Осада Харлема (1572—1573)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Осада Харлема
Основной конфликт: Восьмидесятилетняя война

Витраж в церкви святого Бавона (1980) в память об осаде Харлема.
Дата

11 декабря 1572 — 13 июля 1573 года

Место

Харлем, Нидерланды

Итог

победа испанцев

Противники
Нидерландские повстанцы
Англия
Испания
Командующие
Вигбольт Рипперда
Вильгельм I Оранский
Фадрике Альварес де Толедо
Силы сторон
2,550 пехотинцев и 225 кавалеристов(в Харлеме)
5,000 солдат
(Вильгельм I Оранский)
17,000–18,000 солдат[1]
Потери
2,000 убитых или раненых
(в Харлеме)
700 - 5,000 убитых или раненых
(Вильгельм I Оранский)
1,700 убитых

Осада Ха́рлема — осада испанскими войсками с 11 декабря 1572 по 13 июля 1573 года голландского мятежного города Харлем в рамках Восьмидесятилетней войны. После сражения у Харлеммермера и поражения сухопутных войск, повстанцы были вынуждены сдать голодающий город, гарнизон был убит. Сопротивление Харлема, тем не менее, вдохновило на борьбу оранжистов в осаде Алкмара и Лейдена.





Предыстория

Город Харлем придерживался умеренных взглядов в религиозной войне, которая шла в Нидерландах в то время. Город смог избежать волны радикального иконоборчества в 1566 году, охватившего другие города региона. Когда город Брилле был захвачен гёзами, муниципалитет Харлема не сразу поддержал их. Первоначально городские власти, в отличие от многих жителей — высказались против открытого конфликта с испанцами. Однако после долгих политических дебатов город 4 июля 1572 года официально выступил против испанского короля Филиппа II.

Правитель Испании в ответ послал к городу армию под командованием дона Фадрике (по-голландски «Фредерика»), сына герцога Альба. 17 ноября 1572 года все граждане города Зютфен были убиты испанскими солдатами, 1 декабря та же участь постигла Нарден.

Из Амстердама, пока ещё находившегося под контролем испанцев, пришло сообщение, что Фадрике готов к переговорам. Городская администрация послала депутацию из 4 человек в Амстердам. Оборона города была поручена губернатору Вигбольту Рипперде, командование гарнизоном — Вильгельму Оранскому. Он решительно не одобрял переговоры с испанской армией и убедил городскую стражу дать клятву не сдавать город. Власти города был заменены сторонниками Вильгельма. Когда депутация вернулась из Амстердама, послы были осуждены как предатели и отправлены к Вильгельму — новому хозяину города. Церковь Святого Бавона в тот же день была очищена от атрибутов Римско-католической церкви.

Осада

 
Нидерландская революция
Остервел –

Дальхайм – Гейлигерлее – Гронинген – Йемгум – Жодуань – Брилле – Гус – Харлем – Флиссинген – Борселе – Харлеммермер – Зёйдерзе – Алкмар – Лейден – Реймерсвал – Мок – Зирикзе – Антверпен(1) – Жамблу – Рейменам – Девентер(1) – Маастрихт(1) – Бреда(1) – Антверпен(2) – Эмпел – Боксум – Зютфен – Берген-оп-Зом(1) – Непобедимая армада – Английская армада – Бреда(2) – Девентер(2) – Хюлст(1) – Грунло(2) – Хюлст(2) – Тюрнхаут – Грунло(3) – Ньивпорт – Хертогенбос(1) – Остенде – Слёйс – Грунло(4) – Гибралтар(1) – Плайя-Хонда – Гибралтар(2) – Берген-оп-Зом(2) – Бреда(3) – Баия – Пуэрто-Рико – Грунло(5) – Матансас – Хертогенбос(2) – Албролос – Bruges – Слак – Маастрихт(2) – Синт-Мартен – Лёвен – Шенкеншанс – Лизард-Пойнт – Бреда(4) – Венло – Калло – Гелдерн – Дюнкерк – Даунс – Провиденсия – Хюлст(3) – Сан-Висенте – Хюлст(4) – Манильский залив – Пуэрто-де-Кавите

11 декабря 1572 года испанская армия осадила Харлем. Город в военном смысле был не слишком силен. Хотя его окружали крепостные стены, они находились в плохом состоянии. Территорию вокруг города было невозможно затопить, что позволило испанцам спокойно разбить лагерь у стен. Однако наличие рядом крупного озера Харлеммермер затрудняло враг попытки перерезать поставки продовольствия в город.

