Осада Торна (1813)

Осада Торна (16 (28) января — 4 (16) апреля 1813) — осада русскими и прусскими войсками французского гарнизона в Торне в 1813 году в ходе войны 6-й коалиции против Наполеона.

16 (28) января 1813 войска адмирала Чичагова обложили крепость Торн, расположенную на правом берегу Вислы. Гарнизон состоял из 4 тыс. баварцев и 1500 французов под командованием бригадного генерала Поатвена (Poitevin). Русские войска отбили вылазку гарнизона и ушли дальше, оставив наблюдательные посты. 27 января (8 февраля) Торн блокировали войска генерала Барклая-де-Толли.

Город Торн на правом берегу Вислы был окружён крепостной стеной с башнями, валом, рвами с водой и бастионами. На левом берегу находился замок с толстыми стенами, прикрытый артиллерией из крепости и батареей на речном острове Пац. Замок соединялся мостом с крепостью Торна. Лёд снёс мост, в результате сообщение между гарнизоном поддерживалось лодками. Чтобы пресечь его, к 15 (27) марта русские вооружили пушками 6 больших лодок. Французы в тот же день пытались уничтожить лодки во время вылазки, но были отбиты с большим уроном.

Осадные силы в марте насчитывали до 18 тыс. человек, включая прусскую прислугу 38 осадных орудий: 12-фунтовые (~120 мм калибра) пушки и 50-фунтовые (~280 мм калибра) мортиры. Осадой руководил Барклай-де-Толли, русским корпусом генерал Ланжерон, инженерными работами инженер-подполковник Мишо и генерал Опперман. В ночь на 24 марта (8 апреля) началось скрытное возведение четырёх батарей и закончилось к 26 марта (10 апреля). Установленные там орудия эффективно стали действовать по крепости. В следующие дни рабочие подвели траншеи и защитные укрытия вплотную к крепости, французские сторожевые пикеты были сбиты по всей линии. За 1—2 (13—14) апреля по крепости выпущено почти пять сотен бомб из 50-фунтовых мортир и 2 тыс. ядер.

3 (15) апреля началось бомбардирование крепостных укреплений и города, что заставило французов открыть переговоры о сдаче. 4 (16) апреля канонада продолжилась и вынудила осаждённых принять все условия капитуляции.

Гарнизон (ок. 3700), сдав оружие в арсенал, получил дозволение отправиться в Баварию с обязательством не воевать против союзников в кампанию 1813 года. Захвачено 52 орудия, более 10 тыс. ружей и значительный запас провианта. В продолжении осады русские потеряли 28 человек убитыми и 160 ранеными. У пруссаков выбыло 6 человек.

После капитуляции Торна высвободились русские регулярные войска (ок. 12 тыс.), с которыми Барклай-де-Толли двинулся на соединение с основной русской армией в Саксонию.

См. также

• Война Шестой коалиции — общий ход военных действий в наполеоновской кампании 1813—1814 гг.
• Война Шестой коалиции (осада крепостей в 1813) — обзор осадных действий в кампании 1813 года.

Отрывок, характеризующий Осада Торна (1813)

– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.