес на эту тему — Χριστòς πχσχων (лат. Christus patiens), атрибутировалась многим авторам, иногда приписывалась Григорию Богослову. Созданная под влиянием греческих трагедий и, более всего, — трагедий Эврипида, драма состоит из диалогов персонажей (Девы Марии, Марии Магдалины, Иоанна Евангелиста, Иосифа, Никодима и хора), сменяемых пространными монологами. Скорее всего она предназначалась не для воплощения на сцене, а в качестве поучительного чтения[113][114].

В Западной Европе костюмированные представления и музыкальные постановки на тему Страстей Господних (см. Страсти (музыкальное произведение)) являются широко распространёнными, ведя свою историю со Средних веков. Одним из объединений, созданных специально для представления Мистерии Страстей (фр. Mystère de la Passion) и оказавших большое влияние на европейское драматическое искусство, было Парижское братство Страстей Господних (фр. Confrèrie de la Passion), получившее в 1402 году некоторые привилегии от короля Франции Карла VI[115]. Представление, исполнявшееся в течение четырёх дней, включало не только картины Страстей Христовых, но и рассказ о всей жизни Иисуса. Органист Собора Парижской богоматери Арно Гребан[fr] переработал Mystère de la Passion для спектакля в Абвиле (1455), позднее драматург Жан Мишель[fr] (ум. 1495) существенно дополнил текст мистерии[116].

В немецком посёлке Обераммергау в память о счастливом избавлении от чумы с 1634 года каждые десять лет с несколькими перерывами на войны и другие неприятности под открытым небом разыгрывается спектакль-мистерия «Страсти Господни» (Oberammergauer Passionsspiele)[117].

Музыка

Уже в IV веке сложилась традиция декламировать или разыгрывать в лицах на богослужениях в Страстную неделю евангельские тексты о последних днях жизни Иисуса. Сначала они исполнялись в форме псалмодии. С XIV века псалмодические Страсти сменились респонсорными, наиболее отвечающими нуждам богослужения: строфы поочерёдно исполнялись солистом (дьяконом) и хором. Позднее добавились партии действующих лиц Страстей. В XVI веке появляется мотетный тип Страстей, когда текст исполнялся хором[118]. Деятели Реформации (Мюнцер, Лютер) ввели в богослужение протестантский хорал. Появились протестантские Страсти с текстом на немецком языке. Введение (начиная с XVII века) инструментального сопровождения литургических песнопений привело к изменению трактовки жанра Страстей. С XVII века оформляется, а в XVIII входит в обиход новый тип Страстей — оратория. Со временем ораториальные Страсти стали исполняться на концертах. Самые знаменитые оратории на тему Страстей написал Иоганн Себастьян Бах[119].

В XIII веке в среде францисканцев был создан латинский гимн, посвящённый страданиям Марии (Stabat Mater, Стояла мать скорбящая). Его сочинение приписывается Якопоне да Тоди. К концу средневековья гимн входит в богослужебную практику, а в 1727 году он был включён католической церковью как секвенция в богослужения. Исполняется во время праздников Семи скорбей Богоматери[en] и стояний Крестного пути. На слова гимна писали музыку такие композиторы, как Палестрина, Перголези, Гайдн, Россини, Верди, Дворжак[120].

К теме последних дней земной жизни Христа обращались композиторы П. Хартман (оратории Das letzte Abendmahl, Der Tod des Herrn), Ф. Мартен (оратория «Голгофа»), К. Пендерецкий («Страсти по Луке», 1965), А. Пярт («Страсти по Иоанну», 1982), С. Губайдуллина («Семь слов» и «Страсти по Иоанну»)[121].

Широкую известность приобрёл мюзикл (рок-опера) «Иисус Христос — суперзвезда» (англ. Jesus Christ Superstar) (музыка Эндрю Ллойда Уэббера, либретто Тима Райса,1970). Он был экранизирован в 1973 году Норманом Джуисоном, съёмки проходили в Израиле.

