Захват иранского посольства в Лондоне

Захват иранского посольства в Лондоне
Место атаки	посольство Ирана в Лондоне
Дата	30 апреля — 5 мая 1980
Способ атаки	захват здания
Погибшие	2
Число террористов	6
Организаторы	Демократическое движение за освобождение Арабистана

Захват иранского посольства в Лондоне — террористический акт арабских сепаратистов, направленный против посольства Ирана в Лондоне. Захват закончился штурмом здания (операция «Нимрод») бойцами Специальной авиационной службы (SAS).

Захват посольства

В 11:30 30 апреля 1980 года в центре Лондона шесть арабов, вооружённые пистолетами-пулемётами, пистолетами «браунинг» и ручными гранатами, ворвались через проходную на территорию посольства Исламской Республики Иран в Южном Кенсингтоне. Охранявший здание полицейский констебль Тревор Локк попытался оказать сопротивление и успел нажать «тревожную кнопку», прежде чем был схвачен. Локк был вооружён револьвером, но не успел им воспользоваться — однако террористы тоже не сумели найти у него оружие.

Нападавшие, назвавшие себя активистами «Демократического движения за освобождение Арабистана» («Democratic Revolutionary Movement for the Liberation of Arabistan»), захватили посольство. В заложниках оказались 26 человек — персонал и посетители посольства, среди которых были журналист и звукооператор «Би-би-си». После захвата, террористы собрали заложников в одном из помещений.

Осада посольства

После получения сигнала тревоги и сообщений граждан о стрельбе в здании посольства, в район посольства были направлены дополнительные силы лондонской полиции, а затем полицейские спецподразделения D11, C13 (антитеррористическое подразделение специальной патрульной группы) и C7 (служба технической поддержки Скотланд-Ярда). Представители полиции вступили в переговоры с террористами.

В 15:15 террористы выдвинули первое требование — не позднее, чем 1 мая освободить 91 своего товарища из тюрем в Иране, иначе здание посольства будет взорвано.

Премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер приняла решение о штурме посольства и освобождении заложников английскими силами, что являлось нарушением Венской конвенции о дипломатических сношениях. Общее руководство операцией по освобождению заложников было возложено на штаб «COBR» (Cabinet Office Briefing Room), который возглавил министр внутренних дел Великобритании Уильям Уайтлоу.

Прибывшее на место подразделение 22-го полка SAS (60 человек) оборудовало штаб-квартиру в соседнем здании и начало подготовку к штурму.

В 16:30 террористы отпустили одну женщину-заложницу (Frieda Mozaffarian). В течение следующих дней они освободили ещё четырёх заложников.

1 мая полицейские отключили в посольстве телефонную связь, оставив террористам возможность вести переговоры со штабом по полевому телефону. В 11:15 террористы выпустили одного из заложников, гражданина Великобритании по имени Крис Крамер (Chris Cramer).

В этот день технические специалисты начали установку подслушивающих устройств на здание посольства. С целью отвлечь внимание террористов, повысить уровень шума на месте операции и замаскировать подготовку к штурму, было решено имитировать ремонт газопровода недалеко от здания посольства, но террористы потребовали прекратить работу. После этого для повышения уровня шума на месте операции, диспетчерская служба аэропорта «Хитроу» получила указание заводить самолёты на посадку по более пологой глиссаде спуска.

Во второй половине дня лидер террористов выдвинул новые требования — предоставить ему возможность выступить в средствах массовой информации.

2 мая в 09:30 утра лидер террористов потребовал встречи с представителем британской компании BBC. Вечером того же дня заявление террористов передали по каналу «BBC Radio 2».

5 мая в 13:00 террористы потребовали в течение 45 минут предоставить им связь с послом одной из арабских стран, угрожая убить одного из заложников. Требование выполнено не было, и в 13:45 в здании раздались три выстрела. Террористы сообщили, что ими был убит один из заложников, и в 18:20 тело пресс-атташе посольства Аббаса Лавазани было выброшено на улицу. Под прикрытием полиции, двое медиков с носилками приблизились к зданию, забрали тело и погрузили его в машину скорой помощи.

Убийство заложника обострило ситуацию и побудило премьер-министра Маргарет Тэтчер отдать приказ о начале операции. В 19:07 командование принял командир 22-го полка SAS подполковник Майк Роуз.

Штурм

Во время осады посольства военные сумели построить сооружение, воспроизводящее план каждого из этажей посольства в натуральную величину, а также постройки, прилегающих к основному зданию. На этом макете были проведены тренировки всех потенциальных участников штурма.

5 мая в 19:23 одновременно с нескольких сторон начался штурм посольства. Непосредственно в штурме участвовали две сводные группы SAS:

• «красная команда» (Red Team) должна была атаковать с крыши и верхних этажей.

• три группы по четыре человека должны были ворваться во внутренние помещения через окна третьего и четвертого этажа;
• четвёртая группа, проломив стеклянную крышу, должна была спуститься и очистить верхний этаж.

• «голубая команда» (Blue Team) должна была атаковать снизу — через фасад и окна на первом этаже посольства и из подвала.
• в соседних зданиях находились наблюдатели и были оборудованы позиции снайперов.

