Оскар (кинопремия, 1943)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<< 14-я  Церемонии награждения  16-я >>
15-я церемония награждения премии «Оскар»
Дата 4 марта 1943 года
Место проведения Cocoanut Grove, отель Амбассадор, Лос-Анджелес, Калифорния, США
Ведущий(-е) Боб Хоуп

15-я церемония вручения наград премии «Оскар» за заслуги в области кинематографа за 1942 год состоялась 4 марта 1943 года в Cocoanut Grove, отель Амбассадор (Лос-Анджелес, Калифорния). Номинанты были объявлены 8 февраля 1943[1].





Фильмы, получившие несколько номинаций

Фильм номинации победы
Миссис Минивер / Mrs. Miniver
12
<center>6
Гордость янки / The Pride of the Yankees <center>11 <center>1
Янки Дудл Денди / Yankee Doodle Dandy <center>8 <center>3
Плоды случайности / Random Harvest <center>7 <center>-
Весь город говорит / The Talk of the Town <center>7 <center>-
Превыше всего / This Above All <center>4 <center>1
Великолепные Эмберсоны / The Magnificent Ambersons <center>4 <center>-
Остров Уэйк / Wake Island <center>4 <center>-
Арабские ночи / Arabian Nights <center>4 <center>-
Книга джунглей / Jungle Book <center>4 <center>-
49-я параллель / 49th Parallel <center>3 <center>1
Вперёд, путешественник / Now, Voyager <center>3 <center>1
Праздничная гостиница / Holiday Inn <center>3 <center>1
Чёрный лебедь / The Black Swan <center>3 <center>1
Пожнёшь бурю / Reap the Wild Wind <center>3 <center>1
Кингс Роу / Kings Row <center>3 <center>-
Крысолов / The Pied Piper <center>3 <center>-
Бэмби (м/ф) / Bambi <center>3 <center>-
Летающие тигры / Flying Tigers <center>3 <center>-
Возьми письмо, дорогая / Take a Letter, Darling <center>3 <center>-
Ты никогда не была восхитительнее / You Were Never Lovelier <center>3 <center>-
Женщина года / Woman of the Year <center>2 <center>1
Моя девушка Сэл / My Gal Sal <center>2 <center>1
Один из наших самолётов не вернулся / One of Our Aircraft Is Missing <center>2 <center>-
Дорога в Марокко / Road to Morocco <center>2 <center>-
Золотая лихорадка / The Gold Rush <center>2 <center>-
Жестокий Шанхай / The Shanghai Gesture <center>2 <center>-
Серебряная королева / Silver Queen <center>2 <center>-
Полёты под музыку / Flying with Music <center>2 <center>-
Капитаны облаков / Captains of the Clouds <center>2 <center>-

Список лауреатов и номинантов

Победители выделены отдельным цветом.

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучший фильм Миссис Минивер / Mrs. Miniver (Metro-Goldwyn-Mayer)
49-я параллель / 49th Parallel / The Invaders (Ortus)
Кингс Роу / Kings Row (Warner Bros.)
Великолепные Эмберсоны / The Magnificent Ambersons (Mercury)
Крысолов / The Pied Piper (20th Century Fox)
Гордость янки / The Pride of the Yankees (Samuel Goldwyn Productions)
Плоды случайности / Random Harvest (Metro-Goldwyn-Mayer)
Весь город говорит / The Talk of the Town (Columbia)
Остров Уэйк / Wake Island (Paramount)
Янки Дудл Денди / Yankee Doodle Dandy (Warner Bros.)
<center>Лучший режиссёр Уильям Уайлер за фильм «Миссис Минивер»
Сэм Вуд — «Кингс Роу»
Мервин Лерой — «Плоды случайности»
Джон Фэрроу — «Остров Уэйк»
Майкл Кёртис — «Янки Дудл Денди»
<center>Лучший актёр
Джеймс Кэгни — «Янки Дудл Денди» (за роль Джорджа М. Коэна)
Рональд Колман — «Плоды случайности» (за роль Чарльза Рейнера)
Гэри Купер — «Гордость янки» (за роль Генри Луи «Лу» Герига)
Уолтер Пиджон — «Миссис Минивер» (за роль Клема Минивера)
Монти Вулли — «Крысолов» (за роль Джона Сидни Ховарда)
<center>Лучшая актриса
Грир Гарсон — «Миссис Минивер» (за роль миссис Кей Минивер)
Бетт Дэвис — «Вперёд, путешественник» (за роль Шарлотты Вэйл)
Кэтрин Хепбёрн — «Женщина года» (за роль Тесс Хардинг)
Розалинд Расселл — «Моя сестра Эйлин» (англ.) (за роль Рут Шервуд)
Тереза Райт — «Гордость янки» (за роль Элеанор Твитчелл Гериг)
<center>Лучший актёр второго плана
Ван Хефлин — «Джонни Игер» (за роль Джеффа Хартнетта)
Уильям Бендикс — «Остров Уэйк» (за роль рядового Алоизиуса К. «Смакси» Рэндалла)
Уолтер Хьюстон — «Янки Дудл Денди» (за роль Джерри Коэна)
Фрэнк Морган — «Квартал Тортилья-Флэт» (англ.) (за роль «Пирата»)
Генри Треверс — «Миссис Минивер» (за роль мистера Джеймса Балларда)
<center>Лучшая актриса второго плана
Тереза Райт — «Миссис Минивер» (за роль Кэрол Белдон)
Глэдис Купер — «Вперёд, путешественник» (за роль миссис Вэйл)
Агнес Мурхед — «Великолепные Эмберсоны» (за роль Фанни Минафер)
Сьюзан Питерс — «Плоды случайности» (за роль Китти Чилсет)
Мэй Уитти — «Миссис Минивер» (за роль леди Белдон)
<center>Лучший оригинальный сценарий Ринг Ларднер мл. и Майкл Канин — «Женщина года»
Майкл Пауэлл и Эмерих Прессбургер — «Один из наших самолётов не вернулся»
• Фрэнк Батлер и Дон Хартмен — «Дорога в Марокко»
У. Р. Барнетт и Фрэнк Батлер — «Остров Уэйк»
• Джордж Оппенхаймер — «Война против госпожи Хедли» (англ.)
<center>Лучший адаптированный сценарий (англ. Best Writing, Screenplay) Артур Уимперис, Джордж Фрёшел, Джеймс Хилтон и Клодин Уэст — «Миссис Минивер»
• Родни Экланд и Эмерих Прессбургер — «49-я параллель»
Джо Сверлинг и Херман Дж. Манкевич — «Гордость янки»
• Клодин Уэст, Джордж Фрёшел и Артур Уимперис — «Плоды случайности»
Ирвин Шоу и Сидни Бакмен — «Весь город говорит»
<center>Лучший литературный первоисточник (Best Writing, Original Motion Picture Story) Эмерих Прессбургер — «49-я параллель»
Ирвинг Берлин — «Праздничная гостиница»
Пол Гэллико — «Гордость янки»
• Сидни Хэрмон — «Весь город говорит»
• Роберт Бакнер — «Янки Дудл Денди»

