Осада Генуи (1800)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Осада Генуи
Основной конфликт: Война Второй Коалиции

Карта укреплений Генуи в 1800 году
Дата

6 апреля — 4 июня 1800 года

Место

Генуя, Италия

Итог

Победа австрийцев

Противники
Первая французская республика Австрийская империя
Командующие
Андрэ Массена</br>Карло Балабио Мелас
Силы сторон
36 000 солдат 122 000 солдат
Потери
неизвестно неизвестно

Во время осады Генуи (6 апреля — 4 июня 1800 года) австрийцы осадили и вынудили сдаться Геную, однако оборонявшие Геную небольшие французские силы под командованием Андрэ Массена отвлекли на себя достаточное количество австрийских войск, чтобы Наполеон смог выиграть сражение при Маренго.



Предыстория

После того, как Массена выиграл вторую битву при Цюрихе, союз между Россией и Австрией развалился. Хотя это и не закончило войны, однако возвращение Наполеона из Египта и провозглашение его Первым консулом ещё более повысило шансы французов на победу. Тем не менее Наполеону требовалось время на переброску войск в Италию, поэтому он приказал Массена любой ценой удерживать Ниццу и Геную до его прибытия.

Изначально у французов было порядка 60 000 солдат, однако болезни уменьшили это число до 36 000 бойцов. Австрийский командующий Мелас имел в своём распоряжении в Италии 120 000 солдат. После первых стычек, несмотря на всю храбрость французских войск, руководимых Сюшэ и Сультом, Генуя оказалась отрезанной от любой помощи извне, а с 6 апреля, с занятием своей позиции мощной английской эскадрой, она оказалась полностью окружённой и с суши, и с моря. Тем не менее дух французов был высок, и Массена был намерен удерживать его на высоте.

Осада

Геную защищали мощные естественные и искусственные преграды, но Массена наметил агрессивную стратегию. Уже 7 апреля он приказал атаковать Монте Ратти, в результате чего австрийцы оказались отброшенными от Аппенин и потеряли 1.500 только пленными. 9 апреля Массена начал отчаянный прорыв на соединение с остальными французскими силами, которыми командовал Сюшэ. Хотя Массена был отрезан всего с 1200 солдатами, а у австрийцев было порядка 10 000 человек, он продолжал атаки, и с помощью Сульта взял ещё 4.000 пленников. После этого сражения французы окончательно засели в городе, однако продолжали делать дерзкие вылазки, нанося австрийцам большие потери и в итоге вынудив вообще отказаться от активных действий.

Однако голод делал ситуацию в Генуе всё хуже и хуже несмотря на обещания Наполеона прийти и освободить гарнизон. Голод достиг такой степени, что Массена приказал печь хлеб из льна и кофе. Брожение в войсках нарастало, однако Массена отказывался сдать город, пока 4 июня австрийцы не предоставили оставшимся 7000 защитникам Генуи свободный проход до французских территорий.

Итоги

Несмотря на потерю города, Массена дал Наполеону достаточно ценного времени, чтобы тот смог выиграть сражение при Маренго, после которого Австрии пришлось пойти на мирные переговоры. Осада Генуи в биографии Массена обычно рассматривается как героический эпизод, а не как позорное пятно.


Напишите отзыв о статье "Осада Генуи (1800)"

Отрывок, характеризующий Осада Генуи (1800)

– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.