Кинематограф

Основная статья: Фильмы об Иисусе Христе

Первые опыты обращения кинематографистов к биографии Христа (конец XIX века) были записями постановок мистерий Страстей Христовых. Братья Люмьер запечатлели в «Жизни и Страстях Христа» (фр. La vie et Passion du Christ) чешскую театральную постановку, а Pичард Холламан (англ. Richard Hollaman) в своём фильме «Представление Страстей» (англ. Passion Play) задействовал участников мистерии в Обергаммау. Одним из наиболее удачных ранних религиозных фильмов считается «От яслей до Креста» (англ. From the Manger to the Cross, 1912) Сиднея Олкотта, где Иисуса сыграл Х. Блэнд. Съёмки картины проходили в Египте и Палестине. Фильм Ecce Homo (снят в США в 1927, итальянская версия вышла в 1968) не отличается высокими художественными достоинствами, однако строго следует описанию событий в Библии. В картине А. Шёберга «Варавва[en]» (1953) Варавва, преступник, освобождённый Понтием Пилатом по случаю праздника Пасхи, просит прощения за то, что невинный (Христос) должен умереть вместо него. Положительные отзывы кинокритиков получил фильм Пазолини «Евангелие от Матфея» (Специальный приз жюри 25-го Венецианского кинофестиваля). Создавая образ Христа, Пазолини выдвинул на первый план его человеческие качества, а его деяния ограничил борьбой с притесняющими простой народ и оказанием помощи нуждающимся[122].

Фильм американского режиссёра и актёра Мела Гибсона «Страсти Христовы» (англ. The Passion of the Christ, 2004) — о событиях последних часов земной жизни Иисуса Христа получил мировую известность[61][122].

Страсти Христовы в ботанике

Тропическое растение страстоцвет, завезённое в Европу в XVI веке, получило своё название благодаря иезуиту Ф. Б. Ферари, который увидел в его цветке эмблему, содержащую орудия Страстей Христовых. Тройное рыльце изображает три гвоздя, кружок окроплённых красным цветом тычинок — окровавленный терновый венец, стебельчатый плодник — чашу Грааля, пять пыльников — пять ран Спасителя, трёхлопастный лист — копьё Лонгина, прицепки (усики) — плети, белый цвет — невинность Спасителя и т. д.[123]

Напишите отзыв о статье "Страсти Христовы"

Комментарии

  1. ↑ Хранится в музее архидиоцеза (Познань). Копия меча святого Петра — в Базилике святых Петра и Павла в Познани.
  2. ↑ Хранится в капелле Сан-Дзено базилики Санта-Прасседе в Риме и церкви св. Георгия в Стамбуле.
  3. ↑ Хранится в Соборе Парижской Богоматери, а отдельные шипы — во многих церквях мира.
  4. ↑ Его части находятся во многих церквях мира.
  5. ↑ Крупный фрагмент — в церкви Санта-Кроче-ин-Джерусалемме в Риме.
  6. ↑ Существует 3 копья, претендующих называться истинными: в соборе святого Петра в Риме, во дворце Хофбург в Вене и в Вагаршапате (Армения).
  7. ↑ Её фрагмент со следами крови находится в базилике Сан-Джовани-ин-Латерно в Риме. Часть «губы» — в ковчеге Дионисия Суздальского в Московском Кремле.
  8. ↑ Риза Господня попала в Россию в XVII веке, в настоящее время разделена на несколько частей. Бесшовный хитон — в городе Трире. Фрагмент багряницы в Латеранской базилике (Рим).
  9. ↑ В соборе Иоанна Крестителя в Турине.
  10. ↑ Среди тех, кто отрицает подлинность, например, Туринской плащаницы можно назвать профессора Эдварда Холла[en] (Оксфордский университет), Гарри Гоува (англ. Harry Gove, Лаборатория исследования структуры ядра Рочестерского университета), профессора Пола Деймона (Радиоуглеродная лаборатория, Таксона, Аризона), принимавших участие в радиоуглеродном исследовании реликвии в 1988 году[52].
  11. ↑ По поводу того, хранится ли оригинал Нерукотворного Спаса в Риме, существуют серьёзные разногласия. Часть исследователей придерживается мнения, что он был украден при разграблении города в 1527 году. Те, кому удалось видеть реликвию в соборе святого Петра (аббат Барбье де Монто в 1854 году, иезуит Йозеф Вольперт в 1907) отмечали, что изображения на ткани почти не видно. Известному исследователю Туринской плащаницы Яну Уилсону так и не было разрешено осмотреть римский плат[53][54].
  12. ↑ Исследователь истории Туринской плащаницы и Грааля Кюррер-Бриггс связывает зарождение западноевропейской легенды о Граале с посещением королём Амори I Константинополя, когда сопровождавшие его лица познакомились с местными святынями[55].
  13. ↑ Порядок выноса плащаницы указан по данным Православного Церковного календаря[75].

