Осада Доля (1479)

Осада Доля
Основной конфликт: Война за бургундское наследство
Осада Доля. Фрагмент гобелена 1506 года. Брюгге. Музей Грютюз.
Дата	апрель — 25 мая 1479
Место	Доль (Франш-Конте)
Итог	Победа французов. Сожжение города
Противники
Королевство Франция бургундские повстанцы
Командующие
Шарль I д'Амбуаз Гуго де Туази Жан де Тулонжон
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Осада Доля французскими войсками состоялась в апреле-мае 1479 в ходе войны за бургундское наследство.

Французское вторжение

Французы, изгнанные из Франш-Конте после неудачи первой осады Доля осенью 1477 года, смогли предпринять новое вторжение только в апреле 1479. Людовик XI требовал от бургундского наместника Шомон-Амбуаза начать покорение графства со столицы, дважды нанесшей ему оскорбление.

Помня о позорном поражении своего предшественника, сира де Крана, Амбуаз подошел к делу более основательно, начав с захвата замков и укреплений в окрестностях Доля, дабы предотвратить возможные попытки оказания помощи осажденным.

Французы располагали значительными силами, а горожане могли рассчитывать лишь на небольшой гарнизон, местное ополчение и студентов университета.

Осада

За несколько дней до начала осады французский командующий применил хитрость, пустив мимо города к лесу Шо две-три сотни своих людей с большим стадом коров. Храбрые, но недисциплинированные студенты провели массовую вылазку, в надежде отбить у противника скот, и попали в засаду. Большинство погибло в окружении; те, кто пытался бежать, были перебиты в деревнях или бросились в реку Ду.

После взятия Рошфора, где храбро оборонялся Клод де Водре, и замка Жандре, Доль был полностью окружен, и французы начали артиллерийский обстрел. Проделав широкие бреши, Амбуаз несколько раз безуспешно штурмовал крепость, а осажденные отвечали вылазками, во время одной из которых им удалось отбить замок Бошан, при обороне которого погиб губернатор Руссильона Танги дю Шатель. В другой раз удар войск принца Оранского в тыл французам облегчил действия защитников, убивших две тысячи человек и захвативших вражескую артиллерию.

Измена союзников

Положение французов ухудшилось, но затяжной осады жители Доля выдержать не могли. Отчаянно нуждаясь в поддержке, восставшие договорились с Сигизмундом Австрийским, и тот выслал на помощь отряды эльзасцев и фереттцев, но иностранные союзники предпочли договориться с французами, получив от Шарля д'Амбуаза крупную сумму за измену. Включив в состав войска некоторое число переодетых французов, немцы подошли к стенам Доля. Горожан немного смутило то, что союзники смогли беспрепятственно пройти по занятой французами территории, и они согласились впустить немцев в город лишь при условии принесения присяги. Для этого к Мостовым воротам был вынесен алтарь со святыми дарами, и духовенство вместе с магистратом и нотаблями приняло торжественную клятву от солдат и офицеров.

Вошедшие в город союзники были встречены хлебом и вином, и начали рассаживаться за накрытыми столами. Тем временем один из отрядов взял под контроль ворота и опустил подвесной мост с криками: «Франция! Франция! Город взят!» Горожане немедленно взялись за оружие, и, разделившись на два отряда, под названиями Лук и Аркебуза, заняли позицию перед церковью Богоматери, надеясь выбить предателей из города.

Падение Доля

Ворвавшиеся в Доль французы встретили упорное сопротивление. На главной площади состоялось наиболее жестокое сражение, следом за которым началась резня. Считается, что за исключением некоторого числа состоятельных горожан, взятых ради выкупа, и тех немногих, кто успел бежать в лес, почти все население было уничтожено. Последние двенадцать защитников укрылись в каком-то подвале, получившем с тех пор название «Адского погреба» (Cave d'enfer), где оборонялись, пока подошедший Амбуаз не прекратил атаку, приказав «оставить этих бешеных на семя».

Два дня завоеватели грабили город, а перед отступлением предали его огню. Были уничтожены церкви Богоматери и Сен-Мартен, дворец Фридриха Барбароссы и дворец, построенный Луи де Малем для заседаний парламента. Во всем городе остались стоять только Церковь кордельеров, башня Вержи и дом Вюрри, где разместился Амбуаз.

