Осада Ивангорода (1496)
| Осада Ивангорода | |||
| Основной конфликт: Русско-шведская война (1495—1497) | |||
 Вид Ивангородской крепости сегодня | |||
| Дата |
19—26 августа 1496 года | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
шведская победа | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Осада Ивангорода — событие русско-шведской войны 1495—1497 годов. Крупное шведское войско, прибывшее с моря на 70 кораблях, неожиданно осадило нововозведённую небольшую Ивангородскую крепость и после нескольких дней осады взяло её.
Содержание
Предыстория
В первом году русско-шведской войны войско Ивана III ходило под Выборг, однако осада не увенчалась успехом и русские воины отступили, ограничившись разорением округи. Однако уже зимой 1496 года русские во главе с князем Василием Патрикеевым Косым, обойдя Выборг, совершили поход в южную Финляндию, разорив её вплоть до Турку на побережье Ботнического залива. В конце весны в северную и центральную Финляндию вторглось войско под руководством князей Ивана Фёдоровича и Петра Фёдоровича Ушатых, пришедшее из устья Северной Двины. Оно также смогло разорить много городов и благополучно вернулось назад.
Поскольку шведский правитель Стен Стуре не мог организовать сопротивление в Финляндии, он решил нанести русским неожиданный удар на их территории. На руку шведам сыграло то обстоятельство, что Иван III, пребывавший в Новгороде, отбыл в Москву в связи c обострением ситуации в Казани, где правил московский ставленник Мухаммед-Амин.
Ход осады
Войдя со своим флотом в устье реки Нарвы, шведы высадились близ Ивангорода и осадили его. Для немногочисленного гарнизона новой крепости во главе с князем Юрием Бабичевым это стало полной неожиданностью. Несколько сот защитников крепости храбро оборонялись против многотысячного шведского войска «с пушками и пищальми», которое принялось обстреливать крепость зажигательными ядрами. Однако в решающий момент Бабичев сбежал из крепости, оставив её обитателей, которым не хватало «запасу ратного», на произвол судьбы. Отмечается также, что стоявшие близ осаждённого города воеводы Иван Брюхо и Иван Гундор не решились прийти крепости на помощь.
В конечном итоге шведам удалось ворваться в крепость, где они устроили резню её обитателей, включая женщин и детей (около 3 тысяч человек[2]). Небольшая часть ивангородцев была уведена в плен. Шведы разграбили всё имущество крепости и подожгли строения.
Последствия
Полагая, что крепость им не удержать, шведы приняли решение поспешно покинуть её, тем более что из Пскова к ней приближалось крупное войско во главе с князем Александром Владимировичем Ростовским. Магистр Ливонского ордена Вальтер фон Плеттенберг, которому было сделано предложение перенять крепость, от этого отказался, видимо по тем же причинам. Крепость вновь оказалась в русских руках и была впоследствии восстановлена и значительно расширена. Таким образом, разгром Ивангорода остался яркой, но, в сущности, бесплодной победой шведского оружия[1].
В качестве одной из причин поражения историк Ю. Г. Алексеев называет конструктивные недостатки крепости, которая была ещё не достроена и не имела фланкирующих бойниц с юго-восточной стороны, с которой высадился шведский десант. Сыграло свою роль отсутствие флота, способного прикрыть крепость с моря. Отмечается, что создание такого флота входило в планы Ивана III, но на данном этапе ещё не было начато.
Напишите отзыв о статье "Осада Ивангорода (1496)"
Примечания
- ↑ 1 2 Борисов Н.С. Иван III. М.: Молодая гвардия, 2000
- ↑ 1 2 Алексеев Ю. Г. [choragiew.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=16&Itemid=52 Походы русских войск при Иване III]. — СПб.: СПбУ, 2007.
Отрывок, характеризующий Осада Ивангорода (1496)
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