Примечания

  1. ↑ Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. — М.: Русский язык, 1993. — Т. 2. — С. 206-207.
  2. ↑ [www.bible-researcher.com/parallels3.html#sect16 Таблица соответствий текстов 4-х евангелий] (англ.). Bible Research. Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDZCDIq Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  3. ↑ Лопухин, 2008, с. 848-853.
  4. ↑ Лопухин, 2008, с. 730-731.
  5. ↑ Ренан 1, 1991, с. 241.
  6. ↑ Лопухин, 2008, с. 874-876.
  7. ↑ Лопухин, 2008, с. 876-878.
  8. ↑ Лопухин, 2008, с. 880-881.
  9. ↑ Ренан 1, 1991, с. 243.
  10. ↑ Лопухин, 2008, с. 881-882.
  11. ↑ Ренан 1, 1991, с. 250.
  12. ↑ Ренан 1, 1991, с. 251.
  13. ↑ Ренан 1, 1991, с. 252.
  14. ↑ Ренан 1, 1991, с. 254—258.
  15. ↑ 1 2 Ренан 1, 1991, с. 257.
  16. ↑ Ренан 1, 1991, с. 262.
  17. ↑ Ренан 1, 1991, с. 263.
  18. ↑ Ренан 1, 1991, с. 265.
  19. ↑ Ренан 1, 1991, с. 267—269.
  20. ↑ Ренан 1, 1991, с. 269.
  21. ↑ Кураев А. В. Пасха: путь из ада // Школьное богословие. — М.: Благовест, 1999. — С. 322-330. — ISBN 5-7854-0061-8.
  22. ↑ Успенский Л. Воскресение Христово // Журнал Московской патриархии. — 1956. — № 5. — С. 30-31.
  23. ↑ Митрополит Сергий. Воскресение Христово в отличие от воскресения Лазаря. — М., 1933.
  24. ↑ Успенский Л. Воскресение Христово // Журнал Московской патриархии. — 1956. — № 5. — С. 28-33.
  25. ↑ [www.artcyclopedia.com/featuredarticle-2001-04.html The Passion of Christ in Art] (англ.). Artcyclopedia. Проверено 3 сентября 2012.
  26. ↑ Иулиания (Соколова М. Н.). История иконографии образа «Воскресение Христово» (в памятниках Востока, Запада, России) // Иулиания (Соколова М. Н.) Труд иконописца / Вступ. ст. Алдошиной А. Е.. — Сергиев Посад: Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1995. — С. 139-145. — ISBN 5-7854-0061-8.
  27. ↑ [www.pagez.ru/sinopsis/index.php?id=130 Евангельский синопсис] (рус.). Pagez.ru. Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDa6xSq Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  28. ↑ Дзуффи, 2007, с. 278-279.
  29. ↑ Дзуффи, 2007, с. 312-321.
  30. ↑ Дзуффи, 2007, с. 348-351.
  31. ↑ Дзуффи, 2007, с. 250-251.
  32. ↑ Дзуффи, 2007, с. 270-271.
  33. ↑ Цитируется по Лосский В. Очерк мистического богословия Восточной церкви. — М., 1991. — С. 192.
  34. ↑ Цитируется по Лосский В. Очерк мистического богословия Восточной церкви. — М., 1991. — С. 116.
  35. ↑ Лосский В. Очерк мистического богословия Восточной церкви. — М., 1991.
  36. ↑ [www.krotov.info/libr_min/worship/triodi/075_12.htm Стихира по 9-м Евангелии Последования святых и спасительных страстей Господа нашего Иисуса Христа во святый и великий Четверток вечера] (рус.). Архив и библиотечка свящ. Якова Кротова. Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDbM46r Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  37. ↑ [azbyka.ru/bogosluzhenie/lekcionariy/parimii_tps.shtml#pt7vp Паримии Сырной седмицы и Великого поста на церковнославянском и в Синодальном переводе]
  38. ↑ Александр (Милеант). Ветхий Завет о Мессии // [www.kadet.ru/library/vera/Text_Mil/messiah.htm Исследуйте Писания… К познанию Библии (Ветхий и Новый Завет)]. — М: Русскiй Хронографъ, 2002. — С. 154-226. — ISBN 5-85134-024-X.
  39. ↑ Ренан, 1990.
  40. ↑ Александр (Милеант). Ветхий Завет о Мессии // Исследуйте Писания… К познанию Библии (Ветхий и Новый Завет). — М.: Русскiй Хронографъ, 2002. — С. 177-179. — ISBN 5-85134-024-X.
