Осиновая Роща

Исторический район Осиновая роща Страна РоссияРоссия Город Санкт-ПетербургСанкт-Петербург Муниципальный район Выборгский Координаты 60°06′30″ с. ш. 30°15′30″ в. д.60.10833° с. ш. 30.25833° в. д. / 60.10833; 30.25833    Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 812 Почтовый индекс 194362 Автомобильный код 78

Оси́новая Ро́ща (фин. Haapakangas) с усадьбой Вяземских — исторический район (по данным Устава МО посёлка Парголово — населённый пункт) на севере Санкт-Петербурга, в районе пересечения Выборгского (А122) и Приозерского шоссе (А129), неподалёку от кольцевой автодороги.

История

До XX века

Впервые деревня Осиновая Роща упоминается в 1500 году в «Переписной окладной книге Водской пятины», как Хабаканка (искажённое Хапакангас), всего же в Воздвиженском Коробосельском погосте под названием Хабаканка было 6 деревень.

Затем картографическое упоминание — селение Hapakonagas происходит в 1630-х годах на карте Нотебургского лёна, начерченной П. Васандером.

В 1710 году Петр Великий подарил владение Осиновая Роща генерал-адмиралу Ф. М. Апраксину.

В 1765 году усадьбу купил граф Г. Г. Орлов.

В 1765 году её приобрела казна.

В 1777 году Екатерина II подарила мызу Осиновая Роща графу Г. А. Потёмкину.

Во времена Екатерины II в Осиновой роще была сооружена земляная крепость (редут) для защиты Санкт-Петербурга с севера.

После смерти Г. А. Потёмкина имение было взято в казну и передано в аренду английскому купцу Шарпу.

В 1797 году Павел I передаёт мызу Осиновая Роща в потомственное владение генерал-майорше Анне Федоровне Манахтиной (Огородниковой).

В конце XVIII — начале XIX вв. был создан дворцово-парковый ансамбль, который включает парк «Осиновая роща», деревянный дворец в стиле классицизма, конюшенный и каретный корпуса.

В 1821 году Александр I подарил мызу министру юстиции князю П. В. Лопухину.

В 1827 году мыза перешла по наследству княгине Е. Н. Лопухиной.

ОСИНОВАЯ РОЩА — мыза, принадлежит Лопухиной, Княгине Действительной Тайной Советнице;
При оной деревни:
1) Порошкина — жителей по ревизии 110 м. п., 135 ж. п.
2) Кориселка — жителей по ревизии 100 м. п., 117 ж. п.
3) Мисталова — жителей по ревизии 129 м. п., 172 ж. п.
4) Сярки — жителей по ревизии 44 м. п., 49 ж. п.
5) Менцары — жителей по ревизии 69 м. п., 77 ж. п.
6) Лупполово — жителей по ревизии 64 м. п., 73 ж. п.
7) Серполово — жителей по ревизии 32 м. п., 35 ж. п.
8) Чёрная речка — жителей по ревизии 8 м. п., 7 ж. п.
Влево от дороги:
9) Дыбуня — жителей по ревизии 9 м. п., 9 ж. п.
10) Юкки — жителей по ревизии 41 м. п., 72 ж. п.
Мельница водяная, содержимая мещанином Пролубщиковым. (1838 год)

В 1839 году мыза перешла по наследству её сыну Павлу.

В 1847 году мызу купил генерал-лейтенант Василий Васильевич Левашов.

В 1848 году мыза перешла по наследству его сыновьям Николаю и Владимиру.

ОСИНОВАЯ РОЩА — мыза владельческая, при озере безымянном, по Выборгскому шоссейному почтовому тракту; 7 дворов, жителей 65 м. п., 52 ж. п.; Церковь Православная. Волостное правление. (1862 год)

Со второй половины ХIX века, после постройки Финляндской ж. д. (1870) Осиновая Роща — дачный посёлок.

