Эстонская освободительная война

Эстонская освободительная война
Основной конфликт: Гражданская война в России
Дата	29 ноября 1918 года — 2 февраля 1920 года
Место	Эстония, Латвия, Советская Россия
Итог	Тартуский мирный договор между РСФСР и Эстонией
Противники
Эстония Северо-Западная армия Британский флот Финские добровольцы Шведские добровольцы Датские добровольцы Советская Россия Прибалтийский ландесвер Части Веймарской республики
Командующие
Йохан Лайдонер Николай Юденич Уолтер Коуэн Мартин Экстрём Ханс Кальм Иоаким Вацетис Сергей Каменев Рюдигер фон дер Гольц
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Эстонская освободительная война (эст. Eesti Vabadussõda — буквально: «Эстонская война за свободу»; рус. «Эстонская война за независимость») — война, в которой в период с 28 ноября 1918 года по 3 января 1920 года вооружённые силы самопровозглашённой Эстонской Республики при участии Северного корпуса, а впоследствии Северо-Западной армии противостояли Красной армии, а также боевые действия на территории современной Латвии в июне — июле 1919 года, в которых эстонская армия, включавшая сформированную из латышей Северолатвийскую бригаду, противостояла подразделениям Прибалтийского ландесвера и отрядам Прибалтийского фрайкора. В советской историографии события «Освободительной войны» рассматривались в рамках тематики Гражданской войны и военной интервенции в СССР.

Военные конфликты в рамках Освободительной войны

Военные события 1918—1920 годов с участием Эстонии включают в себя как минимум три составляющих:

1. собственно война за независимость Эстонской республики (ноябрь 1918 — весна 1919 года), которая также носила в себе элементы гражданской войны или «советско-эстонская война»;
2. участие эстонской армии в Гражданской войне в России на территории Петроградской и Псковской губернии на стороне антисоветских сил (1 июля 1919 — начало 1920 года);
3. «война с Ландесвером» на территории Латвии (лето 1919 года), в которых вооружённые силы Эстонии противостояли подразделениям Прибалтийского ландесвера (вооружённые силы прогерманского Балтийского герцогства, сформированные в основном из остзейских немцев).

Предыстория

Ситуация в Эстонии после Октябрьской революции в России

После Октябрьской революции, произошедшей в Петрограде 7 ноября 1917 года, советская власть была установлена также и в Эстонии, однако Временный земский совет Эстляндской губернии не признал её легитимности и 28 ноября 1917 года на своём последнем заседании провозгласил себя верховной властью на период вплоть до созыва Конституционного совета. В ответ на это 19 ноября 1917 года Земский совет был распущен^[кем?], а его сторонники, позиционирующие себя в качестве борцов за независимость Эстонии, были вынуждены уйти в подполье.

Оккупация Эстонии Германской империей

Наступление Германии на Восточном фронте началось 18 февраля 1918 года. 20 февраля началось вторжение германских войск с островов Эстонии на её материковую часть. 19 февраля, собравшийся на чрезвычайное заседание Земский совет Эстляндии передал исполнительную власть созданному им Комитету спасения Эстонии во главе с Константином Пятсом. Комитет подготовил, согласовал, опубликовал и публично огласил в разных частях Эстонии «Манифест ко всем народам Эстонии» (т. н. «Манифест о независимости»), объявлявший Эстонию независимой демократической республикой, нейтральной по отношению к российско-германскому конфликту. 24 февраля 1918 большевики покинули Ревель (ныне Таллин). В это же время основная часть Ревеля была взята под контроль эстонскими национальными вооружёнными силами (это были — Ударные отряды из офицеров, формировавшиеся лейтенантом Конрадом Ротшильдом; Омакайтсе, сформированное в замке Тоомпеа; Вооружённые отряды школьников и подразделения 3-го Эстонского полка). В полдень 25 февраля в Ревеле был проведён парад в честь провозглашения независимости. В этот же день город был занят германскими войсками. К концу февраля 1918 года почти вся территория Эстонии была оккупирована немцами. В марте-апреле все эстонские вооружённые формирования были распущены и разоружены. .