Другие категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучшая музыка:
Саундтрек к драматическому или комедийному фильму
Макс Стайнер — «Вперёд, путешественник»
Фрэнк Скиннер — «Арабские ночи»
Фрэнк Черчилль (посмертно) и Эдвард Х. Пламб — «Бэмби»
Альфред Ньюман — «Чёрный лебедь»
Дмитрий Тёмкин — «Корсиканские братья» (англ.)
Виктор Янг — «Летающие тигры»
• Макс Терр — «Золотая лихорадка»
Рой Уэбб — «Я женился на ведьме»
Рой Уэбб — «Жанна Парижская»
Миклош Рожа — «Книга джунглей»
• Эдвард Дж. Кэй — «Клондайкская ярость» (англ.)
Ли Харлайн — «Гордость янки»
Герберт Стотхарт — «Плоды случайности»
Ричард Хейгмен — «Жестокий Шанхай»
Виктор Янг — «Серебряная королева»
Виктор Янг — «Возьми письмо, дорогая»
Фредерик Холландер и Моррис Столофф — «Весь город говорит»
Вернер Р. Хейманн — «Быть или не быть»
<center>Лучшая музыка:
Саундтрек к музыкальному фильму
Рэй Хайндорф и Хайнц Рёмхельд — «Янки Дудл Денди»
• Эдвард Уорд — «Полёты под музыку»
Роджер Эденс и Джордж Столл — «Для меня и моей девочки» (англ.)
Роберт Эмметт Долан — «Праздничная гостиница»
• Ханс Дж. Сэлтер и Чарльз Превин — «Всё началось с Евы» (англ.)
Уолтер Шарф — «Джонни-пехотинец» (англ.)
Альфред Ньюман — «Моя девушка Сэл»
Ли Харлайн — «Ты никогда не была восхитительнее»
<center>Лучшая песня к фильму White Christmas — «Праздничная гостиница» — музыка и слова: Ирвинг Берлин
Always in My Heart — «Всегда в моём сердце» (англ.) — музыка: Эрнесто Лекуона, слова: Ким Гэннон
Dearly Beloved — «Ты никогда не была восхитительнее» — музыка: Джером Керн, слова: Джонни Мёрсер
How About You? — «Юнцы на Бродвее» (англ.) — музыка: Бертон Лэйн, слова: Ральф Фрид
It Seems I Heard That Song Before — «Парад молодости» (англ.) — музыка: Жюль Стайн, слова: Сэмми Кан
I've Got a Gal in Kalamazoo — «Жёны оркестрантов» (англ.) — музыка: Гарри Уоррен, слова: Мак Гордон
Love Is a Song — «Бэмби» — музыка: Фрэнк Черчилль (посмертно), слова: Ларри Мори
Pennies for Peppino — «Полёты под музыку» — музыка: Эдвард Уорд, слова: Чет Форрест и Боб Райт
Pig Foot Pete — «Ад раскрылся» (англ.)[2] — музыка: Джин де Пол, слова: Дон Рэй
There's a Breeze on Lake Louise — «Мэр сорок четвертой улицы» (англ.) — музыка: Гарри Ревель, слова: Морт Грин
<center>Лучший монтаж Дэниэл Манделл — «Гордость янки»
• Харольд Ф. Кресс — «Миссис Минивер»
• Отто Мейер — «Весь город говорит»
• Уолтер Томпсон — «Превыше всего»
• Джордж Эми — «Янки Дудл Денди»
<center>Лучшая операторская работа
(Чёрно-белый фильм)
Джозеф Руттенберг — «Миссис Минивер»
Джеймс Вонг Хоу — «Кингс Роу»
Стенли Кортес — «Великолепные Эмберсоны»
• Чарльз Г. Кларк — «Полнолуние» (англ.)
Эдвард Кронджагер — «Крысолов»
Рудольф Мате — «Гордость янки»
• Джон Дж. Месколл — «Возьми письмо, дорогая»
Тед Тецлафф — «Весь город говорит»
Леон Шамрой — «Десять джентльменов из Уэст Пойнт» (англ.)
Артур Ч. Миллер — «Превыше всего»
<center>Лучшая операторская работа
(Цветной фильм)
Леон Шамрой — «Чёрный лебедь»
Милтон Р. Краснер, Уильям В. Скалл и У. Ховард Грин — «Арабские ночи»
Сол Полито — «Капитаны облаков»
У. Ховард Грин — «Книга джунглей»
Виктор Мильнер и Уильям В. Скалл — «Пожнёшь бурю»
Эдвард Кронджагер и Уильям В. Скалл — «К берегам Триполи» (англ.)
<center>Лучшая работа художника
(Чёрно-белый фильм)
Ричард Дэй, Джозеф Ч. Райт (постановщики), Томас Литтл (декоратор)«Превыше всего»
• Макс Паркер, Марк-Ли Кирк (постановщики), Кэйси Робертс (декоратор) — «Джордж Вашингтон спал здесь» (англ.)
• Альберт С. Д’Агостино (постановщик), Даррел Сильвера, А. Роланд Филдс (декораторы) — «Великолепные Эмберсоны»
• Перри Фергюсон (постановщик), Ховард Бристоль (декоратор) — «Гордость янки»
Седрик Гиббонс, Рэндолл Дюэл (постановщики), Эдвин Б. Уиллис, Джек Д. Мур (декораторы) — «Плоды случайности»
Борис Левен (постановщик и декоратор) — «Жестокий Шанхай»
• Ральф Бергер (постановщик), Эмиль Кури (декоратор) — «Серебряная королева»
• Джек Оттерсон, Джон Б. Гудман (постановщики), Расселл А. Гаусман, Эдвард Р. Робинсон (декораторы) — «Негодяи»
Ганс Дрейер, Роланд Андерсон (постановщики), Сэм Комер (декоратор) — «Возьми письмо, дорогая»
• Лайонел Бэнкс, Рудольф Стернад (постановщики), Фэй Бабкок (декоратор) — «Весь город говорит»
<center>Лучшая работа художника
(Цветной фильм)
Ричард Дэй, Джозеф Ч. Райт (постановщики), Томас Литтл (декоратор)«Моя девушка Сэл»
• Джек Оттерсон, Александр Голицын (постановщики), Расселл А. Гаусман, Айра Уэбб (декораторы) — «Арабские ночи»
• Тед Смит (постановщик), Кэйси Робертс (декоратор) — «Капитаны облаков»
• Винсент Корда (постановщик), Джулия Херон (декоратор) — «Книга джунглей»
Ганс Дрейер, Роланд Андерсон (постановщики), Джордж Соли (декоратор) — «Пожнёшь бурю»
<center>Лучший звук Warner Bros. Studio Sound Department, звукорежиссёр Натан Левинсон — «Янки Дудл Денди»
• Universal Studio Sound Department, звукорежиссёр Бернард Б. Браун — «Арабские ночи»
• Walt Disney Studio Sound Department, звукорежиссёр Си О. Слайфилд — «Бэмби»
• Republic Studio Sound Department, звукорежиссёр Дэниэл Дж. Блумберг — «Летающие тигры»
• Sound Service, Inc., звукорежиссёр Джек Уитни — «Дружественные враги» (англ.)
• RCA Sound, звукорежиссёр Джеймс Л. Филдс — «Золотая лихорадка»
• Metro-Goldwyn-Mayer Studio Sound Department, звукорежиссёр Дуглас Ширер — «Миссис Минивер»
• RKO Radio Studio Sound Department, звукорежиссёр Стивен Данн — «Однажды в медовый месяц» (англ.)
• Samuel Goldwyn Studio Sound Department, звукорежиссёр Томас Т. Моултон — «Гордость янки»
• Paramount Studio Sound Department, звукорежиссёр Лорен Л. Райдер — «Дорога в Марокко»
• 20th Century-Fox Studio Sound Department, звукорежиссёр Эдмунд Х. Хэнсен — «Превыше всего»
• Columbia Studio Sound Departmen, звукорежиссёр Джон П. Ливадери — «Ты никогда не была восхитительнее»
<center>Лучшие спецэффекты Гордон Дженнингс, Фарсиот Эдуарт, Уильям Л. Перейра (фотографические эффекты), Луис Х. Мезенкоп (звуковые эффекты)«Пожнёшь бурю»
• Фред Серсен (фотографические эффекты), Роджер Хеман ст., Джордж Леверетт (звуковые эффекты) — «Чёрный лебедь»
Байрон Хэскин (фотографические эффекты), Натан Левинсон (звуковые эффекты) — «Отчаянное путешествие» (англ.)
• Ховард Лайдекер (фотографические эффекты), Дэниэл Дж. Блумберг (звуковые эффекты) — «Летающие тигры»
• Джон П. Фултон (фотографические эффекты), Бернард Б. Браун (звуковые эффекты) — «Невидимый агент» (англ.)
• Лоуренс Батлер (фотографические эффекты), Уильям Уилмарт (звуковые эффекты) — «Книга джунглей»
• А. Арнольд Гиллеспи, Уоррен Ньюкомб (фотографические эффекты), Дуглас Ширер (звуковые эффекты) — «Миссис Минивер»
• Вернон Л. Уокер (фотографические эффекты), Джеймс Г. Стюарт (звуковые эффекты) — «Флот не подведёт» (англ.)
Рональд Ним (фотографические эффекты), Ч. К. Стивенс (звуковые эффекты) — «Один из наших самолётов не вернулся»
• Джек Косгроув, Рэй Бингер (фотографические эффекты), Томас Т. Моултон (звуковые эффекты) — «Гордость янки»
<center>Лучший документальный фильм