  41. ↑ [slovari.yandex.ru/~%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%91%D0%B8%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D1%8C/%D0%98%D1%81%D0%B0%D0%B9%D0%B8%20%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BA%D0%B0%20%D0%9A%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B0/ Пророка Исайи книга](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2863 дня))
  42. ↑ Иеремиас И. Самосознание Иисуса // Иеремиас И. Богословие Нового Завета. — М.: Прогресс-Традиция, 2001. — Т. 1. — С. 273-300.
  43. ↑ [dl.biblion.realin.ru/text/14_Disk_EPDS_-_vse_seminarskie_konspekty/Uchebnye_materialy/dogmatika/o_sovershenii_iisusom_hristom_del.htm О совершении Иисусом Христом дела спасения (конспект по догматическому богословию)] (рус.). Православная библиотека «Библион». Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDciawQ Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  44. ↑ См., например, Мецгер Б. М. Новый Завет: контекст, формирование, содержание. — М.: ББИ, 2006. — С. 87—90.
  45. ↑ Покровский Н. Евангелие в памятниках иконографии. — М.: Прогресс-Традиция, 2001. — С. 468-467. — ISBN 5-89826-056-0.
  46. ↑ Дзуффи, 2007, с. 296, 306.
  47. ↑ Великие сокровища мировых религий / авт.-сост. Е. Владимирова. — М.: ЭКСМО, 2010. — С. 26, 35, 37, 40-41, 60. — (Религии мира). — ISBN 978-5-699-36842-6.
  48. ↑ [www.icon-art.info/book_contents.php?book_id=53 Орудия Страстей Христовых на русских крестах XVII—XIX веков] (рус.). Христианство в искусстве. Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDdxnJW Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  49. ↑ Звездина Ю. Орудия Страстей Христовых на произведениях декоративно-прикладного искусства XVII—XVIII вв // Третьи Яхонтовские чтения. — С. 224.
  50. ↑ [www.fatheralexander.org/booklets/russian/bogoslovie_ikony_iazykova.htm И. К. Языкова. «Богословие иконы»] (рус.). Православные Миссионерские Листки. Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDhM9aw Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  51. ↑ Звездина Ю. Орудия Страстей Христовых на произведениях декоративно-прикладного искусства XVII—XVIII вв // Третьи Яхонтовские чтения. — С. 226.
  52. ↑ Уилсон Я. Туринская плащаница, Нерукотворный Спас и другие христианские святыни. — Ростов н/Д: Феникс, 2000. — С. 3-14. — (Религии мира).
  53. ↑ Уилсон Я. Туринская плащаница, Нерукотворный Спас и другие христианские святыни. — Ростов н/Д: Феникс, 2000. — С. 55-56. — (Религии мира).
  54. ↑ Великие сокровища мировых религий / авт.-сост. Е. Владимирова. — М.: ЭКСМО, 2010. — С. 66. — (Религии мира). — ISBN 978-5-699-36842-6.
  55. ↑ Ианноне Д. Тайна Туринской плащаницы: новые научные данные. — Спб: Амфора, 2005. — С. 167.
  56. ↑ Великие сокровища мировых религий / авт.-сост. Е. Владимирова. — М.: ЭКСМО, 2010. — С. 15-16. — (Религии мира). — ISBN 978-5-699-36842-6.
  57. ↑ [www.krotov.info/acts/04/socrat/socr01.html Сократ Схоластик. Церковная история. Гл.17] (рус.). Архив и библиотечка свящ. Якова Кротова. Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDhsc9x Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  58. ↑ The Holy Staircase. Rome, 2000.