Последними владельцами мызы Осиновая Роща были графиня Екатерина Владимировна Левашова и княгиня Мария Владимировна Вяземская, им принадлежало по 4800 десятин земли каждой.

В XIX — начале XX века, мыза административно относилась к Осинорощенской волости 3-го стана Санкт-Петербургского уезда Санкт-Петербургской губернии.

Первая половина XX века

В 1905 году в Осиновой Роще ещё работал торфяной завод графа Левашова. В начале XX века на части распроданных земель в западной части возникла Графская колония (современный посёлок Песочный).

Входила в состав Осиноворощинской волости Санкт-Петербургского уезда.

Осинорощинская волость с центром в деревне Порошкино, была вновь образована в начале 1918 года и входила в состав 2-го Северного района Петроградской губернии, ликвидирована летом 1922 года, а её территория вошла в состав Вартемягской волости.

По данным губернской переписи 1920 года, национальный состав населения Осинорощинской волости выглядел следующим образом:

• финны — 2544 (89,67 %)
• русские — 268 (9,34 %)
• эстонцы — 25 (0,88 %)

«ОСИНОВАЯ РОЩА» — совхоз Левашовского сельсовета Парголовской волости, 74 хозяйства, 202 души.
Из них: русских — 45 хозяйств, 120 душ; финнов-суоми — 16 хозяйств, 42 души; эстов — 5 хозяйств, 13 душ; поляков — 3 хозяйства, 15 душ; латышей — 4 хозяйства, 10 душ; татар — 1 хозяйство, 2 души.(1926 год)

В 1920-е—1930-е годы, в имении работал совхоз «Осиновая роща». Его специализация — молочное животноводство и овощеводство, а также это был единственный из совхозов области, разводящий кроликов.

ОСИНОВАЯ РОЩА — деревня Левашовского сельсовета, 817 чел. (1939 год)

На территории Осиновой рощи находятся Большое, Малое и Среднее Осиновые озера, а немного восточное их — так называемое Глухое озеро (Випуть-ярви). В современном обиходе озёра именуются Большим, Банным (на берегу этого озера до конца 70-х гг. стояла кирпичная баня), Дворцовым (на берегу озера располагался сгоревший дворец Вяземских) и Глухим.

• Дворцовое озеро.JPG

  Дворцовое озеро

• Большое озеро, Осиновая Роща.JPG

  Большое озеро, Осиновая Роща

• Дворец Вяземских, руины, 2012 год.JPG

  Дворец Вяземских, руины, 2012 год

• Крест на месте разрушенной церкви Св. Василия Великого.JPG

  Крест на месте разрушенной церкви св. Василия Великого (предполагается её восстановление)

• Лиственничная аллея - 20120605.jpg

  Аллея из сибирской лиственницы (Larix sibirica) в парке «Осиновая Роща»

В конце XVIII—начале XIX вв. здесь был зверинец, где содержались на воле олени, козы, лани, много разной дичи. Усадьба Вяземских, расположенная над Дворцовым (Средним Осиновым) озером, включена в культурно-историческое наследие ЮНЕСКО. В 1930 году в Левашовском дворце (Осиновая Роща) размещался сельхозтехникум, в усадьбе — молочная ферма.

Вторая половина XX века

В советское время в Осиновой Роще располагался крупный гарнизон, причём до середины 70-х гг. границы между воинской частью и жилым посёлком практически не было. В бывшем дворце Вяземских располагался штаб учебной дивизии, недалеко от него — офицерская столовая. Население посёлка составляли военнослужащие и члены их семей. В 60-е — 70-е гг. посёлок быстро застраивался, было построено четыре пятиэтажных дома (всего многоэтажных домов в старой части посёлка восемь), двухэтажный магазин. С конца 50-х гг. существует собственная школа, № 471 Выборгского района Санкт-Петербурга, переехавшая в новые корпуса в 2012 г. В 80-е гг. бывший дворец Вяземских и примыкающие к нему территории были переданы НПО «Позитрон», была построена трёхэтажная гостиница. Примыкающий к посёлку Осиновая Роща парк круглый год использовался в рекреационных целях, летом — для пляжного отдыха, зимой — для катания на лыжах.