В номинации было представлено 25 фильмов, из них специальных призов были удостоены четыре
Битва за Мидуэй / The Battle of Midway (Военно-морские силы США)
Линия фронта — Кокода / Kokoda Front Line! (Австралийские новости и информационное бюро)
Разгром немецких войск под Москвой (Artkino)
Прелюдия к войне / Prelude to War (United States Army Special Services)
• Африка, прелюдия к победе / Africa, Prelude to Victory (The March of Time)
• Боевое донесение / Combat Report (United States Army Signal Corps)
RKO Victory Special No. 34-201: Conquer by the Clock (продюсер: Фредерик Уллман мл.)
• Зерно, построившее полушарие / The Grain That Built a Hemisphere (продюсер: Уолт Дисней)
• Генри Браун, фермер / Henry Browne, Farmer (Министерство сельского хозяйства США)
• Высоко над границей / High over the Borders (Национальный совет по кинематографии Канады)
• Высокие ставки на Востоке / High Stakes in the East (Информационное бюро Нидерландов)
Inside Fighting China (Национальный совет по кинематографии Канады)
• Одна война на всех / It's Everybody's War (United States Office of War Information)
• Слушайте Британию / Listen to Britain (Британское министерство информации)
• Маленькая Бельгия / Little Belgium (Бельгийское министерство информации)
• Маленькие острова Свободы / Little Isles of Freedom (продюсеры: Виктор Столофф и Эдгар Лоу)
• Мистер Трепач / Mr. Blabbermouth! (United States Office of War Information)
• Мистер Гардениа Джонс / Mr. Gardenia Jones (United States Office of War Information)
• Боевой дух / The New Spirit (продюсер: Уолт Дисней)
• Цена победы / Paramount Victory Short No. T2-3: The Price of Victory (продюсер: Уильям Х. Пайн)
A Ship Is Born (United States Merchant Marine)
• Двадцать одна миля / Twenty-One Miles (Британское министерство информации)
• Мы отказываемся умирать / Paramount Victory Short No. T2-2: We Refuse to Die (продюсер: Уильям Си Томас)
• Белый орёл / The White Eagle (Concanen Films)
Winning Your Wings (Военно-воздушные силы армии США)
<center>Лучший короткометражный фильм, снятый на 1 бобину Говоря о животных и их семьях / Speaking of Animals and Their Families (Paramount)
• Необитаемая страна чудес / Desert Wonderland (20th Century Fox)
• Становление морской пехоты / Marines in the Making (продюсер: Пит Смит)
United States Marine Band (Warner Bros.)
<center>Лучший короткометражный фильм, снятый на 2 бобины Исполнение служебного долга / Beyond the Line of Duty (Warner Bros.)
• Не болтай! / Don't Talk (Metro-Goldwyn-Mayer)
• Рядовой Смит / This Is America Series No. 33-101: Private Smith of the U.S.A. (RKO Radio)
<center>Лучший короткометражный фильм (мультипликация) Лицо Фюрера / Der Fuehrer’s Face (продюсер: Уолт Дисней)
• All Out for 'V' (20th Century Fox)
Три поросёнка и волк Адольф / Blitz Wolf (Metro-Goldwyn-Mayer)
• Juke Box Jamboree (продюсер: Уолтер Ланц)
• Полька для трёх поросят / Pigs in a Polka (продюсер: Леон Шлезингер)
• Тюльпаны вырастут / Tulips Shall Grow (продюсер: Джордж Пал)

Специальные награды

Награда Лауреаты
<center>Специальная награда
(Special Award)
Шарль БуайеЗа его работу во Французском исследовательском центре в Лос-Анджелесе, ставшим благодаря ему ценнейшим источником информации для кинопромышленности Голливуда. (диплом) <center>
Ноэл КауардЗа выдающиеся достижения в процессе создания фильма «В котором мы служим». (диплом) <center>
Metro-Goldwyn-MayerЗа её достижения в пропаганде американского образа жизни в серии фильмов о Энди Харди (англ.). (диплом)
<center>Награда имени Ирвинга Тальберга Сидни Франклин <center>

Интересные факты

  • Вторая мировая война вынудила организаторов церемонии изготовить статуэтки «Оскаров» из гипса в целях экономии металла. По окончании войны все временные награды были заменены стандартными.
  • На церемонии был оглашен следующий факт — 27677 человек, занятых в киноиндустрии, призваны на фронт.

Напишите отзыв о статье "Оскар (кинопремия, 1943)"

Примечания

  1. [web.archive.org/web/20061031064735/theenvelope.latimes.com/extras/lostmind/year/1942/1942aa.htm Past Winners Database: 15th Academy Awards]
  2. Данная номинация является загадкой. Фильм «Ад раскрылся» (англ.) — официально считается номинантом на премию за песню Pig Foot Pete, которая в данном фильме вообще не звучала, и была исполнена совсем в другой ленте 1941 года, также производства компании Universal — «Пусть они летят» (англ.). ([awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=3&BSFilmID=35331 из базы данных Киноакадемии])

Ссылки

  • [www.oscars.org/oscars/ceremonies/1943 Лауреаты и номинанты 15-й церемонии на официальном сайте американской киноакадемии] (англ.)
  • [www.imdb.com/event/ev0000003/1943 Лауреаты и номинанты премии «Оскар» в 1943 году на сайте IMDb] (англ.)
  • [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearchInput.jsp База данных американской киноакадемии] (англ.)

Отрывок, характеризующий Оскар (кинопремия, 1943)

– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.