Оседле

Осе́дле (польск. Osiedle mieszkaniowe) — термин польского языка, который применяется в Польше для обозначения посёлка и/или микрорайона в составе города или селения, в ряде случаев термин «оседле» может применяться к самостоятельному населённому пункту, в таком случае оно полностью эквивалентно русскому понятию «посёлок». «Оседле» в составе населённого пункта (наряду с «дзельницей» и солецтвом) не имеет собственного юридического лица и создаётся решением Городского совета как вспомогательная единица (польск. jednostka pomocnicza) гмины. В некоторых случаях оседле может иметь собственный совет и руководителя.

Слово «оседле» в польском языке часто используется также для обозначения исторического городского района или микрорайона жилой застройки.

При использовании в адресации термин «оседле» чаще всего обозначается аббревиатурой os. (тогда обычно в почтовых адресах указывается os. + название микрорайона).

Источник

• Organizacja państwa / Mały Rocznik Statystyczny Polski 2009, Warszawa, Główny Urząd Statystyczny, 2009-07-23, ISSN 1640-3630.

Ссылки

• [best-stroy.ru/dic/stroitel.php?login_err=1&dic_tid=1584&dic_ltr=%C3 Строительный словарь/ГРУППА ЖИЛЫХ ДОМОВ]

Отрывок, характеризующий Оседле

Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил: