Оскар (кинопремия, 1931)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

<< 3-я Церемонии вручения 5-я >>

4-я церемония награждения премии «Оскар»
Дата 10 ноября 1931 года
Место проведения «Отель Балтимор»
Лос-Анджелес, США
Ведущий(-е) Лоуренс Грант

4-я церемония награждения кинопремии «Оскар» прошла 10 ноября 1931 года в «Отеле Балтимор» в Лос-Анджелесе в присутствии 1800 гостей. Премия получила поддержку на государственном уровне. Из Вашингтона для участия в церемонии с личным посланием президента США Гувера прибыл вице-президент Чарльз Кёртис.

В этот год были учреждены три новые категории: две за сценарии и одна за технические достижения[1]. Это была первая церемония, в ходе которой вручались статуэтки изготовленные из оловянно-свинцового сплава «британиума». Раньше статуэтки были позолоченные из бронзы[2].

Победителем в номинации «Лучший фильм» стала картина в стиле вестерн режиссёра Уэсли Рагглза «Симаррон», получившая этим вечером три статуэтки (лучший фильм, лучший сценарий-адаптация, лучшая работа художника-постановщика)[3]. Приз за лучшую мужскую роль получил Лайонел Берримор, за лучшую женскую — Мари Дресслер[3].





Победители и номинанты

Список кинокартин, получивших несколько номинаций:

Список кинокартин, получивших несколько наград:

Победители выделены отдельным цветом.

Категории Лауреаты и номинанты[1][3]
Лучший фильм «Симаррон»/Cimarron — RKO Radio
«Ист Линн»/East Lynne — Fox
«Первая полоса»/The Front Page — United Artists
«Рожок торговца»/Trader Horn — Metro-Goldwyn-Mayer
«Скиппи»/Skippy — Paramount Pictures
Лучшая режиссёрская работа Норман Таурог — «Скиппи»/Skippy
Кларенс Браун — «Вольная душа»/A Free Soul
Льюис Майлстоун — «Первая полоса»/The Front Page
Уэсли Рагглз — «Симаррон»/Cimarron
Йозеф фон Штернберг — «Марокко»/Morocco
Лучшая мужская роль Лайонел Берримор — «Вольная душа»/A Free Soul
Ричард Дикс — «Симаррон»/Cimarron
Джеки Купер — «Скиппи»/Skippy
Фредрик Марч — «Королевская семья Бродвея»/The Royal Family of Brodway
Адольф Менжу — «Первая полоса»/The Front Page
Лучшая женская роль Мари Дресслер — «Мин и Билл»/Min and Bill
Айрин Данн — «Симаррон»/Cimarron
Марлен Дитрих — «Марокко»/Morocco
Энн Хардинг — «Отпуск»/Holiday
Норма Ширер — «Вольная душа»/A Free Soul
Лучший сценарий «Симаррон»/Cimarron — Ховард Эстабрук
«Маленький Цезарь»/Little Caesar — Фрэнсис Фараго, Роберт Н. Ли
«Отпуск»/Holiday — Хорас Джексон
«Скиппи»/Skippy — Джозеф Л. Манкевич, Сэм Минц
«Уголовный кодекс»/Criminal Code — Сетон Миллер, Фред Нибло-младший
Лучший оригинальный сюжет «Утренний патруль»/The Dawn Patrol — Джон Монк Сондерс
«Ворота в ад»/Doorway to Hell — Роуланд Браун
«Враг общества»/The Public Enemy — Кубек Глэзмон, Джон Брайт
«Отступные деньги»/Smart Money — Льюсен Хаббард, Джоз Джексон
«Смех»/Laughter — Джерри д’Аббади д’Арраст, Даглас З. Доути, Дональд Огден Стюарт
Лучшая операторская работа «Табу»/Tabu: A Story of the South Seas — Флойд Кросби
«Марокко»/Morocco — Ли Гармс
«Право любить»/The Right to Love — Чарльз Лэнг
«Свенгали»/Svengali — Барни Макгилл
«Симаррон»/Cimarron — Эдвард Кронджагер
Лучшая работа художника-постановщика «Симаррон»/Cimarron — Макс Ри
«Вупи!»/Whoopee! — Ричард Дэй
«Марокко»/Morocco — Ганс Дрейер
«Свенгали»/Svengali — Антон Грот
«Только представьте»/Just Imagine — Стивен Гуссон, Ральф Хаммерас
Лучший звук Paramount Publix Studio Sound Department
M-G-M Studio Sound Department
RKO Radio Studio Sound Department
Samuel Goldwyn-United Artists Studio Sound Department

Премия за научные и технические достижения

Награда I класса

  • Electrical Research Products, Inc., RCA-Phototrone, Inc., RKO Radio Pictures, Inc.
  • DuPONT Film Manufacturing Corp., Eastman Kodak Company

Награда II класса

  • FOX Film Corp.

Награда III класса

  • Electrical Research Products, Inc.
  • RKO Radio Pictures, Inc.
  • RCA-Phototrone, Inc.

Напишите отзыв о статье "Оскар (кинопремия, 1931)"

Примечания

  1. 1 2 Миняев В. В., Зеленский О. Г. Оскар. — М.: Панорама, 1999. — С.25-28
  2. Миняев В. В., Зеленский О. Г. Оскар. — М.: Панорама, 1999. — С.20-24
  3. 1 2 3 [www.oscars.org/awards/academyawards/legacy/ceremony/4th-winners.html The 4th Academy Awards (1931) Nominees and Winners] (англ.). The Academy of Motion Picture and Sciences. Проверено 20 декабря 2011.

Ссылки

  • [www.oscars.org/ Официальный сайт премии «Оскар»] (англ.). [www.webcitation.org/65UmRf3J6 Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012].
  • [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/ База данных по всем номинантам и победителям] (англ.). [www.webcitation.org/65UmSK3jW Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012].
  • [www.imdb.com/Sections/Awards/Academy_Awards_USA/ Кинопремия «Оскар»] (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Оскар (кинопремия, 1931)

Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.