Считается, что город был взят 25 мая, хотя в источниках также встречается дата 3 мая, а согласно документам муниципального совета Салена, эта трагедия произошла между 10 и 15 мая. Согласно Клоду Росиньолю, королевская армия собралась на берегу Соны к 30 апреля, и 10 мая перешла реку по мосту у Сен-Жан-де-Лона, взяв курс на Доль, а дата взятия города в четверг 25 мая подтверждается официальной справкой от 21 февраля 1494 года, описывающей разрушения Доля.

Последствия

Город было запрещено восстанавливать, но распоряжением, данным Шарлем д'Амбуазом в Дижоне 20 марта 1480, уцелевшим жителям разрешалось возвести навесы над подвалами, где они ютились. Университет был переведен в Полиньи, а парламент Людовик XI 9 августа 1480 перевел в Сален.

При Карле VIII город начали восстанавливать, парламент и университет были возвращены в столицу графства. В ходе третьей франко-габсбургской войны (1491—1493) французы были разбиты под Дурноном, близ Салена, и Доль немедленно восстал, изгнав гарнизон захватчиков, и снова подняв бургундские цвета. Санлисский договор 23 мая 1493 вернул Франш-Конте под власть Максимилиана Габсбурга, и к 1494 году город отстроился в достаточной степени, чтобы провести у себя Штаты провинции.

Память

После освобождения от французов на месте основного сражения был установлен каменный крест, перед которым каждый год 25 мая поминали погибших бойцов Лука и Аркебузы. Разрушенный революционерами в 1793 году, он был в 1820-м заменен железным крестом. После очередной революции, в 1830 году, этот памятник перевезли на военное кладбище, где установили в качестве мемориала павшим при Маренго и Аустерлице, а на площади снова поставили каменный крест, позднее перенесенный внутрь церковной ограды.

В конце концов, в марте 1841 года муниципальный совет Доля установил перед входом в Адский погреб мраморную доску с надписью:

En M.C.C.C.C.L.X.X.I.X. Dole-qui-appartenait-à-la-domination-d'Autriche fust-prinse-traîtreusement-par-l'armée de-Louis-XI Ensuite-bruslée-détruite quelques-habitants-se-retirèrent dans-cette-cave Et-firent-un-feu-si-vif qu'on-ne-pust-les-en-déloger Ce-lieu-depuis-fust-appelé Cave-d'Enfer	В M.C.C.C.C.L.X.X.I.X. Доль что находился под Австрийским господством был изменнически взят армией Людовика XI Затем сожжен разрушен несколько жителей отступили в этот подвал И вели огонь столь сильный что не могли их прогнать оттуда Это место с тех пор называется Адским погребом

Литература

• Histoire de Dole. — Besançon: Marion, Morel et C^ie, 1882.
• dom Plancher U. Histoire générale et particulière de Bourgogne. T. IV. — Dijon: L.-N. Frantin, 1781.
• Rossignol, Claude. Histoire de la Bourgogne pendant la période monarchique. Conquête de la Bourgogne après la mort de Charles le Téméraire, 1476—1483. — Dijon: Lamarche et Drouelle, 1853. [books.google.ru/books?id=H_dAAAAAcAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false]
• Rougebief E. Histoire de la Franche-Comté ancienne et moderne. — P.: Stèvenard, 1851.

Ссылки

• Bidalot, Georges. [georgesbidalot.free.fr/histoire/histoire/dole.htm Histoire de Dole] (08.2009). Проверено 28 мая 2016.

Отрывок, характеризующий Осада Доля (1479)

Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.


Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
– J'y ai ete, [Я был там,] – сказал Пьер.
– Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, – сказал француз. – Vous etes de fiers ennemis, tout de meme. La grande redoute a ete tenace, nom d'une pipe. Et vous nous l'avez fait cranement payer. J'y suis alle trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous etions sur les canons et trois fois on nous a culbute et comme des capucins de cartes. Oh!! c'etait beau, monsieur Pierre. Vos grenadiers ont ete superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s'y connait a crie: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! – сказал он, улыбаясь, поело минутного молчания. – Tant mieux, tant mieux, monsieur Pierre. Terribles en bataille… galants… – он подмигнул с улыбкой, – avec les belles, voila les Francais, monsieur Pierre, n'est ce pas? [Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?]
До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и доволен собой, что Пьер чуть чуть сам не подмигнул, весело глядя на него. Вероятно, слово «galant» навело капитана на мысль о положении Москвы.