Окончание немецкой оккупации

9 ноября 1918 года в Германии произошла Ноябрьская революция. 11 ноября 1918 года между воюющими странами было подписано Компьенское перемирие, означавшее окончание Первой мировой войны. В соответствии с условиями перемирия Германия была обязана вывести войска со всех оккупированных территорий. Министр обороны провозглашённой немецкими революционерами Веймарской республики отдал приказ о выводе дивизий германской имперской армии из Прибалтики. Однако в действительности немцы не торопились с выводом всех войск, так как надеялись использовать их для сохранения своего влияния в Прибалтике путём установления прогерманских режимов в Латвии и Эстонии. В Эстонии эта цель немцами так и не была достигнута, но в случае с Латвией им это почти удалось, когда вместо свергнутого по причине сотрудничества с Антантой кабинета министров Латвийской Республики во главе с К. Улманисом, ими было назначено марионеточное правительство А. Ниедры. Опасаясь угрозы захвата Красной армией территории своих новопровозглашённых государств, руководители борьбы за независимость Эстонии и Латвии за неимением в своём распоряжении достаточных резервов и времени для формирования национальных вооружённых сил были вынуждены принять помощь, предложенную им командованием германской армии. К 21 ноября осуществлён полный переход власти в Эстонии от командования немецких войск в руки Временного правительства, возглавляемого Константином Пятсом.

Накануне

Планы советского командования

В связи с началом вывода немецких войск с оккупированных территорий советское руководство решило продвигать части Красной армии вслед за отходящими немцами и установить контроль над территориями, потерянными в результате подписания Брестского мира. Директивой Главного командования РККА № 259/ш от 16 ноября 1918 года командованию Северного фронта было приказано начать наступление от Ямбурга на Нарву и от станции Дно — на Псков. Спустя два дня последовала директива Главного командования РККА № 277/ш, согласно которой войска Северного фронта после занятия Нарвы и Пскова должны были наступать на Ревель и Валк.

Силы сторон

Красная армия

Для действий на территории Эстонии предназначались войска сформированной в начале ноября 1918 года 7-й армии Северного фронта. В состав армии входили 6-я и 2-я Новгородская стрелковые дивизии. Эти войска насчитывали свыше 7,5 тысяч штыков, около 400 сабель, 58 орудий и 285 пулемётов. Накануне наступления армия была усилена Юрьевским стрелковым полком, 1-м и 6-м Латышскими стрелковыми полками, несколькими кавалерийскими эскадронами и батареей Латышской стрелковой дивизии. Кроме того, в оперативном подчинении командования 7-й армии находилась часть сил Балтийского флота. В начале января 1919 года в состав армии была включена 10-я стрелковая дивизия, прибывшая из Уральского военного округа. Следует отметить, что войскам 7-й армии, и так крайне малочисленным, предстояло действовать на территории не только Эстонии, но и соседней Латвии.

Эстонская армия и её союзники

К началу войны эстонская армия (Eesti Rahvavägi; главнокомандующий с 23 декабря 1918 года — полковник Йохан Лайдонер) находилась в стадии формирования. Оно началось лишь 21 ноября 1918 года на основании постановления Временного правительства Эстонии от 16 ноября 1918 года и первоначально велось на добровольных началах. Временное правительство предполагало к 28 ноября завербовать 25 тысяч человек, но в реальности даже к 15 декабря 1918 года в войска поступило всего 1238 добровольцев. (Спустя десятилетие добровольцы Освободительной войны составили костяк эстонского праворадикального движения вапсов. Председатель движения Андрес Ларка был в 1919 году начальником штаба Йохана Лайдонера. Участвовал в войне и реальный лидер вапсов Артур Сирк.)

Поэтому уже 28 ноября в республике была введена всеобщая воинская повинность. Первоначально армия состояла из одной дивизии (начальник — генерал-майор Александр Тыниссон), в состав которой входили шесть пехотных полков, артиллерийский полк и инженерный полк. Кроме того, в состав армии входило большое количество более мелких формирований из добровольцев. Несмотря на введение воинской повинности, армия оставалась малочисленной. К 15 декабря 1918 года в войска поступило всего 9043 солдата, к 5 января 1919 года — 15 343.

Кроме эстонской армии, в боях с советскими войсками участвовали также части белогвардейского Псковского добровольческого корпуса (командир — полковник Г. Г. фон Нефф), сформированного осенью 1918 года на оккупированной немцами территории. После начала советского наступления в Прибалтике корпус отступил на территорию Эстонии и согласно заключённому 6 декабря 1918 года договору перешёл в подчинение командования эстонской армии. Псковский добровольческий корпус, позже переименованный в Северный корпус, стал предшественником Северо-Западной армии.

Также советским войскам в Эстонии противостояли отряды, сформированные из иностранных добровольцев, главным образом финских. Финляндия отправила в Эстонию две войсковые части — I добровольческий финский отряд (командир — майор Мартин Экстрём) и полк «Сыновья Севера» (командир — подполковник Ханс Кальм). Первые финские подразделения прибыли в Ревель 30 декабря 1918 года. Общее командование ими осуществлял генерал-майор Мартин Ветцер. Кроме того, Финляндия оказала Эстонии значительную материальную и финансовую поддержку. Так, уже 10 декабря 1918 года она предоставила Эстонии заём на сумму 10 миллионов марок.

