Цадкин, Осип

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Осип Цадкин»)
Перейти к: навигация, поиск
Осип Цадкин

Осип Цадкин (фр. Ossip Zadkine, собственно Иосель Аронович Цадкин; 14 июля 1890, Витебск — 25 ноября 1967, Париж) — французский скульптор-авангардист, происходивший из шотландцев по матери и из витебских евреев по отцу; также рисовальщик, гравёр, иллюстратор, поэт и мемуарист.





Биография

Цадкин родился 14 июля 1890 года в Витебске.[1] По поздней версии самого Цадкина, его отец — Ефим Цадкин — был крещёным евреем и профессором классических языков в Смоленской семинарии, мать — София Лестер — происходила из семьи шотландских кораблестроителей. В числе преподавателей Смоленской семинарии имени Цадкина не значится. Архивные документы периода учёбы Цадкина в Витебском городском четырёхклассном училище (в 1900—1902 годах в одном классе с Мовшей Шагалом, будущим художником Марком Шагалом и Авигдором Меклером, будущим художником Виктором Меклером) показывают, что Иосель-Шмуйла Цадкин был иудейского вероисповедания и в 1904 году закончил полный курс училища[2]:

Предъявитель сего Иосель Аронов Цадкин, окончивший курс наук в Витебском четырёхклассном городском училище в 1904 году, во время пребывания в означенном училище с 1900—1901 по 1903—1904 учебный год обучался столярно-токарному мастерству в ремесленном при названном училище классе и с удовлетворительном успехом прошёл положенный курс сего мастерства.[3]

В 1905 был отправлен к родственникам на север Англии, брал уроки ваяния в местной художественной школе. В 1905—09 жил в Лондоне, постоянно посещал Британский музей, учился в Политехнической школе.

С 1910 обосновался в Париже, на Монпарнасе, работал в «Улье» («Ла Рюш»). В 1911 его работы были выставлены в Осеннем Салоне и Салоне независимых. Сблизился с Аполлинером, Брынкуши, Пикассо, Бурделем, Матиссом, Делоне, Модильяни (который оставил графический портрет Цадкина, 1913—14). В 1914—15 выставлялся в Берлине, Амстердаме, Лондоне.

Участвовал в Первой мировой войне, был отравлен газами, демобилизован в 1917, пережил затяжной душевный кризис.

В 1921 вышла первая монография о Цадкине влиятельного художественного критика Мориса Рейналя. Его выставки прошли в Токио, Гренобле, ретроспектива его работ была представлена в 1926 в Париже.

В годы Второй мировой войны Цадкин находился в США, затем вернулся в Париж. В 1950-х мастерская Цадкина, наравне с заведением Фернана Леже, стала местом учёбы нескольких известных скульпторов: Джорджа Шугермана, Ричарда Станкевича.

Творчество и признание

Скульптура Цадкина, прошедшего через воздействие кубизма, близка к экспрессионизму. Особую выразительность его работам придает использование разрывов, пустот, «контррельефа», как бы выворачивающего пластическое пространство наизнанку.

Большие ретроспективные выставки его скульптуры прошли в послевоенные годы в национальных музеях Амстердама, Парижа, Роттердама. В 1953 в Роттердаме был воздвигнут памятник «Разрушенный город» работы Цадкина, в 1961 — памятник Ван Гогу в городке Овер-сюр-Уаз, в 1964 — братьям Ван Гог в Зюндерте (Нидерланды).

До 1958 Цадкин преподавал в парижской Академии Гранд-Шомьер. В 1965 вышла представительная монография «Тайный мир Осипа Цадкина», включающая его литографии, стихи, фотографии художника. Гигантская ретроспектива была открыта в 1966 в Художественном музее Цюриха.

Скончался 25 ноября 1967 г. в Париже. Похоронен на столичном кладбище Монпарнас.

Память

Напишите отзыв о статье "Цадкин, Осип"

Примечания

  1. По версии самого Цадкина, он родился в Смоленске и вырос в Витебске.
  2. В этих же документах датой рождения Цадкина [chagal-vitebsk.com/node/226 указано] 28 января 1888 года.
  3. [chagal-vitebsk.com/node/200 Александр Лисов «Цадкин и Витебск»]
  4. [www.ruthenia.ru/document/528893.html Ruthenia:]

Ссылки

  • [www.artcyclopedia.com/artists/zadkine_ossip.html Работы в музеях мира]
  • [www.zadkine.com Сайт исследовательского Центра Цадкина (англ.)]
  • [www.krugosvet.ru/articles/83/1008384/1008384a1.htm Страница в энциклопедии Кругосвет (рус.)]

Отрывок, характеризующий Цадкин, Осип

Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.