  59. ↑ [www.britannica.com/eb/topic-526273/Scala-Santa Scala Santa, or Holy Stairs (stairs, Rome, Italy)] (англ.). Encyclopædia Britannica. Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDicdme Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  60. ↑ [all-photo.ru/icon/index.ru.html?big=on&img=16525&id=16519 Ковчег Дионисия Суздальского] (рус.). Христианская икона. Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDkMro1 Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  61. ↑ 1 2 [www.icon-art.info/book_contents.php?lng=ru&book_id=9 Ульянов О. Г. «Страсти Христовы»] (рус.). Христианство в искусстве. Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDl0fru Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  62. ↑ [kreml.ru/ru/science/conferences/2003/tsar_temple/report/ Царский храм. Святыни и сокровища Благовещенского собора] (рус.). Музеи Московского Кремля. Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDncr9S Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  63. ↑ Туринская плащаница // Католицизм: Словарь атеиста / Под общ. ред. Л. Н. Великовича. — Москва: Политиздат, 1991. — С. 270-271. — 320 с. — ISBN 5-250-00779-1.
  64. ↑ [dsc.discovery.com/news/2008/02/28/shroud-of-turin.html Shroud of Turin Gets High-Def Scrutiny] (англ.). Discovery News. Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDpMwqy Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  65. ↑ Петросилло О. Град Ватикан. — Edizioni Musei Vaticani, 2005.
  66. ↑ Великие сокровища мировых религий / авт.-сост. Е. Владимирова. — М.: ЭКСМО, 2010. — С. 65-67. — (Религии мира). — ISBN 978-5-699-36842-6.
  67. ↑ Великие понедельник, вторник, среда // Православная энциклопедия. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2004. — Т. VII. — С. 444. — ISBN 5-89572-010-2.
  68. ↑ О таинствах и службах повременных, о праздниках и воскресных днях, о совершителях богослужения, о храме и священных сосудах // [dlib.rsl.ru/viewer/01002714041#?page=102 О богослужении Православной церкви]. — СПб, 1857. — Т. 2. — С. 103-106.
  69. ↑ Хопко Ф. Основы православия. — 1987 страницы=157.
  70. ↑ Хопко Ф. Основы православия. — 1987. — С. 159-161.
  71. ↑ О таинствах и службах повременных, о праздниках и воскресных днях, о совершителях богослужения, о храме и священных сосудах // [dlib.rsl.ru/viewer/01002714041#?page=102 О богослужении Православной церкви]. — СПб, 1857. — Т. 2. — С. 106-107.
  72. ↑ О таинствах и службах повременных, о праздниках и воскресных днях, о совершителях богослужения, о храме и священных сосудах // [dlib.rsl.ru/viewer/01002714041#?page=207 О богослужении Православной церкви]. — СПб, 1857. — Т. 2. — С. 106.
  73. ↑ 1 2 Богослужение православной церкви (репринтное издание 1912 года). — М.: Даръ, 2005. — С. 372.
  74. ↑ Красовицкая М. С. Литургика. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2008. — С. 260-264.
  75. ↑ [days.pravoslavie.ru Православный Церковный календарь] (рус.). Православие.Ru. Проверено 3 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDsnHKU Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  76. ↑ Плащаница // Христианство. Энциклопедический словарь / С. С. Аверинцев, А. Н. Мешков, Ю. Н. Попов. — М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия», 1995. — Т. 2. — С. 353. — ISBN 5-85270-153-X.
  77. ↑ [azbyka.ru/vopros/slepinin_azy_pravoslaviya_28-all.shtml Пассия] // Слепинин К. Азы православия
  78. ↑ Пассия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  79. ↑ [kazan.eparhia.ru/bogoslugenie/akafisti/iisusuhristu/strastymhristvim/ Акафист Божественным Страстям Христовым] (рус.). Православие в Татарстане. Проверено 4 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDuv0aH Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  80. ↑ Мельников П. (Андрей Печерский). В лесах. — М., 1976. — Т. 3. — С. 190-191.
