Оскар (кинопремия, 1952)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<< 23-я Церемонии награждения 25-я >>
24-я церемония награждения премии «Оскар»
Дата 20 марта 1952 года
Место проведения RKO Pantages Theatre,
Голливуд, Лос-Анджелес, Калифорния, США
Ведущий(-е) Дэнни Кей

24-я церемония вручения наград премии «Оскар» за заслуги в области кинематографа за 1951 год состоялась 20 марта 1952 года в RKO Pantages Theatre (Голливуд, Калифорния).

Лучшим фильмом стала картина «Американец в Париже», которая, как и «Место под солнцем», получила шесть «Оскаров». «Трамвай „Желание“» выиграл четыре «Оскара», включая три в актёрских номинациях. Несмотря на всеобщее удивление мировых кинокритиков, Марлон Брандо не получил статуэтку в номинации «Лучшая мужская роль». Впоследствии, актёрскую игру Брандо в этом фильме называли «одной из наиболее влиятельных в современном киноискусстве»[1].

«Американец в Париже» стал вторым цветным фильмом, получившим «Оскар» в номинации «Лучший фильм». Двенадцатью годами ранее это удалось только «Унесённым ветром».





Фильмы, получившие несколько номинаций

Фильм номинации победы
Трамвай «Желание» / A Streetcar Named Desire
12
<center>4
Место под солнцем / A Place in the Sun <center>9 <center>6
Американец в Париже / An American in Paris <center>8 <center>6
Камо грядеши / Quo Vadis <center>8 <center>-
Смерть коммивояжёра / Death of a Salesman <center>5 <center>-
Давид и Бадшиба / David and Bathsheba <center>5 <center>-
Африканская королева / The African Queen <center>4 <center>1
Детективная история / Detective Story <center>4 <center>-
Великий Карузо / The Great Caruso <center>3 <center>1
Жених возвращается / Here Comes the Groom <center>2 <center>1
Когда миры столкнутся / When Worlds Collide <center>2 <center>1
Решение перед рассветом / Decision Before Dawn <center>2 <center>-
Блестящая победа / Bright Victory <center>2 <center>-
Голубая вуаль / The Blue Veil <center>2 <center>-
Справедливо / The Well <center>2 <center>-
Карусель / La Ronde <center>2 <center>-
Водолазы / The Frogmen <center>2 <center>-
На Ривьере / On the Riviera <center>2 <center>-
Плавучий театр / Show Boat <center>2 <center>-
Сказки Гофмана / The Tales of Hoffmann <center>2 <center>-

Список лауреатов и номинантов

Победители выделены отдельным цветом.

