Осада Варны

Осада Варны
Основной конфликт: Русско-турецкая война 1828—1829 годов
Дата	13 июля - 29 сентября 1828 года
Место	Варна, Османская империя
Итог	победа русских войск
Противники
Османская империя Российская империя
Командующие
Омер Вриони генерал-лейтенант П. П. Сухтелен → генерал-адъютант А. С. Меншиков → генерал-фельдмаршал М. С. Воронцов
Силы сторон
20 тыс. чел. (гарнизон) и 25 тыс. чел. (корпус Омера-паши) 32 тыс. чел., 170 орудий
Потери
неизвестно неизвестно

Осада Варны — эпизод русско-турецкой войны 1828—1829 годов.

Варна была одной из самых сильных турецких крепостей: на её вооружении было 178 орудий, гарнизон составлял около 15 тысяч человек. Русские войска обложили Варну в конце июля 1828 года, и в ночь с 1 на 2 августа начали постройку осадных батарей. Одновременно с сухопутными войсками к Варне подошла эскадра Черноморского флота под командованием Алексея Грейга, и наглухо заблокировала Варну с моря; также русские корабли высадили десант в районе Варны.

Первоначально осаду вёл отряд генерал-лейтенанта П. П. Сухтелена, затем осада Варны была поручена генерал-адъютанту А. С. Меншикову с десантными войсками из-под Анапы. После ранения Меншикова осада была поручена генерал-фельдмаршалу М. С. Воронцову. При осаде присутствовал и Николай I, который квартировался на входящем в состав эскадры Грейга корабле «Париж». Император ежедневно получал доклады от войск, и лично посещал позиции осаждающих.

В конце августа из России прибыл Гвардейский корпус, в составе которого было 64 орудия. С его прибытием численность русских войск под Варной возросла до 32 тысяч человек, 118 полевых и 52 морских орудий. Вместе с корпусом к Варне прибыла первая русская ракетная рота под командованием подполковника В. М. Внукова.

Для деблокирования Варны с юга подошёл 25-тысячный корпус Омера-паши. 16 (10) сентября Омер-паша атаковал сводный отряд полковника графа Залуского из состава войск генерал-адъютанта Головина, блокировавших Варну с юга. Отряд Залуского с большими потерями (погибли 1 генерал, 17 офицеров и 450 нижних чинов) отошёл к основным силам.

Параллельно с непрекращающимися ракетно-артиллерийскими бомбардировками, русские начали минную войну. К 20 сентября были заложены мины под 1-й и 2-й бастионы, которые после их взрыва 21 и 22 сентября образовали широкие и удобные для атаки обвалы стен. 25 сентября русские войска штурмом овладели 1-м бастионом и установили на нём сильную батарею для флангового обстрела крепостных батарей. Турецкий гарнизон предпринял яростную контратаку и отбил 1-й бастион, но дальнейшее продвижение турок остановил картечный огонь русской артиллерии. Тяжёлое положение гарнизона вынудило турецкое командование пойти на переговоры, которые завершились 29 сентября капитуляцией Варны. Русские войска взяли в плен до 6 тысяч человек.

В честь взятия Варны получили названия два корабля русского флота. 60-пушечный фрегат «Варна» вошел в состав Черноморского флота в августе 1830 г. и погиб во время шторма в устье реки Сочи 31 мая 1838 г. 84-пушечный линейный корабль «Варна» вошел в состав Черноморского флота в июле 1842 г. и 11 сентября 1854 г. был затоплен на Севастопольском рейде.

Источники

• Керсновский А. А. Война с Турцией 1828 — 1829 годов // [militera.lib.ru/h/kersnovsky1/07.html История Русской армии]. — М.: Голос, 1992. — Т. 2.

Отрывок, характеризующий Осада Варны

Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.