  81. ↑ Савельева О. Апокрифическая повесть «Страсти Христовы» // Евангельский текст в русской литературе XVIII—XX вв. — Петрозаводск: Издательство Петрозаводского университета, 1994. — Т. 3. — С. 76-83.
  82. ↑ Савельева О. Апокрифическая повесть «Страсти Христовы» // Евангельский текст в русской литературе XVIII—XX вв. — Петрозаводск: Издательство Петрозаводского университета, 1994. — Т. 3. — С. 76.
  83. ↑ [www.catholicliturgy.com/index.cfm/FuseAction/documentText/Index/2/SubIndex/38/ContentIndex/325/Start/319 Circular Letter Concerning the Preparation and Celebration of the Easter Feasts. V. Good Friday] (англ.). The Catholic Liturgical Library. Проверено 25 января 2013. [www.webcitation.org/6E7zc3Mit Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
  84. ↑ Горелов А. Выставление Святого Креста // Католическая энциклопедия. — М., 2002. — Т. I. — С. 1141-1142.
  85. ↑ [www.claret.ru/liturgy/molitvennik_god.htm#mugg Молитвенник. Литургия Священного Пасхального Триденствия. Страстная Пятница] (рус.). Библиотека Конгрегации Кларетинов. Проверено 3 марта 2013. [www.webcitation.org/6F0OgFS84 Архивировано из первоисточника 10 марта 2013].
  86. ↑ [www.cathmos.ru/content/ru/publication-2011-04-18-11-34-41.html Пасха Страстей и Воскресения. Часть 4. Между Входом в Иерусалим и Тайной Вечерей] (рус.). Римско-католическая Архиепархия Божией Матери в Москве. Проверено 14 октября 2012. [www.webcitation.org/6BSDwciLu Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  87. ↑ [www.cathmos.ru/content/ru/publication-2011-04-18-14-02-35.html Пасха Страстей и Воскресения. Часть 6. Страстная пятница: парадокс Креста] (рус.). Римско-католическая Архиепархия Божией Матери в Москве. Проверено 25 января 2013. [www.webcitation.org/6E7zcdfRL Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
  88. ↑ Великая пятница // Православная энциклопедия. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2004. — Т. VII. — С. 428-429. — ISBN 5-89572-010-2.
  89. ↑ 1 2 [www.cathmos.ru/content/ru/section-2009-08-04-19-34-26.html Крестный путь] (рус.). Римско-католическая Архиепархия Божией Матери в Москве. Проверено 2 октября 2012. [www.webcitation.org/6BSDy76v1 Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  90. ↑ Великая пятница // Православная энциклопедия. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2004. — Т. VII. — С. 429. — ISBN 5-89572-010-2.
  91. ↑ Влас Михайлович Дорошевич. «В земле обетованной. Via dolorosa»
  92. ↑ Великая пятница // Православная энциклопедия. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2004. — Т. VII. — С. 427. — ISBN 5-89572-010-2.
  93. ↑ Великая пятница // Православная энциклопедия. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2004. — Т. VII. — С. 427-428. — ISBN 5-89572-010-2.
  94. ↑ 1 2 3 Великая пятница // Православная энциклопедия. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2004. — Т. VII. — С. 428. — ISBN 5-89572-010-2.
  95. ↑ Максимова И. Искусство и религия (религиозные сюжеты и образы как форма философского мышления) // Научный атеизм и атеистическое воспитание. — Минск: Беларусь, 1989. — С. 88.
  96. ↑ Покровский Н. Евангелие в памятниках иконографии. — М.: Прогресс-Традиция, 2001. — С. 65. — 564 с. — ISBN 5-89826-056-0.
  97. ↑ Редин Е. Мозаики равеннских церквей. — СПб., 1896. — С. 97.
  98. ↑ Миниатюра Жана Фуке «Несение Креста»
  99. ↑ Дзуффи, 2007, с. 238.
