Осада Каменца-Подольского (1672)

Осада Каменца-Подольского
Основной конфликт: Польско-турецкая война (1672—1676)
Крепость Каменец-Подольского
Дата	18-27 августа 1672 года
Место	Каменец-Подольский, Подолье, Украина
Итог	победа турок, падение крепости
Противники
Османская империя Крымское ханство Речь Посполитая
Командующие
Мехмед IV Фазыл Ахмед-паша Николай Потоцкий
Силы сторон
50 000-80 000 солдат более 100 орудий 2 кулеврины 1060 солдат 500 горожан артиллерия
Потери
5000-8000 убитых и раненых ок. 500 убитых и раненых

Осада Каменца-Подольского — осада турками польской крепости Каменец-Подольский 18 — 27 августа 1672 года во время польско-турецкой войны 1672—1676.

Предыстория

Каменец-Подольский, известный как «ключ к Подолью», был осажден турецкой армией 18 августа 1672 года. Крепость в то время была уже устаревшей и имела гарнизон всего из 200 солдат. В крепости также были расквартированы экипажа 500 местных пехотинцев под командованием майора Квасиборского, два полка (ок. 300—400 человек) под командованием капитана Вансовицкого и капитана Букара — в общей сложности около 1500 человек, из которых 1060 человек обороняли Старый и Новый замки, а остальные занимали позиции в городе. Это число солдат составляло всего 1/7 от необходимого расчета крепости.

Обороной руководил подольский губернатор Николай Потоцкий. Северную сторону Нового замка оборонял капитан Мыслижевский во главе 700 солдат, южную — прапорщик Войцех Гумьенецкий во главе 400 солдат и драгун. Оставшиеся драгуны занимали Старый замок. Ключевые позиции в обороне занимали 230 солдат полковника Станислава Маковецкого.

Атака турок

12 августа к замку подошла татарская и турецкая кавалерия, а следом турки подтянули артиллерию. 14 августа крепости достигли главные силы турецкого великого визиря Фазыла Ахмед-паши, который отдал приказ соорудить семь больших земляных валов, чтобы обстреливать поляков из 120 орудий. Артобстрел парализовал защитников: Новый замок каждый день испытывали на прочность по 400 пушечных ядер. 20 августа турки ударили по одному из складов боеприпасов, расположенных в башне Старого замка, и мощный взрыв ознаменовал первую попытку штурма, которая была отбита с большими потерями для турок. Тогда турки вернулись к бомбардировке крепости. Под её влиянием командир обороны принял роковое решение о переводе гарнизона из Нового замка в Старый замок, который не был оборудован для противодействия огню из современной артиллерии. 25 августа турки сделали подкоп под одной из башен Старого замка и взорвали её, а затем начали штурм, который был отбит с большими потерями. Среди убитых был Войцех Гумьенецкий. Турки теперь подступали к замку с трех сторон. В этой ситуации Потоцкий, не имея возможности защитить замок, 26 августа решил сдаться. Потоцкий также хотел спасти горожан, так как по турецким обычаям, при взятии города в бою солдаты получали право 3 дня грабить его. 30 августа защитники покинули крепость. Великий визирь торжественно вступил в Каменец-Подольский 3 сентября. Большинство церквей были превращены в мечети, кладбища разрушены, а к собору пристроен минарет. В замке был расквартирован 10-тысячный турецкий гарнизон. Замок оставался под турецким контролем в течение 27 лет.

Последствия

Потеря ключевой крепости заставила Речь Посполитую подписать Бучачский мир, сдать Подолье туркам и платить ежегодную дань в 22 000 дукатов. Сейм отклонил договор и смог собрать большую армию во главе с Яном Собеским, который разбил турок под Хотином в ноябре 1673 года.

Литература

• Mała Encyklopedia Wojskowa, Wydawnictwo Ministerstwa Obrony Narodowej, Warszawa 1967, Wydanie I, Tom 2
• Davies, Brian L (2007). Warfare, State and Society on the Black Sea Steppe, 1500—1700. London: Routledge. ISBN 978-0-415-23985-1.

Отрывок, характеризующий Осада Каменца-Подольского (1672)

«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]