Орфей и Эвридика (опера Глюка)
| Орфей и Эвридика | |
 Титульный лист немецкого издания оперы 1887 года | |
| Композитор | |
|---|---|
| Автор(ы) либретто |
Раньери де Кальцабиджи (первоначальная редакция, итальянский язык) |
| Источник сюжета | |
| Первая постановка |
5 октября 1762 (первоначальная редакция) |
| Место первой постановки |
«Бургтеатр», Вена (первоначальная редакция) |
«Орфе́й и Эвриди́ка» (итал. Orfeo ed Euridice) — опера К. В. Глюка, созданная в 1762 году на сюжет греческого мифа об Орфее. Опера положила начало «оперной реформе» Глюка, направленной на достижение органичного слияния музыки и драмы и подчинение музыкального развития драматическому[1][2]. Первоначальная версия либретто написана Раньери де Кальцабиджи на итальянском языке. Премьера оперы состоялась 5 октября 1762 года в «Бургтеатре» в Вене. Партию Орфея исполнил кастрат-альт Гаэтано Гуаданьи.
В дальнейшем опера была пересмотрена автором, и в 1774 году подготовлена новая редакция с либретто на французском языке, автором которого стал П.Л. Молина. Эта версия оперы впервые представлена публике 2 августа 1774 года в Париже, в Королевской академии музыки. В редакции 1774 года партия Орфея написана для другого голоса: не альта (как в первоначальной), а тенора.
В 1859 году Г. Берлиозом подготовлена собственная редакция оперы, где партия Орфея предназначена для женского голоса (меццо-сопрано или контральто).
Содержание
История создания
Первоначальная версия либретто написана Раньери де Кальцабиджи на итальянском языке.
В дальнейшем опера была пересмотрена автором, и в 1774 году подготовлена новая редакция с либретто на французском языке, автором которого стал П.-Л. Молина. В редакции 1774 года партия Орфея написана для другого голоса: не альта (как в первоначальной), а тенора.
В 1859 году Г. Берлиозом подготовлена собственная редакция оперы.
Действующие лица
| Партия | Голос | Исполнитель на премьере Вена, 5 октября 1762 (Дирижёр: Кристоф Виллибальд Глюк) |
Исполнитель на премьере второй редакции Париж, 2 августа 1774 (Дирижёр: Луи-Жозеф Франкёр) |
Исполнитель на премьере редакции Г.Берлиоза Париж, 19 ноября 1859 (Дирижёр: Гектор Берлиоз) |
|---|---|---|---|---|
| Орфей | Кастрат-альт (первая редакция), тенор (вторая редакция), контральто (редакция Г. Берлиоза) |
Гаэтано Гуаданьи | Жозеф Легро | Полина Виардо |
| Амур | сопрано | Марианна Бьянки | Софи Арну | Мари Маримон |
| Эвридика | сопрано | Лючия Клавро | Розали Левассёр | Мари-Констанс Сасс |
Содержание
Действие оперы происходит в древней Элладе в доисторические времена. Сюжет оперы взят из античного мифа, имеющего много различных вариантов. Либреттист первоначальной редакции оперы Раньери де Кальцабиджи выбрал вариант, содержащийся в «Георгиках» Вергилия.[1]
История постановок
Премьера оперы состоялась 5 октября 1762 года в «Бургтеатре» в Вене.
Пересмотренная версия оперы впервые представлена публике 2 августа 1774 года в Париже, в Королевской академии музыки.
Избранные аудиозаписи
- 1956 (нем. яз.) — дир. Ференц Фричаи; солисты: Дитрих Фишер-Дискау, Мария Штадер, Рита Штрайх; Симфонический оркестр Берлинского радио.
Напишите отзыв о статье "Орфей и Эвридика (опера Глюка)"
Примечания
Ссылки
- [belcanto.ru/orfeo.html Опера «Орфей и Эвридика»] на сайте belcanto.ru
- [classiclive.org/index.php?option=com_content&view=article&id=165:2011-05-11-10-14-10&catid=52:2011-05-02-07-35-47&Itemid=76 Синопсис оперы Орфей и Эвридика]
- [libretto-oper.ru/gluck/orfei-i-evridika Либретто оперы «Орфей и Эвридика»]
|
Это заготовка статьи об опере. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Орфей и Эвридика (опера Глюка)
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