Бойцы штурмовых групп SAS были вооружены пистолет-пулемётами HK MP5 и MP5SD, пистолетами Browning Hi-Power, светошумовыми гранатами и экипированы в комбинезоны чёрного цвета, бронежилеты, шлемы и противогазы. Кроме того, у бойцов имелись портативные радиостанции.

Перед проникновением в здание, бойцы SAS взорвали заряды взрывчатки, установленные на оконных рамах. Взрывы разрушили пуленепробиваемые стёкла, но — неожиданно для штурмующих — создали проблему в виде очагов возгорания. Немедленно после взрывов внутрь были брошены светошумовые гранаты и гранаты со слезоточивым газом CS.

С целью отвлечь внимание террористов, штурм был начат во время переговоров, в тот самый момент, когда переговорщик полиции Центрального округа Лондона разговаривал по телефону с лидером террористов и произнёс фразу «Никакого подозрительного движения».

Бойцы SAS проверяли комнату за комнатой, в то время как наблюдатели постоянно сообщали им о предполагаемом направлении перемещений террористов.

После начала штурма констебль Локк вытащил оружие и попытался задержать лидера террористов, который остался в одном помещении вместе с ним. Локку удалось отвлечь противника, и террорист был застрелен бойцом SAS.

Во время штурма оставшиеся на втором этаже террористы «Shai» и «Makki» начали расстреливать заложников в помещении узла связи, в результате один из заложников (Ali Samadzadeh) был убит, а ещё один (Ahmad Dadgar) — тяжело ранен шестью пулями, но выжил.

Вся операция заняла не более 17 минут, при этом первые заложники были выведены из здания в 19:28. Тем не менее, официально операция была завершена в 19:53, когда SAS передала ответственность за здание представителям полиции.

В целом, в ходе операции «Нимрод» погибло два заложника (один был застрелен террористами до начала штурма и один — во время штурма), ещё два заложника были ранены. Кроме того, ожоги и травмы получил один из бойцов SAS.

Из шести террористов пятеро были убиты в ходе штурма, а последний, 22-летний Фоузи Нейад (Fowzi Badavi Nejad) был ранен и спрятался среди заложников, он сумел покинуть здание вместе с заложниками (которых заковали в наручники, вывели во внутренний двор и заставили лечь на землю), но здесь он был опознан и задержан.

Власти Великобритании отказались выдать арестованного террориста в Иран на том основании, что в Иране ему грозила смертная казнь. В январе 1981 года Фоузи Нейад был приговорён к пожизненному заключению, но освобождён в 2008 году, получил документы на новое имя и безопасное место проживания (safe house).

Последующие события

• полицейский констебль Тревор Локк (Trevor Lock) был награждён медалью Георга; кроме того, бойцы SAS вручили ему берет своего подразделения.
• участник штурма, сержант SAS Т. Палмер был награждён медалью за отвагу.

В результате штурма и пожара, зданию иранского посольства был причинен значительный ущерб (около 790 тыс. фунтов стерлингов или 1,85 млн долларов США), несколько лет оно не использовалось, и только после завершения ремонта было вновь официально открыто в декабре 1993 года. 30 ноября 2011 года, после того, как во время волнений в Иране протестующие заняли здание посольства Великобритании в Тегеране, правительство Великобритании закрыло иранское посольство в Лондоне

Интересные факты

• захват посольства и последовавший затем штурм получил интенсивное освещение в средствах массовой информации, в результате широкой общественности впервые стало известно о существовании SAS и некоторые тактические приёмы, применяемые этим спецподразделением.
• штурм посольства транслировался ведущим британским телеканалом BBC в прямом эфире. Для этого была прервана прямая трансляция финала чемпионата мира по снукеру 1980, в котором канадский снукерист Клифф Торбурн стал первым официальным неевропейским чемпионом мира по этому виду спорта.

См. также

• Захват японского посольства

Литература и источники

• [hemeroteca.abc.es/nav/Navigate.exe/hemeroteca/madrid/abc/1980/05/02/031.html Teherán rechaza necociar con el comando árabe] // «ABC» от 2 мая 1980
• [wissen.spiegel.de/wissen/image/show.html?did=14331917&aref=image036/2006/06/16/cq-sp198001901450146.pdf&thumb=false Zurück zur Mutter] // «Der Spiegel», № 19/1980 vom 5. Mai 1980. s. 145  (нем.)
• [wissen.spiegel.de/wissen/image/show.html?did=14315854&aref=image036/2006/06/16/cq-sp198002001440146.pdf&thumb=false Wie Gentlemen] // «Der Spiegel», № 20/1980 vom 12. Mai 1980. s. 144  (нем.)
• Włodzimierz Kalicki. [wyborcza.pl/1,86176,7832574,5_maja_1980_r__Zabic_drani_.html 5 maja 1980 r. Zabić drani!] // «Gazeta Wyborcza» от 7 мая 2010
• [www.modernarmy.ru/article/399/operaciya-nimrod-shturm-iranskogo-posolstva Операция «Нимрод»: штурм иранского посольства (Лондон, 1980)]

Отрывок, характеризующий Захват иранского посольства в Лондоне

– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских