Оскар (кинопремия, 1949)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

<< 20-я Церемонии вручения 22-я >>

21-я церемония награждения премии «Оскар»
Дата 24 марта 1949 года
Место проведения AMPAS Theater,
Лос-Анджелес, США
Ведущий(-е) Джордж Монтгомери

21-я церемония вручения наград премии «Оскар» за заслуги в области кинематографа за 1948 год состоялась 24 марта 1949 года в театре AMPAS в Лос-Анджелесе, Калифорния.





Победители и номинанты

Список кинокартин, получивших несколько номинаций:

Список кинокартин, получивших несколько наград:

Победители выделены отдельным цветом.

Категории Лауреаты и номинанты
Лучший фильм «Гамлет» — J. Arthur Rank-Two Cities Films
«Джонни Белинда» — Warner Bros.
«Змеиная яма» — 20th Century Fox
«Красные башмачки» — J. Arthur Rank-Archers
«Сокровища Сьерра Мадре» — Warner Bros.
Лучшая режиссёрская работа Джон Хьюстон — «Сокровища Сьерра Мадре»
Анатоль Литвак — «Змеиная яма»
Жан Негулеско — «Джонни Белинда»
Лоуренс Оливье — «Гамлет»
Фред Циннеман — «Поиск»
Лучшая мужская роль Лоуренс Оливье — «Гамлет»
Дэн Дэйли — «Когда моя крошка улыбается мне»
Монтгомери Клифт — «Поиск»
Клифтон Уэбб — «Ловко устроился»
Лью Эйрс — «Джонни Белинда»
Лучшая женская роль Джейн Уайман — «Джонни Белинда»
Ингрид Бергман — «Жанна д’Арк»
Айрин Данн — «Змеиная яма»
Барбара Стэнвик — «Извините, ошиблись номером»
Оливия де Хэвилленд — «Я помню маму»
Лучшая мужская роль второго плана Уолтер Хьюстон — «Сокровища Сьерра Мадре»
Чарльз Бикфорд — «Джонни Белинда»
Сесил Келлауэй — «Удача ирландца»
Хосе Феррер — «Жанна д’Арк»
Оскар Хомолка — «Я помню маму»
Лучшая женская роль второго плана Клер Тревор — «Ки-Ларго»
Барбара Бел Геддес — «Я помню маму»
Эллен Корби — «Я помню маму»
Агнес Мурхед — «Джонни Белинда»
Джин Симмонс — «Гамлет»
Лучший сценарий «Сокровища Сьерра Мадре» — Джон Хьюстон
«Джонни Белинда» — Ирмгард фон Кубе, Аллен Винсент
«Зарубежный роман» — Чарльз Брэккетт, Билли Уайлдер, Ричард Л. Брин
«Змеиная яма» — Фрэнк Партос, Миллен Брэнд
«Поиск» — Ричард Швайцер, Дэвид Векслер
Лучший оригинальный литературный первоисточник «Поиск» — Ричард Швайцер, Дэвид Векслер
«Красные башмачки» — Эмерих Прессбургер
«Красная река» — Борден Чейз
«Луизианская история» — Роберт Флаэрти, Фрэнсис Флаэрти
«Обнажённый город» — Мэлвин Уолд
Лучшая музыка к драматическому или комедийному фильму «Красные башмачки» — Брайан Исдейл
«Гамлет» — Уильям Уолтон
«Джонни Белинда» — Макс Стайнер
«Жанна д’Арк» — Хьюго Фридхофер
«Змеиная яма» — Альфред Ньюман
Лучшая музыка к музыкальному фильму «Пасхальный парад» — Джонни Грин, Роджер Иденс
«Императорский вальс» — Виктор Янг
«Когда моя крошка улыбается мне» — Альфред Ньюман
«Пират» — Ленни Хэйтон
«Роман в открытом море» — Рэй Хайндорф
Лучшая песня к фильму «Buttons and Bows» — «Бледнолицый», музыка: Джей Ливингстон, текст: Рэй Эванс
«For Every Man There’s a Woman» — «Крепость», музыка: Гарольд Арлен, текст: Лео Робин
«It’s Magic» — «Роман в открытом море», музыка: Жюль Стайн, текст: Сэмми Кан
«This is the Moment» — «Та леди в горностае», музыка: Фридрих Холлендер, текст: Лео Робин
«The Woody Woodpecker Song» — «Мокрая всеобщая лотерея», музыка и текст: Раме Идрисс и Джордж Тибблз
Лучшая операторская работа в чёрно-белом фильме «Обнажённый город» — Уильям Х. Дэниэлс
«Джонни Белинда» — Тед МакКорд
«Зарубежный роман» — Чарльз Лэнг
«Портрет Дженни» — Джозеф Х. Огаст
«Я помню маму» — Николас Мусурака