Основные категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучший фильм Американец в Париже (продюсер: Артур Фрид)
Решение перед рассветом (продюсеры: Анатоль Литвак и Фрэнк МакКарти)
Место под солнцем (продюсер: Джордж Стивенс)
Камо грядеши (продюсер: Сэм Цимбалист)
Трамвай «Желание» (продюсер: Чарльз К. Фельдман)
<center>Лучший режиссёр Джордж Стивенс за фильм «Место под солнцем»
Джон Хьюстон — «Африканская королева»
Винсент Миннелли — «Американец в Париже»
Уильям Уайлер — «Детективная история»
Элиа Казан — «Трамвай „Желание“»
<center>Лучшая мужская роль
Хамфри Богарт — «Африканская королева» (за роль Чарли Оллната)
Марлон Брандо — «Трамвай „Желание“» (за роль Стэнли Ковальски)
Монтгомери Клифт — «Место под солнцем» (за роль Джорджа Истмена)
Артур Кеннеди — «Блестящая победа» (за роль сержанта Ларри Невинса)
Фредрик Марч — «Смерть коммивояжёра» (за роль Вилли Ломена)
<center>Лучшая женская роль
Вивьен Ли[2] — «Трамвай „Желание“» (за роль Бланш Дюбуа)
Кэтрин Хепбёрн — «Африканская королева» (за роль Роуз Сейер)
Элинор Паркер — «Детективная история» (за роль Мэри Маклеод)
Шелли Уинтерс — «Место под солнцем» (за роль Элис Трипп)
Джейн Уайман — «Голубая вуаль» (за роль Луизы Мейсон)
<center>Лучшая мужская роль второго плана
Карл Молден — «Трамвай „Желание“» (за роль Гарольда «Митча» Митчела)
Лео Дженн — «Камо грядеши» (за роль Петрония)
Кевин Маккарти — «Смерть коммивояжёра» (за роль Биффа Ломена)
Питер Устинов — «Камо грядеши» (за роль Нерона)
Гиг Янг — «Налей ещё» (англ.) (за роль Бойда Коупленда)
<center>Лучшая женская роль второго плана
Ким Хантер[3] — «Трамвай „Желание“» (за роль Стеллы Ковальски)
Джоан Блонделл — «Голубая вуаль» (за роль Энни Роулинз)
Милдред Даннок — «Смерть коммивояжёра» (за роль Линды Ломен)
Ли Грант — «Детективная история» (за роль магазинной воровки)
Телма Риттер — «Брачный сезон» (англ.) (за роль Эллен Макналти)
<center>Лучший сценарий
(англ. Best Writing, Story and Screenplay)
Алан Джей Лёрнер — «Американец в Париже»
Билли Уайлдер, Лессер Сэмюэлс и Уолтер Ньюман — «Туз в рукаве»
Филип Данн — «Давид и Бадшиба»
• Роберт Пирош — «Поставить всё на карту!» (англ.)
• Кларенс Грин и Расселл Раус — «Справедливо»
<center>Лучший адаптированный сценарий (англ. Best Writing, Screenplay) Майкл Уилсон и Гарри Браун — «Место под солнцем»
Джеймс Эйджи и Джон Хьюстон — «Африканская королева»
Филип Йордан и Роберт Уайлер — «Детективная история»
Макс Офюльс и Жак Натансон — «Карусель»
Теннесси Уильямс — «Трамвай „Желание“»
<center>Лучший литературный первоисточник (англ. Best Writing, Motion Picture Story) Пол Ден и Джеймс Бернард — «Семь дней до полудня» (англ.)
Бадд Беттикер и Рэй Назарро — «Тореадор и Леди» (англ.)
• Оскар Миллард — «Водолазы»
• Роберт Рискин и Лиам О’Брайен — «Жених возвращается»
• Альфред Хэйес и Стюарт Штерн — «Тереза» (англ.)

