Осада Амиды (359)
| Осада Амиды | |||
| Основной конфликт: Римско-персидские войны | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
Окрестности Амиды | ||
| Итог |
Победа персов | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Осада Амиды — осада персами римского города Амиды в 359 году. Осада описана в книге Аммиана Марцеллина, который был участником событий.
Содержание
Предыстория
Когда Шапур II стал правителем империи Сасанидов, он попытался восстановить старые территории, ранее отвоеванные римлянами. После подавления восстания арабов на юге страны, он столкнулся с нашествием хионитов. После длительной борьбы с ними, хиониты были вынуждены заключить мир и их вождь Грумбат согласился принять участие в походе против Рима. Шапур начал кампанию в 359 году. Первые римские города сдались ему. Но Амида не сдалась персам, и те осадили её.
Осада
Сначала Шапур хотел склонить гарнизон Амиды к добровольной сдаче, но римляне в ответ засыпали персов стрелами. Был убит и сын Грумбата[1]. Тогда Шапур осаждает Амиду и в течение двух дней подвергает её дважды штурму. После этого в Амиде разразился мор, но на десятый день осады он кончился. Вскоре в лагере персов появился перебежчик, с помощью которого персы усилили осады в слабых местах крепости. Затем последовала вылазка гарнизона, нанесшая большой урон персам[2]. Тогда Шапур придвигают к стенам города башни и другие осадные сооружения, но римляне их сжигают[3]. Возведя непосредственно близ стен высокие валы, персы штурмуют Амиду и вторгаются в крепость. Осада длилась 73 дня.
Итоги
После захвата города, Шапур II взял ряд других крепостей. В 363 году император Юлиан, во главе сильной армии отправился походом на Персию, но был отброшен и погиб. Его преемник Иовиан заключил позорный мир и отдал персам территории за Тигром и Евфратом.
Напишите отзыв о статье "Осада Амиды (359)"
Примечания
Литература
- Аммиан Марцеллин. Деяния.
Отрывок, характеризующий Осада Амиды (359)
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