В средние века боевые действия в зимнее время были редкостью, однако Харлем был крайне ценен для испанцев, и дон Фадрике приказал не снимать осаду с наступлением холодов. В течение первых двух месяцев осады ни одна из сторон не имела преимущества. Испанские солдаты прорыли два туннеля, чтобы подорвать городские стены. Но защитники сделали подкоп навстречу и взорвали испанские туннели. Ситуация для Харлема стала ухудшаться 29 марта 1573 года. Амстердамская армия, верная испанскому королю, взяла под контроль Харолеммермер и отрезала Харлем от поставок провианта. Голод в городе разрастался, и ситуация стала настолько напряженной, что 27 мая многие лоялисты (сторонники испанцев), находившиеся в заключении, были убиты в ходе нападения на тюрьму. 19 декабря не менее 625 защитников города погибли в ходе атаки испанцев между воротами Янспорт и мостом Екатерины. Это вынудило защитников отойти и укрепиться на новых рубежах.

Двое городских ворот — Круйспорт и Янспорт, — были разрушены в ходе боев.

Кенау Хасселер, героиня голландского фольклора, отличилась при защите города.

В начале июля Вильгельм Оранский собрал армию из 5000 солдат в районе Лейдена, чтобы спасти Харлем. Тем не менее, испанцы заманили их в ловушку и разгромили.

Капитуляция

В первые дни битвы испанская армия попыталась штурмовать городские стены, но эта попытка завладеть городом не удалась из-за недостаточной подготовки солдат, не ожидавших упорного сопротивления. Эта небольшая победа подняла боевой дух защитников Харлема.

После семи месяцев осады город капитулировал 13 июля 1573 года. Обычно после осады солдаты победившей армии получали несколько дней на разграбление города, но граждане Харлема купили себе право на защиту от грабежа за 240 000 гульденов. Однако весь гарнизон, который включал англичан, французов и немцев, был казнен (за исключением немцев). 40 бюргеров были обвинены в подстрекательстве к мятежу и казнены. Губернатор Рипперда и его лейтенант были обезглавлены. Дон Фадрике поблагодарил Бога за победу в церкви Святого Бавона. В городе оставался испанский гарнизон.

Хотя в конечном итоге Харлем пал, осада показала другим городам, что испанская армия не является непобедимой. Эта мысль, а также большие потери, понесенные испанской армией (около 10 000 человек), помог Лейдену и Алкмару выдержать их осады. В церкви церкви Святого Бавона можно прочитать следующие слова:

In dees grote nood, in ons uutereste ellent

Gaven wij de stadt op door hongers verbant
Niet dat hij se in creegh met stormender hant.

В острой нужде, в нашей полнейшей нищете,
мы сдали город, принужденный голодом,

но это не то, чтобы он был взят его штурмом.

Отражение в культуре

Некоторые голландские города ежегодно празднуют победу над испанцами как день независимости (например, Лейден — 2-3 октября, Алкмар — 18 октября). Харлем не выстоял в осаде 1573 года, однако также отмечает 13 июля как день независимости.

Осада Харлема отражена в трех пьесах, самой известной из них является пьеса Юлианы де Ланнуа, написанная в 1770 году. Сюжет пьесы основан на народной легенде о подвиге вдовы местного купца Кенау Хасселер (1526-1589), возглавившей отряд женщин-горожанок.

В кино

  • «Кенау»/Kenau — фильм реж. Маартена Трееньета (Нидерланды, Бельгия, Венгрия, 2014).

Напишите отзыв о статье "Осада Харлема (1572—1573)"

Ссылки

Примечания

  1. Siege Warfare: The Fortress in the Early Modern World, 1494-1660 By Christopher Duffy pg 71

Литература

  • Het beleg van Haarlem; Haarlem’s heldenstrijd in beeld en woord 1572—1572, F. De Witt Huberts, Oceanus, 1944, no ISBN
  • Geschiedenis en beschrijving van Haarlem, van de vroegste tijden tot op onze dagen, F. Allan, J. J. van Brederode, Haarlem 1874
  • Deugd boven geweld: een geschiedenis van Haarlem, 1245—1995, G.F. van der Ree-Scholtens (red), Uitgeverij Verloren, Hilversum 1995 (ISBN 90-6550-504-0)

Координаты: 52°23′ с. ш. 4°38′ в. д. / 52.383° с. ш. 4.633° в. д. / 52.383; 4.633 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=52.383&mlon=4.633&zoom=14 (O)] (Я)

Отрывок, характеризующий Осада Харлема (1572—1573)

Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.