Орфография

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В Викисловаре есть статья «орфография»

Орфогра́фия, правописание (др.-греч. ὀρθογραφία, от ὀρθός — «правильный» и γράφω — «пишу») — единообразие передачи слов и грамматических форм речи на письме. Также свод правил, обеспечивающий это единообразие, и занимающийся им раздел прикладного языкознания.

Орфография — раздел лингвистики, изучающий правильность написания слова.

Единообразие написания сглаживает индивидуальные и диалектные особенности произношения, что способствует взаимопониманию, когда возможность переспросить ограничена.





Принципы построения орфографии

Так как орфография непосредственно связана с письменностью, то появление письменности оказывает основное влияние при формировании принципа построения орфографии языка, который не диктуется языком[1]. Для языков, где письменность древняя и никогда (либо очень давно) не проходила реформу, можно говорить о том, что письмо отражает старое состояние языка и отстало от жизни (напр., английский язык).

Морфологический

Характерен, в частности, для русского языка.

Морфема пишется одинаково, независимо от позиционных фонетических изменений: голова́, го́ловы, голо́вка — везде одинаковое написание через «голов», но разное произношение. В русском языке существуют, однако, и значительные отклонения от морфологического принципа. Например, буква «ё»; различные чередования.

Фонетический

Особенности произношения передаются на письме.

Характерен, например, для белорусского[2] — не абсолютно, а также сербского и грузинского языка — абсолютно.

Кириллическая орфография белорусского языка была введена примерно в 1907 году, до этого единой принятой кириллической орфографии не было.

На письме отражается именно звучание, включая позиционные изменения, независимо от принадлежности звуков морфемам: галава́, гало́вы, галоўка (белор. ) — разное написание, произношение такое же как написание. Новые правила белорусской орфографии и пунктуации (от 23 июля 2008 года) рекомендуют переходить на такое, напр., написание: маёр, маярат, маянэз, раён, Нью-Ёрк[2].

Отражает ослабление безударных гласных (вместо О и Е пишется А и Я), некоторые явления, связанные с согласными (пишется ЦЦА вместо ТСЯ/ТЬСЯ). Не отражает явлений, связанных с согласными (напр., звонкие согласные в конце слова оглушаются, но пишутся всё равно буквы, соответствующие звонким).

Семантический

Характерен для китайского языка.

Написание никак не связано со звучанием, а отражает только семантику.

Во вьетнамском языке такой принцип был вначале, затем сменился на фонетический и латиницу (принцип орфографии был заменён в пределах того же языка)

Орфография русского языка

Действующими правилами[3] русской орфографии и пунктуации являются правила, утверждённые в 1956 году[4] АН СССР, Министерством высшего образования СССР и Министерством просвещения РСФСР.

Орфография английского языка

См. также

Напишите отзыв о статье "Орфография"

Литература

  • Кайдалова А. И., Калинина И. К., Современная русская орфография: Учеб. пособие для вузов по спец. «Журналистика». — 4-е изд., испр. и доп. — М.: Высш. шк., 1983. 240 с.
  • Правила русской орфографии и пунктуации. Полный академический справочник. М.: Эксмо, 2007, 480 с. ISBN 978-5-699-18553-5

Примечания

  1. [forum.gramota.ru/forum/read.php?f=1&i=13389&t=13077 Язык русский или российский?] // Грамота.ру
  2. 1 2 [news.tut.by/society/114181.html На адаптацию к новым правилам белорусского языка — два года] // БЕЛТА, 4 августа 2008
  3. [mon.gov.ru/press/reliz/5661/ МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ]
  4. [rusyaz.ru/pr/ Правила русской орфографии и пунктуации 1956 года]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Орфография


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.