Наконец, участие в боевых действиях в Эстонии приняли участие также корабли английского флота. Английская эскадра под командованием контр-адмирала А. Синклера прибыла в Ревель 12 декабря 1918 года. Англичане поддерживали действия эстонцев огнём корабельной артиллерии, а также высаживали эстонские десанты на берегу Финского залива в тылу советских войск. Для этой цели в составе эстонской армии был сформирован десантный батальон. Кроме того, Англия, как и Финляндия, оказала Эстонии значительную помощь поставками вооружения, боеприпасов и продовольствия.

Ход войны

Сражение за Нарву

22 ноября 1918 года части 6-й стрелковой дивизии 7-й армии (командующий — Е. А. Искрицкий) в составе Северного фронта попытались взять Нарву лобовой атакой вдоль Ямбургского шоссе, но, неся большие потери, были отбиты слаженными действиями и массированным огнём германских частей.

28 ноября 1918 года дислоцировавшиеся на правом берегу Наровы красные эстонские полки и части 6-й стрелковой дивизии РККА под командованием Н. Н. Иванова, в распоряжении которой было 4 тысячи штыков и сабель, а также 19 орудий, предприняли вторую попытку взятия Нарвы. Согласно плану, часть подразделений должна была своим наступлением на главном направлении отвлечь внимание противника, в то время как усиленные ударные части одновременными ударами южнее и севернее Нарвы должны были перерезать пути отступления оборонявших город частей и захватить его. Город обороняли подразделения 405-го пехотного полка германской армии, только начавшие формирование части 4-го эстонского пехотного полка и добровольцы из Нарвской дружины Кайтселийта (Союз обороны Эстонии). Команда немецкой батареи, стоявшей на краю поля Йоала, развернула свои орудия в сторону частей Красной Армии и открыла огонь по приближающимся цепям бойцов Красных эстонских полков. При поддержке огня немецкого бронепоезда сводный эстонско-немецкий отряд предпринял контратаку и заставил красноармейцев отступить с большими для них потерями. В то же время Красная Армия высадила в Гунгербурге десант численностью в 500 человек, который, не встретив сопротивления немцев, начал быстро продвигаться в сторону деревень Рийги (эст.) и Пеэтерристи (эст.). Взорвав за собой один из железнодорожных мостов, немцы отступили из Нарвы. Однако малочисленные эстонские части не считали возможным для себя далее удерживать Нарву и с боями начали отступление в западном направлении.

В бою за город погибло около 80 солдат эстонских подразделений Красной армии, в основном бойцов Феллинского коммунистического полка. В числе погибших был и Яан Сихвер (эст.) — организатор и член Реввоенсовета красных эстонских полков и член ЦК эстонских секций РКП(б).

После занятия Нарвы там была провозглашена Эстляндская трудовая коммуна, просуществовавшая 52 дня.

Бои с Красной армией в 1919 году

К началу января 1919 года части Красной армии заняли значительную часть территории Эстонии и стояли в 35 километрах от Ревеля. В декабре 1918 года главнокомандующим Эстонской армией, называвшейся в то время Народными войсками (эст. Rahvavägi), был назначен Йохан Лайдонер, была проведена массовая мобилизация. В Эстонию начала поступать помощь от стран Антанты, прибыли добровольцы из Финляндии, началось строительство дополнительных бронепоездов.

6 января 1919 года эстонская армия при участии Псковского корпуса полковника Дзерожинского, находившегося с декабря 1918 года по июнь 1919 года в подчинении эстонского главнокомандования, начали совместное наступление, результатом которого стало изгнание частей Красной армии с территории Эстонии к февралю 1919 года.

Отступление Красной армии из Эстонии

7 января того же года при поддержке Антанты началось совместное контрнаступление вооружённых сил Эстонской Республики и русского Псковского добровольческого корпуса. В результате контрнаступления уже через неделю был взят город Юрьев, а 19 января — Нарва, бывшая временной столицей Эстляндской трудовой коммуны. В феврале 1919 года части Коммуны и 7-й армии РККА были вытеснены за пределы Эстонии.

Попытки контрнаступления, предпринятые частями Красной армии в феврале и апреле 1919 года, не увенчались успехом. В мае и октябре 1919 года Северо-Западная армия дважды при поддержке эстонской армии предпринимала наступление на Петроград, но оба раза была отброшена к Нарве.

