Осада Ниццы (1543)
| Осада Ниццы | |||
| Основной конфликт: Итальянская война (1542—1546) | |||
 Французский и османский флоты перед Ниццей | |||
| Дата |
8-22 августа 1543 | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
победа французов и турок | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Осада Ниццы — эпизод Итальянской войны 1542—1546 годов, произошедший 8 — 22 августа 1543) года — единственный случай совместных боевых действий Франции и Османской империи в условиях действия франко-турецкого альянса.
Содержание
Предыстория
4 июля 1541 года Антонио Ринкон — французский посол при турецком дворе — был убит возле Павии имперскими войсками. 8 марта 1542 года новый французский посол — Антуан Эскален дез Эмар — вернулся из Стамбула с обещанием турецкой помощи в случае войны против императора. 12 июля 1542 года король Франции Франциск объявил войну, перечислив в качестве причин различные события (включая убийство Антонио Ринкона).
В апреле 1543 года турецкий флот из более чем сотни галер под предводительством Хайр-ад-Дина Барбароссы отплыл из Дарданелл и, разграбив по пути итальянское побережье, в июле прибыл в Марсель, где его приветствовал командующий французским флотом — герцог Энгиенский. Однако выяснилось, что французы не позаботились подготовить нужные туркам запасы вооружения и продовольствия. Непростительная халатность французов чуть было не привела к разрыву, но в итоге Барбаросса согласился на предложение герцога Энгиенского о совместной операции против имперского города Ниццы.
Боевые действия
6 августа объединённый франко-турецкий флот (110 османских галер и 50 французских) высадил войска в Вилла-франк, которые начали осаду. Рано утром 15 августа туркам и французам удалось пробить брешь в стене возле одной из главных башен, и гарнизон уже был готов бежать, когда горожанка Екатерина Сегурана вместе с несколькими храбрецами, призванными ею на помощь, встала у него на пути и заставила его сражаться. Тем не менее, город был спасён ненадолго: 22 августа он капитулировал. Гарнизон цитадели сдаться отказался, и продержался до 8 сентября, когда в город вошла армия герцога Савойского, воевавшего на стороне Священной Римской империи.
После сдачи Ницца была разграблена и сожжена. Традиционно в этом винили турок, но, скорее всего, на самом деле это сделали французские солдаты. Марешаль де Вильевиль в своих мемуарах писал:
Город Ницца был разграблен и сожжён, за что не следует проклинать ни Барбароссу, ни сарацин, ибо, когда это случилось, они были уже далеко от него… Ответственность за насилие была возложена на бедного Барбароссу, чтобы защитить честь и доброе имя Франции, более того — самого христианства.
Итоги
Османский флот перезимовал в Тулоне, и в 1544 году, когда Франциск I заключил мир с императором Карлом V, вернулся в Стамбул. Чтобы предотвратить в будущем подобные десантные операции против Ниццы, побережье в её районе было сильно укреплено.
Источники
- Дж. Норвич «Срединное море. История Средиземноморья» — Москва: «АСТ», 2010. ISBN 978-5-17-052189-0
Напишите отзыв о статье "Осада Ниццы (1543)"
Отрывок, характеризующий Осада Ниццы (1543)
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
