Осинский, Людвик
| Людвик Осинский | |
| Ludwik Osiński | |
 | |
| Род деятельности: |
историк, поэт, драматург |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Варшава, Польша |
Людвик Осинский (польск. Ludwik Osiński; 24 августа 1775, Коцк — 27 ноября 1838, Варшава) — российский польский литературовед, историк и теоретик литературы, переводчик, поэт, драматург и оратор. Выпускник школы пиаристов.
Учился в школе пиаристов в, по одним данным, Ломже, по другим — в Радоме. После завершения обучения вступил в орден пиаристов и отбывал новициат в нём, преподавая в школах. Спустя несколько лет принёс религиозные обеты пиаристов.
В 1794 году присоединился к восстанию Костюшко, служил в бельско-подляском ополчении под началом А. Карвовского. На протяжении 7 лет (1801—1807) вместе с К. Вольским управлял в Варшаве пансионом для молодых людей, читал там лекции по польскому языку и литературе. В течение этого периода активно участвовал в работе Товарищества друзей наук. Был его членом с 1801 года и на протяжении 10 лет (1804—1814) состоял его секретарём. В 1805 году отправился в Италию и Францию в качестве наставника Романа Сольтыка. В период существования Варшавского герцогства был сотрудником управления и затем министерства юстиции (сначала главным секретарём а затем писарем в кассационном суде). Получил известность своей защитой полковника Семиановского. В 1808 году женился на Розалии, дочери Войцеха Богуславского. В 1812 году присоединился к Генеральной конфедерации Королевства Польского. В 1812—1816 годах состоял в масонской ложе.
Изначально был противником Ноябрьского восстания, но в 1831 году принял в нём участие в качестве президента созданного повстанцами муниципального совета в Варшаве. Ещё 10 июля 1814 года стал директором Национального театра в Варшаве, занимая этот пост до 1827 года единолично, а затем до конца 1833 года вместе с Людвиком Адамом Дмушевским. Был профессором в Императорском варшавском университете, где преподавал литературу. В 1809—1810 годах был редактором журнала «Pamiętnik Warszawski».
Согласно ЭСБЕ, «его лекции, в сущности бывшие только набором красивых и эффектных фраз, стали привлекать громадную толпу слушателей и создали ему славу знатока и тонкого ценителя литературы». Стоял во главе собственного литературного кружка, старавшегося придерживаться традиций классицизма и противостоявшего нарождавшемуся романтизму; сам Осинский писал пародии на стихи Мицкевича, непосредственного участия в борьбе двух школ не принимал, но пользовался большим авторитетом и косвенно препятствовал печатанию стихотворений романтиков. На страницах ЭСБЕ отмечалось, что «как поэт Осинский был мастером формы — и только; стих его — звучный и гладкий, но настолько же холодный и напыщенный».
Свою литературную деятельность начал переводами произведений Корнеля («Cyd» и «Horacyjusz», 1801—1804 годы), Вольтера и других, потом написал две оды («Odwrót źwycięskiego wojska polskiego» и «Na czešć Kopernikä»). При жизни печатал немногое: в 1799 году издал сборник стихотворений, позже — «Andromeda» и переводные трагедии. В 1861 году его вдова издала собрание его произведений, в которое (кроме биографии Осинского, написанной Дмоховским) вошли переводные драмы, переводные и оригинальные стихотворения, «Wyklad literatury porównawczéj»(унив. курс), «Mowy pochwalne i obrony Sądowa», «Krytyki i Sprawozdania literackie» и другое.
Напишите отзыв о статье "Осинский, Людвик"
Ссылки
- [portalwiedzy.onet.pl/26369,,,,osinski_ludwik,haslo.html Биография] (польск.)
Отрывок, характеризующий Осинский, Людвик
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
