Осборн, Альфред Герберт Эрнест

Альфред Герберт Эрнест Осборн
Епископ Амфипольский, викарий Западноевропейского экзархата русских приходов
8 июня 2006 — 5 октября 2009
Церковь:	Константинопольский патриархат
Предшественник:	Феоклит (Рокас)
Епископ Сергиевский, викарий Сурожской епархии
7 марта 1993 — 9 мая 2006
Церковь:	Русская православная церковь
Предшественник:	Антоний (Блум)
Преемник:	Феогност (Гузиков)
Рождение:	12 апреля 1938(1938-04-12) (86 лет) Александрия, Египет
Принятие монашества:	март 1993 (лишён 12 февраля 2010)

Альфред Герберт Эрнест Осборн (англ. Alfred Herbert Ernest Osborne; в 1993—2010 годах — епископ Василий; англ. bishop Basil; 12 апреля 1938, Александрия, Египет) — британский религиозный деятель. С 8 июня 2006 по 20 февраля 2010 — православный епископ Константинопольского Патриархата, ранее возглавлявший викариатство Великобритании и Ирландии Западноевропейского Экзархата; в 2003—2006 годах — временный управляющий Сурожской епархией Московского патриархата.

Детство и образование

Родился 12 апреля 1938 года в городе Александрия (Египет) в семье бизнесмена. С 1941 год жил в США.

В 1956 году поступил в Университет Буффало (штат Нью-Йорк) по специальности древние языки — греческий и латынь.

Познакомился с православием в 1957 году благодаря священнику Михаилу Гельзингеру, профессору классической филологии университета Буффало, у которого также был небольшой англоязычный приход в Буффало.

В 1959—1962 годы служил в американских войсках, дислоцированных во Франции.

В 1962 году демобилизовался, в том же году женился; продолжил обучение в Университете Буффало, который окончил в 1963 году.

В 1963 году принял православие, став прихожанином Русской православной церкви.

В том же году поступил на классическое отделение Университета Цинциннати, штат Огайо, где получил докторскую степень в 1969 году за диссертацию о Татиане Сирийском.

В 1966 году, в ходе работы над докторской диссертацией по классической филологии, приехал в Великобританию на стажировку к Константину Трипанису, профессору греческого языка Оксфордского университета.

В 1969 году рукоположён митрополитом Сурожским Антонием в сан диакона.

В 1971 году окончил богословский факультет Оксфордского университета.

В 1972 году устроил православный храм при гастхаусе для студентов в Оксфорде и воскресную школу при нём.

В 1973 году был рукоположён митрополитом Сурожским Антонием в сан иерея; был назначен настоятелем храмов Благовещения Пресвятой Богородицы в Оксфорде и во имя преподобного Ефрема Сирина в Кембридже. Благовещенский храм был построен в 1973 году совместно русской и греческой православными общинами и использовался ими совместно. Был членом епархиального собрания и совета Сурожской епархии.

В 1980 году при Сурожской епархии началось издание журнала «Сурож», редактором которого стал Василий Осборн.

С 1981 год возглавлял епархиальную комиссию по переводу литургических текстов на английский язык.

В 1991 году скончалась его супруга Рэйчел. В их семье было трое детей: Иаков (1962), Михаил (1972) и Мария (1976).

Неоднократно приезжал в Россию, посещал монастыри и приходы, выступал с лекциями и докладами.

Архиерейство

22 февраля 1993 года по просьбе митрополита Антония избран вторым викарием Сурожской епархии с титулом «Сергиевский».

Вскоре митрополитом Антонием был пострижен в рясофор. По словам митрополита Илариона (Алфеева), митрополит Сурожский Антоний по принципиальным соображениям не постригал Василия в мантию. Возведён в сан архимандрита.

7 марта 1993 года года в кафедральном Успенском соборе Лондона состоялась его хиротония во епископа Сергиевского, викария Сурожской епархии. Хиротонию совершили митрополит Сурожский Антоний (Блум), архиепископ Фиатирский и Великобританский Григорий (Феохарус-Хадзитофи) (Константинопольский Патриархат), архиепископ Керченский Анатолий (Кузнецов) и епископ Диоклийский Каллист (Уэр) (Константинопольский Патриархат).

С 1999 года — председатель правления и преподаватель Института православных исследований в Кембридже. Автор многочисленных работ по богословию и патристике. Два сборника его проповедей были опубликованы издательством St Stephen’s Press.

Временно управляющий Сурожской епархией

30 июля 2003 года, незадолго до смерти митрополита Антония, назначен временно управляющим Сурожской епархии; утверждения его в качестве епархиального архиерея не последовало. Епископ Василий выражал недоумение в связи с возведением архимандрита Феогноста (Гузикова) во епископа Сергиево-Посадского в 2002 году, ибо полагал, что данный титул носит он.