До 1954 года входила в состав Парголовского района Ленинградской области. В 1954 г. Парголовский район был упразднён, южная его часть была подчинена Ленинградскому городскому совету депутатов трудящихся, северная включена в состав Всеволожского района Ленинградской области. Но до начала 1980-х гг. обе части бывшего района имели общую систему телефонной связи. С 1998 года Осиновая Роща вместе с другими «подчинёнными» территориями была официально включена в состав Санкт-Петербурга, в связи с эти изменился почтовый индекс (был 194902, стал 194362), а также нумерация и тарификация основного автобусного маршрута — 261-го, на котором было три тарифных зоны, он стал 104-м с обычной городской тарификацией

В 1990-е гг. постепенно приходит в запустение. Сгорел дворец Вяземских. Вдоль Песочного шоссе был построен коттеджный комплекс «Осиновая Роща-2». Название приводит к путанице, поскольку автобусная остановка «Осиновая Роща-2» находится на Юкковском шоссе.

Современность

В Осиновой Роще на Межозёрной улице располагается комплекс зданий бывшей дачи Ленинградского обкома КПСС, до настоящего времени именуемой в обиходе «Дача Романова» (имеется в виду Г. В. Романов, первый секретарь Ленинградского обкома в 1970-е — начале 1980-х гг.). Сейчас этот комплекс принадлежит Центральному банку Российской Федерации.

После строительства Кольцевой автодороги в Осиновой Роще развернулось бурное строительство объектов торговой и транспортной инфраструктуры, в основном при пересечении КАД и Выборгского шоссе. Был построен таможенно-логистический терминал (ныне — логопарк) «Осиновая Роща», складской холодильный комплекс с тем же названием, магазин «Максидом».

В 2009 году на территории, где находился военный городок, началось строительство новых жилых кварталов для военнослужащих на 16,2 тыс. чел. из 49 современных домов высотностью от 9 до 17 этажей. Жилой комплекс полностью введён в эксплуатацию, всего в нём заселено 5691 квартир.

• Новая часть Осиновой Рощи.JPG

  Новая часть Осиновой Рощи

• Новая часть Осиновой Рощи 1.JPG

  Приспособление для подъёма инвалидных колясок в новых домах Осиновой Рощи

Последняя по времени ввода в эксплуатацию крупная стройка (2011 год) — торговый комплекс «Адамант», главный арендатор которого — торговая сеть «Призма».

В 2012 году по фамилии князей Вяземских была наименована Вяземская дорога.

Альтернативные версии происхождения названия «Осиновая Роща»

В книге Г. И. Зуева «Шувалово и Озерки» со ссылкой на труд Георги И. Г. «Описание российско-императорского столичного города Санкт-Петербурга и достопамятностей оного с планом», высказывается версия о том, что правильное первоначальное название этого населённого пункта не «Осиновая», а «Осиная роща». Поддерживается она и писателем Н. А. Синдаловским в книге «Книга Перемен. Судьбы петербургской топонимики в городском фольклоре» . Но исходя из того, что в 1500 году роща уже была «Осиновой» (Хабаканка, Хапакангас, фин. устар. Haapakangas — Осиновая роща, бор, сухое возвышенное место), эта версия малоправдоподобна. Есть также упоминание о том, что в XVIII веке применялось название — «Осипова Роща».

Ссылки

• [maps.yandex.ru/map.xml?mapID=5&size=5&scale=6&mapX=3370000&mapY=7650000&act=5&mapWidth=100000 Осиновая Роща на карте России]

Отрывок, характеризующий Осиновая Роща

– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.