Признав неудачу, ЦК РКП(б) 13 апреля принял решение обратиться к Эстонии с мирными предложениями. 15 и 25 апреля советские мирные предложения при посредничестве венгерского правительства были переданы Эстонии, но ответа на них не последовало. 30 мая генерал-майор Лайдонер, выступая перед Учредительным собранием, сообщил, что территория страны освобождена и защищена от любых нападок. 5 июня прекратил деятельность Совет Эстляндской трудовой коммуны.

Псковская наступательная операция

В мае 1919 году противостояние Эстонии с РСФСР перешло в новую фазу. Войска белых, находившихся на территории Эстонии и подчинявшихся эстонскому главнокомандованию (согласно договору с правительством Эстонии от 6 декабря 1918 года), совместно с эстонскими войсками провели два наступления на Петроград (с 25 декабря 1918 г. на территории Эстонии находился Северный корпус, с 1 июня 1919 г. он стал называться в Эстонии — Отдельный корпус Северной Армии; После выхода из оперативного подчинения Эстонской армии Северный корпус был переименован в Северную армию (с 19 июня по 1 июля 1919 года), а с 1 июля 1919 г. — в Северо-Западную армию под командованием генерала Юденича). Эстонская армия приняла участие и в боях на псковском направлении в мае 1919 года, овладев 25 мая Псковом.

24 мая 1919 года рано утром началось наступление 2-й пехотной дивизии эстонской армии в направлении Пскова. В соответствии с договоренностью c командиром дивизии красных стрелков Леонардом Риттом, 1-й эстонский коммунистический полк перешел на сторону эстонской армии. Силы же 2-й пехотной дивизии, тем временем, нанесли мощный удар по группировке противника в районе Изборска и быстро вышли на оперативный простор. Вечером 25 мая Куперьяновский партизанский батальон вошел во Псков. Всего в операции приняло участие свыше 3-х с половиной тысяч эстонских солдат, при 262-х пулеметах, 30-ти орудий, 2-х броневиках и 4-х бронепоездов. Действия сухопутных войск также поддерживала Чудская флотилия. В ходе наступления эстонская армия взяла свыше 1000 военнопленных и шесть полевых орудий. 29 мая во Псков прибыл уполномоченный Северного корпуса полковник Станислав Булак-Балахович, который принял административное управление, а также оборону Псковского района на себя.

Война с Ландесвером

В ходе Освободительной войны эстонской армии пришлось столкнуться с военизированными формированиями прибалтийских немцев (Ландесвер) под командованием Рюдигера фон дер Гольца, действовавшими на территории Латвии. Главные бои развернулись в июне 1919 года в Северной Латвии. 23 июня 1919 года под латвийским городом Цесис (в эстонском варианте Вынну) войска Ландесвера были разгромлены. Начиная с 1934 года по предложению генерала Эрнста Пыддера день Сражения под Вынну стал отмечаться в Эстонии как государственный праздник День победы в Освободительной войне (вновь отмечается с 1992 года).

2 июля 1919 года результате прорыва Эстонской армией и латышскими полками при поддержке ВМС Эстонии линии обороны Риги командование Ландесвера согласилось на перемирие, предложенное представителями Антанты и вступившее в силу 3 июля.

Окончание войны

В Викитеке есть полный текст Меморандума Эстонского Правительства Верховному Совету Антанты

20 июня 1919 года на заседании эстонской делегации в Париже преобладало мнение о том, что для достижения признания своей самостоятельности Эстония должна пойти другим путём, а именно — заключить мир с Советской Россией.

Одним из последствий начавшихся вскоре после этого мирных переговоров между эстонским правительством и большевиками стало то, что в критический момент наступления под Петроградом Эстония не предоставила Северо-Западной армии ту помощь, которую обещала предоставить согласно договорённостям командования эстонских вооружённых сил с Юденичем. Из-за этогК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)о Северо-Западная армия вынуждена была отступить к Нарве, а впоследствии 15 тысяч бойцов уже на территории Эстонии были разоружены, а около 5 тысяч из них - помещены в концентрационные лагеря.

По мнению некоторых политиков Запада^{[уточнить]}, признание самостоятельности Эстонии со стороны большевистского правительства не имело никакой цены, так как «признание должно исходить от легитимного правительства», каковым правительство Советской России не являлось.

3 января 1920 года в 10:30 между Советской Россией и Эстонией на фронте началось перемирие.