Выступал против «русификации» епархии, за сохранение традиций, связанных с именем владыки Антония — в частности, богослужения на разных языках.

Конфликт и уход из Московского патриархата

В результате конфликта с «новыми» прихожанами — иммигрантами из стран СНГ, недавно прибывшими в Англию и пользующимися поддержкой ОВЦС, — в мае 2006 года обратился к Патриарху Алексию II с просьбой отпустить его в юрисдикцию Константинопольского патриархата.

Указом Патриарха Алексия от 9 мая 2006 года освобождён от управления Сурожской епархией с увольнением его на покой без права перехода в другую юрисдикцию до окончания расследования ситуации, возникшей в епархии, специальной комиссией, назначенной Московским патриархом. В декабре 2006 года Священный синод Русской православной церкви постановил «Отложить дальнейшее суждение по делу епископа Василия до завершения переговоров с представителями Константинопольского патриархата»

Принятие в Константинопольский Патриархат и урегулирование канонического статуса

Решением Синода Константинопольского Патриархата от 8 июня 2006 года принят в юрисдикцию этой Церкви и, с титулом епископ Амфипольский, назначен викарием архиепископа Команского Гавриила (де Вильдера) — главы Западноевропейской архиепископии русских православных церквей.

В январе 2007 года, в результате переговоров между представителями Вселенского Престола и Московской Патриархии, последняя согласилась признать канонический статус Епископа Василия в Константинопольском Патриархате. Результаты переговоров одобрены на заседании Синода Русской Православной Церкви 27 марта 2007.

16 мая 2007 года Священный Синод специальным Определением признал статус Епископа Василия:

«Учитывая пожелание, выраженное Святейшим Патриархом Константинопольским Варфоломеем, во избежание дальнейших соблазнов в среде православных верующих на Британских островах и ради мира церковного — снять наложенное на Преосвященного епископа Василия (Осборна) запрещение и предоставить ему отпускную грамоту для перехода в Константинопольский Патриархат».

Уход на покой и снятие сана

11 сентября 2009 года российское агентство «Интерфакс» сообщило о его предстоящей отставке. 5 октября архиепископ Команский Гавриил официально сообщил, что Синод Константинопольской Церкви удовлетворил прошение епископа Василия об уходе на покой; Амфипольское викариатство было преобразовано в благочиние.

Парижская газета «Русская мысль» в конце сентября того же года приводила версию, что уход с поста епископа Василия мог быть связан с «успешным визитом патриарха Московского Кирилла» к Патриарху Константинопольскому Варфоломею в начале июля того же года.

Новый епископ Сурожской епархии Елисей (Ганаба) по поводу Василия (Осборна) сказал

И я, и наше духовенство искренне жалеем епископа Василия, для которого события его бегства в Константинополь и ухода от своей многочисленной сурожской паствы, а затем и объявление об уходе в «отставку» — очередное бегство от примкнувших к нему немногочисленных соратников, на самом деле явились лишь следствием глубокой личной драмы, которую теперь всё сложнее и сложнее излечить…

В послании от 20 февраля 2010 года архиепископ Гавриил извещал о просьбе к нему в начале года епископа Василия — от его имени просить Вселенского Патриарха Варфоломея о снятии с него сана и монашества, «поскольку ему стало ясно, что для его блага ему необходим семейный очаг и возможность снова жениться». Письмо далее сообщало: «Я должен проинформировать вас, что Священный Синод на прошлой неделе принял решение возвратить Епископа Василия в мирянское состояние»

Библиография

• Speaking of The Kingdom. The Coming of the Eighth Day. St. Stephen’s Press. 1993. ISBN 0-9519037-1-3
• Light of Christ: Sermons for the Great Feast. 1996 (в соавторстве с Лесли Ванттинен-Ньютон)

Литература

• Наречение и хиротония архимандрита Василия (Осборн) во епископа Сергиевского // Официальная хроника. Журнал Московской Патриархии. М., 1993. № 6 (ОХ).
• [www.pravenc.ru/text/150729.html ВАСИЛИЙ] // Православная энциклопедия. Том VII. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2004. — С. 90-91. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-010-2

Ссылки

• [ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_2920 Василий (Осборн)] на сайте «Русское Православие»
• [www.religare.ru/article25805.htm Открытое письмо Русского христианского движения в Великобритании]
• епископ Иларион (Алфеев) [hilarion.ru/2010/02/26/1240 «Сурожская смута»]
• [www.portal-credo.ru/site/?act=monitor&id=2084 Епископ Василий (Осборн): «Мы должны продолжить дело, начатое митрополитом Антонием»]

Отрывок, характеризующий Осборн, Альфред Герберт Эрнест

– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.