  100. ↑ Бартрум Д. Дюрер. — М.: Ниола-Пресс, 2010. — С. 22, 56-62.
  101. ↑ Немецкая гравюра на дереве эпохи Альбрехта Дюрера. — М.: Советский художник, 1988. — С. 18.
  102. ↑ Ф. Дзери. Мемлинг. Страшный суд. — М.: Белый город. — С. 31, 38-39, 40-41, 44-45, 47.
  103. ↑ Яйленко Е. Караваджо. — Москва: ОЛМА Медиа Групп, 2008. — С. 8-9, 78-79, 88-89, 101, 104. — (Галерея гениев). — ISBN 978-5-373-00772-6.
  104. ↑ Дзуффи С. Большой атлас живописи. Изобразительное искусство 1000 лет / Научный редактор С. И. Козлова. — Москва: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. — С. 7. — ISBN 5-224-03922-3.
  105. ↑ Покровский Н. Евангелие в памятниках иконографии. — М.: Прогресс-Традиция, 2001. — С. 64-65. — 564 с. — ISBN 5-89826-056-0.
  106. ↑ [days.pravoslavie.ru/Life/life4434.htm Страстная икона Пресвятой Богородицы + Православный Церковный календарь]
  107. ↑ Языкова И. Богословие иконы. — М.: Издательство Общедоступного православного университета, 1995. — С. 33-47.
  108. ↑ [www.icon-art.info/group.php?lng=ru&grp_id=4 Таблетки из собора Св. Софии в Новгороде] (рус.). Христианство в искусстве. Проверено 4 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDzyXLT Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  109. ↑ [www.rah.ru/science/glossary/detail.php?ID=19551&sphrase_id=1069 Словарь терминов. Страстной чин] (рус.). Российская академия художеств. Проверено 4 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BcWLSPKG Архивировано из первоисточника 23 октября 2012].
  110. ↑ [artclassic.edu.ru/catalog.asp?ob_no=14644 Фрески Спаса на Нередице церкви близ Новгорода]
  111. ↑ Никитина Т. Л. Система росписи ростовской церкви Спаса на Торгу // [books.google.ru/books?id=WqMxAQAAIAAJ&q=↑+Т.+Л.+Никитина+Система+росписи+ростовской+церкви+Спаса+на+Торгу&dq=↑+Т.+Л.+Никитина+Система+росписи+ростовской+церкви+Спаса+на+Торгу&source=bl&ots=m7o5LstyDW&sig=ZAdODzcBCTMrHtyPC6Mt__xIkE4&hl=ru&sa=X&ei=V7xiUJPuFYfe4QTdiIHQBA&sqi=2&ved=0CDEQ6AEwAA Сообщения Ростовского музея. Выпуски 11-12]. — 2000.
  112. ↑ Нагорский Н. Исаакиевский собор. — СПб: П-2, 2004. — С. 29. — ISBN 5-93893-160-6.
  113. ↑ Покровский Н. Евангелие в памятниках иконографии. — М.: Прогресс-Традиция, 2001. — С. 65. — ISBN 5-89826-056-0.
  114. ↑ Веселовский А. Старинный театр в Европе. — М., 1870. — С. 11-13.
  115. ↑ Веселовский А. Старинный театр в Европе. — М., 1870. — С. 85.
  116. ↑ Веселовский А. Старинный театр в Европе. — М., 1870. — С. 86.
  117. ↑ [www.historischer-verein.de/17-jahrhundert.html 17. Jahrhundert] (нем.). Historischer Verein Oberammergau 1999 e. V.. Проверено 4 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BSDzL7yc Архивировано из первоисточника 16 октября 2012].
  118. ↑ «Страсти» / Друскин М. С. // Симон — Хейлер. — М. : Советская энциклопедия : Советский композитор, 1981. — (Музыкальная энциклопедия : [в 6 т.] / гл. ред. Ю. В. Келдыш ; 1973—1982, т. 5).</span>
  119. ↑ Страсти // III. — М., 1976. — Т. 24.
  120. ↑ Стабат Матер // Католицизм: Словарь атеиста / Под общ. ред. Л. Н. Великовича. — Москва: Политиздат, 1991. — С. 270-271. — 320 с. — ISBN 5-250-00779-1.
  121. ↑ Иисус Христос. Музыка // Католическая энциклопедия. — М., 2002. — Т. II. — С. 170-171.
  122. ↑ 1 2 Иисус Христос. В киноискусстве // Католическая энциклопедия. — М., 2002. — Т. II. — С. 171-173.
  123. ↑ Чуб В., Лезина К. Комнатные растения. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. — С. 275. — 336 с.

