Осада Бостона
| Осада Бостона | |||
| Основной конфликт: Война за независимость США | |||
 Гравюра, изображающая эвакуацию британских войск из Бостона | |||
| Дата |
19 апреля 1775 — 17 марта 1776 | ||
|---|---|---|---|
| Место |
Бостон и близлежащая территория | ||
| Итог | |||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Осада Бостона (англ. Siege of Boston) — начальная фаза войны за независимость США, в которой новоанглийские ополченцы, которые в будущем стали частью Континентальной армии, блокировали Бостон и под командованием Джорджа Вашингтона через 11 месяцев осады взяли город и вынудили британцев отступить.
Осада началась 19 апреля 1775 года сразу после сражений при Лексингтоне и Конкорде, когда ополченцы из многих общин Массачусетса окружили Бостон и блокировали наземный путь в город, ограничив поддержку британских солдат только помощью с моря. Континентальный конгресс принял решение признать ополчение и создать в том числе и на его основе Континентальную армию, а также назначить Джорджа Вашингтона главнокомандующим. В июне 1775 году британцы захватили Банкер-Хилл и Бридз-Хилл, но потери были слишком велики, а приобретения слишком незначительны, чтобы прервать осаду.
В ноябре Вашингтон послал бывшего книготорговца Генри Нокса привезти в Бостон тяжёлую артиллерию, которая была захвачена в форте Тикондерога. Во время технически сложной и ответственной операции Ноксу удалось добыть много орудий[en] общим весом 60 тонн к январю 1776 года. В марте 1776 года эти пушки были использованы при фортификации Дорчестер-Хайтс[en], откуда имелся хороший вид на гавань и город, а также была возможность обстреливать Бостон из орудий. Британский командующий Уильям Хау, осознав, что больше не может удерживать город, решил эвакуировать войска. Он отступил 17 марта 1776 года (сейчас отмечается, как День эвакуации) в Галифакс.
Напишите отзыв о статье "Осада Бостона"
Литература
- French Allen. [books.google.com/books?id=PqZcY9z3Vn4C The Siege of Boston]. — McMillan, 1911.
- McCullough David. 1776. — Simon and Schuster Paperback, 2005. — ISBN 0-7432-2672-0.
Отрывок, характеризующий Осада Бостона
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