Другие категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучшая музыка:
Саундтрек к драматическому или комедийному фильму
Франц Ваксман — «Место под солнцем»
Альфред Ньюман — «Давид и Бадшиба»
Алекс Норт — «Смерть коммивояжёра»
Миклош Рожа — «Камо грядеши»
Алекс Норт — «Трамвай „Желание“»
<center>Лучшая музыка:
Саундтрек к музыкальному фильму
Джонни Грин и Сол Чаплин — «Американец в Париже»
Оливер Уоллес — «Алиса в Стране чудес»
• Петер Герман Адлер и Джонни Грин — «Великий Карузо»
Альфред Ньюман — «На Ривьере»
Адольф Дойч и Конрад Салинджер — «Плавучий театр»
<center>Лучшая песня к фильму In the Cool, Cool, Cool of the Evening — «Жених возвращается» — музыка: Хоаги Кармайкл, слова: Джонни Мерсер
A Kiss to Build a Dream On — «Стрип» (англ.) — музыка и слова: Берт Кальмар (посмертно), Гарри Руби и Оскар Хаммерстайн II
Never — «Золотая девочка» (англ.) — музыка: Лайонел Ньюман, слова: Элиот Дэниэл
Too Late Now — «Королевская свадьба» — музыка: Бертон Лэйн, слова: Алан Джей Лёрнер
Wonder Why — «Богатые, молодые и красивые» (англ.) — музыка: Николас Бродский, слова: Сэмми Кан
<center>Лучший монтаж Уильям Хорнбек — «Место под солнцем»
• Эдриэнн Фэзан — «Американец в Париже»
• Дороти Спенсер — «Решение перед рассветом»
• Ральф Э. Уинтерс — «Камо грядеши»
• Честер В. Шеффер — «Справедливо»
<center>Лучшая операторская работа
(Чёрно-белый фильм)
Уильям Си Меллор — «Место под солнцем»
• Франц Планер — «Смерть коммивояжёра»
• Норберт Бродин — «Водолазы»
Роберт Бёркс — «Незнакомцы в поезде»
• Хэрри Стрэдлинг ст. — «Трамвай „Желание“»
<center>Лучшая операторская работа
(Цветной фильм)
Альфред Гилкс и Джон Элтон (балетные сцены) — «Американец в Париже»
Леон Шамрой — «Давид и Бадшиба»
Роберт Л. Сёртис и Уильям В. Скалл — «Камо грядеши»
Чарльз Рошер — «Плавучий театр»
Джон Ф. Зейтц и У. Ховард Грин — «Когда миры столкнутся»
<center>Лучшая работа художника
(Чёрно-белый фильм)
Ричард Дэй (постановщик), Джордж Джеймс Хопкинс (декоратор) — «Трамвай „Желание“»
• Лайл Р. Уилер, Лелэнд Фуллер (постановщики), Томас Литтл, Фред Дж. Роуд (декораторы) — «Четырнадцать часов»
• Лайл Р. Уилер, Джон ДеКуир (постановщики), Томас Литтл, Пол С. Фокс (декораторы) — «Дом на Телеграфном холме»
• Жан Д’Обонн — «Карусель»
Седрик Гиббонс, Пол Грессе (постановщики), Эдвин Б. Уиллис, Джек Д. Мур (декораторы) — «Слишком молода, чтобы целоваться» (англ.)
<center>Лучшая работа художника
(Цветной фильм)
Седрик Гиббонс, Э. Престон Амес (постановщики), Эдвин Б. Уиллис, Ф. Кеог Глисон (декораторы)«Американец в Париже»
• Лайл Р. Уилер, Джордж У. Дэвис (постановщики), Томас Литтл, Пол С. Фокс (декораторы) — «Давид и Бадшиба»
• Лайл Р. Уилер, Лелэнд Фуллер (постановщики), Джозеф Ч. Райт (Musical Settings), Томас Литтл, Уолтер М. Скотт (декораторы) — «На Ривьере»
Уильям А. Хорнинг, Седрик Гиббонс, Эдвард Карфанго (постановщики), Хью Хант (декоратор) — «Камо грядеши»
• Хейн Хекрот — «Сказки Гофмана»
<center>Лучший дизайн костюмов
(Чёрно-белый фильм)
Эдит Хэд — «Место под солнцем»
• Уолтер Планкетт, Жиль Стил (посмертно) — «Добрая леди» (англ.)
Чарльз Ле Мэр, Рени — «Модель и сваха» (англ.)
• Эдвард Стивенсон, Маргарет Ферс — «Жаворонок в грязи» (англ.)
• Люсинда Баллард — «Трамвай „Желание“»
<center>Лучший дизайн костюмов
(Цветной фильм)
Орри-Келли, Уолтер Планкетт, Ирен Шарафф — «Американец в Париже»
Чарльз Ле Мэр, Эдвард Стивенсон — «Давид и Бадшиба»
Хелен Роуз, Жиль Стил (посмертно) — «Великий Карузо»
• Хершел Маккой — «Камо грядеши»
• Хейн Хекрот — «Сказки Гофмана»
<center>Лучший звук Дуглас Ширер (Metro-Goldwyn-Mayer SSD) — «Великий Карузо»
• Лесли И. Кэри (Universal-International SSD) — «Блестящая победа»
Гордон Сойер (Samuel Goldwyn SSD) — «Я хочу тебя» (англ.)
• Натан Левинсон (Warner Bros. SSD) — «Трамвай „Желание“»
• Джон Аалберг (RKO Radio SSD) — «Два билета на Бродвей» (англ.)
<center>Лучшие спецэффекты Paramount — «Когда миры столкнутся»
<center>Без номинантов
<center>Лучший документальный полнометражный фильм Кон-Тики / Kon-Tiki (продюсер: Олле Нордемар)
Я был коммунистом для ФБР / I Was a Communist for the FBI (продюсер: Брайан Фой)
<center>Лучший документальный короткометражный фильм Бенджи / Benjy (Made by Fred Zinnemann with the cooperation of Paramount Pictures Corporation for the Los Angeles Orthopaedic Hospital)
• Тот, кто вернулся / One Who Came Back (продюсер: Оуэн Крамп (Film sponsored by the Disabled American Veterans, in cooperation with the United States Department of Defense and the Association of Motion Picture Producers)
• / The Seeing Eye (продюсер: Гордон Холлингсхед)
<center>Лучший короткометражный фильм,
снятый на 1 бобину
Мир детей / World of Kids (продюсер: Роберт Янгсон)
• / Ridin' the Rails (продюсер: Джек Итон)
• История времени / The Story of Time (продюсер: Роберт Г. Леффингвелл)
<center>Лучший короткометражный фильм,
снятый на 2 бобины
Пол-акра природы / Nature’s Half Acre (продюсер: Уолт Дисней)
• Бальзак / Balzac (Les Films du Compass)
• Подводная угроза / Danger Under the Sea (продюсер: Том Мид)
<center>Лучший короткометражный фильм (мультипликация) Два мышкетёра / The Two Mouseketeers (продюсер: Фред Куимби)
• Кроткий лев / Lambert the Sheepish Lion (продюсер: Уолт Дисней)
• Трам-пам-пам / Rooty Toot Toot (продюсер: Стивен Босустоу)