    124. </ol>

Литература

  • Богослужение православной церкви (репринтное издание 1912 года). — М.: Даръ, 2005.
  • Дзуффи С. Эпизоды и персонажи Евангелия в произведениях изобразительного искусства. — М.: Омега, 2007. — 384 с. — ISBN 978-5-465-01501-1.
  • Лопухин А. Библейская история Ветхого и Нового Заветов. Полное издание в одном томе. — М.: Издательство АЛЬФА-КНИГА, 2008. — 1215 с. — ISBN 978-5-9922-0271-7.
  • Ренан Э. Жизнь Иисуса / Перевод с фр. А. Варшавского, В. А. Харитонова. — Киев, 1990. — 430 с. — (Библиотека репринтных изданий). — ISBN 5-319-00781-7.
  • Ренан Э. Жизнь Иисуса / Полный научный перевод с 25-го издания А. С. Усовой. Под редакцией и с предисловием академика А. Н. Веселовского. Послесловие И. С. Свенцицкой. — М.: Издательство политической литературы, 1991. — ISBN 5-250-01238-8.
  • Серафим Слободский. Закон Божий для семьи и школы. — М.: Даръ, 2006.
  • Страсти Христовы. — М.: Единоверческая типография, 1901.
  • [krotov.info/library/06_e/efr/em_sirin_034.htm Ефрем Сирин «Толкование на диатессарон (согласование Евангелий)»]
  • [web.archive.org/web/20110901031921/mystudies.narod.ru/library/b/barnabas/barn07.htm Апокрифическое Послание апостола Варнавы (гл. 7 «Пост и козел отпущения суть прообразы страданий Христовых»)]
  • Учительное Евангелие (по трудам Иоанна Залатоуста). — М.: Единоверческая типография, 1912.
  • Крест Христов. Умилительные слова о крестных страданиях Спасителя. — М.: Приход храма Святаго Духа сошествия, 2007.
  • [www.wco.ru/biblio/books/sedmica/Main.htm Как провести страстную седмицу Великого поста]

Литература на английском языке

  • Brown, Raymond E. — «An Introduction to the New Testament» Изд. Doubleday, 1997 г. (ISBN 0-385-24767-2)
  • Brown, Raymond E. — «The New Jerome Biblical Commentary» Изд. Prentice Hall, 1990 г. (ISBN 0-13-614934-0)
  • Kilgallen, John J. — «A Brief Commentary on the Gospel of Mark» Изд. Paulist Press 1989 (ISBN 0-8091-3059-9)
  • Miller, Robert J., editor — «The Complete Gospels» Изд. Polebridge Press, 1994 г. (ISBN 0-06-065587-9)

Ссылки

  • [www.newadvent.org/cathen/11527b.htm Страсти Христовы в CATHOLIC ENCYCLOPEDIA]  (англ.)
  • [www.pravoslavie.ru/put/070404131906 Слово о почитании Страстей Христовых] (проповедь святителя Илии Минятия)
  • [www.obraz.org/index.php?menu=iconography&base=9&struct=283&page=0 Страсти Христовы в православной иконе на obraz.org]
  • [www.artcyclopedia.com/featuredarticle-2001-04.html The Passion of Christ in Art at artcyclopedia.com]  (англ.)
  • [www.pravoslavieto.com/ikonopis/Gospodski/Strasti_Hristovi/index.htm Галерея православных фресок и икон по теме]  (болг.)
  • [kypros.org/Byzantine/ Галерея византийских икон]
  • [ros-vos.net/christian-culture/evangelie/str/ Страстной цикл в русской живописи]
  • [web.archive.org/web/20101018003536/mystudies.narod.ru/library/a/athanasius/psalms/108.htm Толкование Афанасия Великого на Псалтырь (псалом 108 — страдания Христовы и будущие наказания Иуде и народу иудейскому)]
Арест, суд и казнь Иисуса Христа ← Иисус Христос с момента смерти до Воскресения
События
Персоналии
Места
Предметы
Иконография


Отрывок, характеризующий Страсти Христовы

– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.


Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».


Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Страсти_Христовы&oldid=81300511#.D0.9E.D1.80.D1.83.D0.B4.D0.B8.D1.8F_.D0.A1.D1.82.D1.80.D0.B0.D1.81.D1.82.D0.B5.D0.B9»