Лучшая операторская работа в цветном фильме «Жанна д’Арк» — Джозеф Валентайн, Уильям В. Сколл, Уинтон Хок
«Зелёная трава Вайоминга» — Чарльз Г. Кларк
«Любовники Кармен» — Уильям Снайдер
«Три мушкетёра» — Роберт Планк
Лучший дизайн костюмов в чёрно-белом фильме «Гамлет» — Роджер Кембл Фёрс
«Дочь Б. Ф.» — Айрин Лентц
Лучший дизайн костюмов в цветном фильме «Жанна д’Арк» — Дороти Джекинс, Барбара Каринска
«Императорский вальс» — Эдит Хэд, Джил Стил
Лучшая работа художника-постановщика
в чёрно-белом фильме
«Гамлет» — Роджер Кембл Фёрс, Кармен Диллон
«Джонни Белинда» — Роберт Хаас, Уильям Уоллас
Лучшая работа художника-постановщика
в цветном фильме
«Красные башмачки» — Хайн Хекрот, Артур Лосон
«Жанна д’Арк» — Ричард Дэй, Эдвин Кейси Робертс, Джозеф Киш
Лучший монтаж «Обнажённый город» — Пол Уэзервокс
«Джонни Белинда» — Дэвид Уисбарт
«Жанна д’Арк» — Фрэнк Салливан
«Красные башмачки» — Реджиналд Миллз
«Красная река» — Кристиан Найби
Лучший звук «Змеиная яма»
«Восход луны»
«Джонни Белинда»
Лучшие визуальные эффекты «Портрет Дженни» — Пол Иглер, Дж. МакМиллан Джонсон, Расселл Ширман, Кларенс Слайфер, Чарльз Фримен, Джеймс Г. Стюарт
«Глубокие воды» — Ральф Хаммерас, Фред Серсен, Эдвард Снайдер, Роджер Хеман
Лучший игровой короткометражный фильм,
снятый на одну бобину
«Symphony of a City» — Эдмунд Х. Рик
«Annie Was a Wonder» — Херберт Мултон
«Cinderella Horse» — Гордон Холлингсхед
«So You Want to Be on the Radio» — Гордон Холлингсхед
«You Can’t Win» — Пит Смит
Лучший игровой короткометражный фильм,
снятый на две бобины
«Seal Island» — Уолт Дисней
«Calgary Stampede» — Гордон Холлинсхед
«Going to Blazes» — Херберт Морган
«Samba-Mania» — Гарри Грей
«Snow Capers» — Томас Мид
Лучший документальный полнометражный фильм «The Secret Land» — Орвилл О. Далл
«The Quiet One» — Дженис Лоуб
Лучший документальный короткометражный фильм «Toward Independence»
«Heart to Heart»
«Operation Vittles»
Лучший анимационный короткометражный фильм «The Little Orphan» — Фред Куимби
«Mickey and the Seal» — Уолт Дисней
«Mouse Wreckers» — Эдди Зельцер
«Robin Hoodlum» — United Productions of America
«Tea for Two Hundred» — Уолт Дисней

Специальные награды

Премия за научные и технические достижения

Награда II класса

  • Виктор Каччиаланца, Морис Эйрс и Paramount Studio Set Construction Department
  • Ник Колтен, Луи Дж. Уитт и 20th Century-Fox Studio Mechanical Effects Department

Награда III класса

  • Марти Мартин, Джек Лэннон, Расселл Шерман и RKO Radio Studio Special Effects Department
  • Э. Дж. Моран и Warner Bros. Studio Electrical Department

Напишите отзыв о статье "Оскар (кинопремия, 1949)"

Ссылки

  • [www.oscars.org/ Официальный сайт премии «Оскар»] (англ.). [www.webcitation.org/65UmRf3J6 Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012].
  • [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/ База данных по всем номинантам и победителям] (англ.). [www.webcitation.org/65UmSK3jW Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012].
  • [www.imdb.com/Sections/Awards/Academy_Awards_USA/ Кинопремия «Оскар»] (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Оскар (кинопремия, 1949)

То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.


Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]
Билибин собрал кожу над бровями и с улыбкой на губах задумался.
– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.