2 февраля 1920 года между РСФСР и Эстонской Республикой был заключён мирный договор, которым обе стороны официально признали друг друга (первый международный договор обоих государств). Статья III делимитировала границу между двумя странами, которая была установлена по фактически сложившейся к моменту вступления в силу соглашения о перемирии линии фронта. В результате чего в состав Эстонии вошли Печорский край, юго-западное побережье Чудского озера (это были районы с преобладанием русского населения) и территория к востоку от реки Нарва — Эстонская Ингерманландия^{[нет в источнике 3214 дней]}К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

Согласно нынешней, официальной позиции Эстонии, Тартуский мирный договор не утратил юридическую силу в 1940 году, поскольку вхождение Эстонии в состав СССР в современной Эстонии, США, Евросоюзе и некоторых других странах официально трактуется как оккупация^{[страница не указана 2816 дней]}.

Статистические данные

Силы противников

Эстонская армия — 74 500 солдат, Северо-Западная армия — 17 500 солдат, 3500 финских добровольцев, 200—400 шведов и датчан (по эстонским данным: до 80 000 солдат (Эстонская армия), 20 500 (Северо-Западная армия))

Русские в Эстонской народной армии

В годы Освободительной войны в Эстонской народной армии из русских было создано несколько подразделений ротного и батальонного состава. Одни вошли в состав эстонских частей как временные подразделения, другие составили отдельные самостоятельные воинские части. Опыт боевого применения русских частей эстонской армии был также разный. Состав этих подразделений и частей был зачастую смешанный и состоял как из местных уроженцев, так и из пленных красноармейцев и добровольцев.

Русские подразделения были сформированы в 7-м пехотном полку, в составе Балтийского батальона, в партизанском полку Сакала, Скаутском полку и во 2 инженерном рабочем отряде. Отдельными национальными подразделениями Эстонской армии были Отдельный Качановский батальон под командованием капитана Артура Сауэсельга и батальон атамана Булак-Балаховича, а также некоторое время действовавший в составе 2 пехотной дивизии Паниковский батальон (3-й «русский» батальон 7-го пехотного полка).

См. также

• История Эстонии
• Гражданская война в Латвии
• Советско-литовская война
• Прибалтийский ландесвер
• Балтийское герцогство
• Северо-Западная армия
• Наступление Северо-Западной армии осенью 1919 года
• Монумент Победы в Освободительной Войне
• Братское кладбище Северо-Западной армии 1918—1920 годов в Нарве
• Гражданская война на Балтийском море
• Имена в граните (фильм)

Литература

• Hannes Valter. Серия «Честно и откровенно». // О Войне с Ландесвером, о Выннуской битве и о Рижской операции = Ausalt ja avameelselt Landeswehri sõjast, Võnnu lahingust, Riia operatsioonist. Tallinn: Perioodika, 1989. — Таллин: Периодика, 1989. — 64 p. — ISBN 5-7979-0275-3. (эст.)
• Волков С. В. Белая борьба на Северо-Западе России / Сапожников С. А. — 1-е изд. — М.: Центрполиграф, 2003. — С. 687. — 348 с. — (Россия забытая и неизвестная. Белое движение.). — 3000 экз. — ISBN 5-9524-0201-1.

Ссылки

1. [www.estonica.org/ru/История/1914-1920_гг_Первая_мировая_война_и_обретение_Эстонией_независимости/Эстонская_Освободительная_война/ Эстонская Освободительная война]. Estonica.org. Проверено 23 июня 2012. [www.webcitation.org/68ibHmz0U Архивировано из первоисточника 27 июня 2012].
2. [www.mod.gov.ee/ru/vabadussoja-voidusammas Памятник победы в Освободительной войне]. mod.gov.ee. Проверено 23 июня 2012. [www.webcitation.org/68ibIiwYL Архивировано из первоисточника 27 июня 2012].
3. [www.regnum.ru/news/1091175.html Эксперт: В Эстонии отмечают юбилей «очень странной войны»] // ИА REGNUM, 28 ноября 2008
4. [www.valme.ee/index.php/20100119137/Нарва/Освободительная-Гражданская-война/2010-01-19-12-55-14.html В память о солдатах Северо-Западной армии пройдут панихиды]
5. [rus.postimees.ee/134805/jestonija-otmechaet-den-pobedy-v-osvoboditelnoj-vojne/ Эстония отмечает День победы в Освободительной войне]. Postimees. Проверено 14 июля 2012. [www.webcitation.org/69jCjBvCn Архивировано из первоисточника 7 августа 2012].
6. Копытин И. [rus.venelased.ee/ Русские в Эстонской освободительной войне]. Министерство образования Эстонии. Проверено 14 июля 2012. [www.webcitation.org/69jCshy7R Архивировано из первоисточника 7 августа 2012].

Отрывок, характеризующий Эстонская освободительная война

В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!