Специальные награды

Награда Лауреаты
<center>Почётная награда за
лучший фильм на иностранном языке
Расёмон / 羅生門 ( Япония) — по решению совета управляющих Академии, как наиболее выдающемуся фильму на иностранном языке, демонстрировавшемуся в США в 1951 году.
<center>Почётная награда Джин Келли — в знак признания его универсального таланта актёра, певца, режиссёра и танцовщика и особенно за его блестящие достижения в искусстве кинохореографии. (in appreciation of his versatility as an actor, singer, director and dancer, and specifically for his brilliant achievements in the art of choreography on film.)
<center>Награда имени Ирвинга Тальберга Артур Фрид (англ.)

См. также

  • «Золотой глобус» 1952 (премия Голливудской ассоциации иностранной прессы)
  •  BAFTA 1952 (премия Британской академии кино и телевизионных искусств)

Напишите отзыв о статье "Оскар (кинопремия, 1952)"

Примечания

  1. [rogerebert.suntimes.com/apps/pbcs.dll/article?AID=/19931112/REVIEWS/311120304/1023 A Streetcar Named Desire]
  2. Вивьен Ли не присутствовала на церемонии награждения, награду от её имени приняла актриса Грир Гарсон.
  3. Ким Хантер не присутствовала на церемонии, награду от её имени приняла актриса Бетт Дэвис.

Ссылки

  • [www.oscars.org/oscars/ceremonies/1952 Лауреаты и номинанты 24-й церемонии на официальном сайте Американской киноакадемии] (англ.)
  • [www.imdb.com/event/ev0000003/1952 Лауреаты и номинанты премии «Оскар» в 1952 году на сайте IMDb] (англ.)
  • [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearchInput.jsp База данных по всем номинантам и победителям] (англ.)

Отрывок, характеризующий Оскар (кинопремия, 1952)

– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.