Осипанов, Василий Степанович

Василий Степанович Осипанов

Васи́лий Степа́нович Осипа́нов (21 февраля [5] марта 1861 года, Томск — 8 [20] мая 1887 года) — русский революционер, народоволец.

Биография

Родился в семье, принадлежавшей к мещанскому сословию, его отец был солдатом Томской инвалидной команды. Рано потеряв родителей, воспитывался в семье крестного — чиновника Г. Ф. Зеленопуло. Учился в Томской мужской гимназии (1872—1880), где познакомился с Дмитрием Зверевым, впоследствии сведшим его с террористами-народниками. Выпускной класс — в Красноярской гимназии.

Ещё в юности познакомился с другим будущим народовольцем Борисом Оржихом, который переехал в Томск и учился в реальном училище. Знакомство с Осипановым преимущественно сформировало революционное мировоззрение Оржиха.

В 1881 году Осипанов поступил в Казанский университет, тогда же начал участвовать в студенческих революционных кружках. Был исключён, затем — восстановлен. В 1886 году перевёлся в Петербургский университет, чтобы иметь возможность совершить покушение на царя. В конце года Осипанов примкнул к террористической фракции «Народной воли».

Осипанов участвовал в заговоре с целью убийства Александра III, во главе которого стояли Александр Ульянов и Пётр Шевырёв. Был выбран метальщиком бомбы. После того, как покушение было предотвращено, Осипанов был арестован. Вместе с Ульяновым, Шевырёвым, Андреюшкиным, Генераловым он был приговорён к смертной казни и повешен в Шлиссельбургской крепости.

Литература

• Томск от А до Я. Краткая энциклопедия города / Под ред. д-ра ист. наук Н. М. Дмитриенко. Томск: Изд-во НТЛ, 2004. 440 с.: ил. ISBN 5-89503-211-7.

Ссылки

• [bse.sci-lib.com/article085308.html Осипанов, Василий Степанович] в БСЭ
• [web.archive.org/web/20051101151434/www.narovol.narod.ru/Person/osipanov.htm В. С. Осипанов на сайте, посвящённом Народной Воле]

Отрывок, характеризующий Осипанов, Василий Степанович

Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.