Оскар (кинопремия, 1954)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<< 25-я  Церемонии награждения  27-я >>
26-я церемония награждения премии «Оскар»
Дата 25 марта 1954 года
Место проведения RKO Pantages Theatre,
Голливуд, Лос-Анджелес, Калифорния, США
Телеканал NBC
Ведущий(-е) Дональд О’Коннор (Голливуд),
Фредрик Марч (Нью-Йорк)
Продюсер Митчелл Лейзен
Режиссёр Билл Беннингтон (Голливуд),
Грэй Локвуд (Нью-Йорк)

26-я церемония вручения наград премии «Оскар» за заслуги в области кинематографа за 1953 год прошла 25 марта 1954 года в «RKO Pantages Theatre» (Голливуд, Калифорния).

Лучшим фильмом года стала кинокартина Фреда Циннеманна «Отныне и во веки веков», получившая этим вечером 8 «Оскаров».

Уолту Диснею достались четыре статуэтки из шести номинаций за документальные и короткометражные ленты.





Фильмы, получившие несколько номинаций

Фильм номинации победы
Отныне и во веки веков / From Here to Eternity
13
<center>8
Римские каникулы / Roman Holiday <center>10 <center>3
Шейн / Shane <center>6 <center>1
Лили / Lili <center>6 <center>1
Плащаница / The Robe <center>5 <center>2
Юлий Цезарь / Julius Caesar <center>5 <center>1
Лагерь для военнопленных № 17 / Stalag 17 <center>3 <center>1
Джейн-катастрофа / Calamity Jane <center>3 <center>1
Война миров / The War of the Worlds <center>3 <center>1
Синяя луна / The Moon Is Blue <center>3 <center>-
Театральный фургон / The Band Wagon <center>3 <center>-
Титаник / Titanic <center>2 <center>1
Назовите меня мадам / Call Me Madam <center>2 <center>1
Могамбо / Mogambo <center>2 <center>-
Сначала и потом / Above and Beyond <center>2 <center>-
Мартин Лютер / Martin Luther <center>2 <center>-
The President's Lady <center>2 <center>-
Рыцари Круглого стола / Knights of the Round Table <center>2 <center>-
Малышка Бесс / Young Bess <center>2 <center>-
Хондо / Hondo <center> 2[1] <center>-

Список лауреатов и номинантов

Победители выделены отдельным цветом.

Основные категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучший фильм Отныне и во веки веков (продюсер: Бадди Адлер)
Юлий Цезарь (продюсер: Джон Хаусман)
Плащаница (продюсер: Фрэнк Росс)
Римские каникулы (продюсер: Уильям Уайлер)
Шейн (продюсер: Джордж Стивенс)
<center>Лучший режиссёр
Фред Циннеман за фильм «Отныне и во веки веков»
Чарльз Уолтерс — «Лили»
Уильям Уайлер — «Римские каникулы»
Джордж Стивенс — «Шейн»
Билли Уайлдер — «Лагерь для военнопленных № 17»
<center>Лучшая мужская роль
Уильям Холден — «Лагерь для военнопленных № 17» (за роль Дж.Дж.Сефтона)
Марлон Брандо — «Юлий Цезарь» (за роль Марка Антония)
Ричард Бёртон — «Плащаница» (за роль Марселлуса Галлио)
Монтгомери Клифт — «Отныне и во веки веков» (за роль рядового Роберта Э. Ли Прюитта)
Берт Ланкастер — «Отныне и во веки веков» (за роль сержанта Милтона Уордена)
<center>Лучшая женская роль
Одри Хепбёрн — «Римские каникулы» (за роль принцессы Анны)
Лесли Карон — «Лили» (за роль Лили Дюрье)
Ава Гарднер — «Могамбо» (за роль Элоизы Келли)
• Дебора Керр — «Отныне и во веки веков» (за роль Карен Холмс)
Мэгги Макнамара — «Синяя луна» (за роль Пэтти О’Нилл)
<center>Лучшая мужская роль второго плана Фрэнк Синатра — «Отныне и во веки веков» (за роль рядового Анджело Маджио)
Эдди Альберт — «Римские каникулы» (за роль Ирвина Радовича)
Брендон Де Уайлд — «Шейн» (за роль Джоуи Старрета)
Джек Пэланс — «Шейн» (за роль Джека Уилсона)
Роберт Штраусс — «Лагерь для военнопленных № 17» (за роль серж. Станислава Казавы)
<center>Лучшая женская роль второго плана
Донна Рид — «Отныне и во веки веков» (за роль Альмы «Лорин» Бёрк)
Грейс Келли — «Могамбо» (за роль Линды Нордли)
Джеральдин Пейдж — «Хондо» (за роль Энджи Лоу)
Марджори Рэмбю — «Грустная песня» (англ.) (за роль миссис Стюарт)
Телма Риттер — «Происшествие на Саут-стрит» (за роль Мо Уильямс)
<center>Лучший сценарий
(англ. Best Writing, Story and Screenplay)
Чарльз Брэкетт, Уолтер Райш, Ричард Л. Брин — «Титаник»
Бетти Комден и Адольф Грин — «Театральный фургон»
• Ричард Мёрфи — «Крысы пустыни»
• Сэм Рольф и Харольд Джек Блум — «Обнажённая шпора»
Миллард Кауфман — «Взять высоту» (англ.)
<center>Лучший адаптированный сценарий (англ. Best Writing, Screenplay) Дэниэл Тарадаш — «Отныне и во веки веков»
Эрик Эмблер — «Жестокое море» (англ.)
• Хелен Дойч — «Лили»
Иэн Мак-Леллан Хантер и Джон Дайтон — «Римские каникулы»
• А. Б. Гатри мл. — «Шейн»
<center>Лучший литературный первоисточник (англ. Best Writing, Motion Picture Story)
Далтон Трамбо[2] — «Римские каникулы»
• Бирн Лэй мл. — «Сначала и потом»
• Алек Коппел — «Рай капитана» (англ.)
• Рэй Эшли, Моррис Энджел и Рут Оркин — «Маленький беглец» (англ.)
Луис Ламур — «Хондо» (снят с номинации)[1]

Другие категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучшая музыка,
Саундтрек к драматическому или комедийному фильму
Бронислав Капер — «Лили»
Хьюго Фридхофер — «Сначала и потом»
Моррис Столофф и Джордж Данинг — «Отныне и во веки веков»
Миклош Рожа — «Юлий Цезарь»
• Луис Форбс — «Это кино» (англ.)
<center>Лучшая музыка,
Саундтрек к музыкальному фильму
Альфред Ньюман — «Назовите меня мадам»
Адольф Дойч — «Театральный фургон»
Рэй Хайндорф — «Джейн-катастрофа»
Фредерик Холландер и Моррис Столофф — «5000 пальцев доктора Т.» (англ.)
Андре Превин и Сол Чаплин — «Поцелуй меня Кэт» (англ.)
<center>Лучшая песня к фильму Secret Love — «Джейн-катастрофа» — музыка: Сэмми Фэйн, слова: Пол Френсис Уэбстер
The Moon Is Blue — «Синяя луна» — музыка: Хершел Бурк Гилберт, слова: Сильвия Файн
My Flaming Heart — «Девчонка из городка» (англ.) — музыка: Николас Бродский, слова: Лео Робин
Sadie Thompson's Song (Blue Pacific Blues) — «Мисс Сэди Томпсон» (англ.) — музыка: Лестер Ли, слова: Нед Вашингтон
That's Amore — «Кэдди» (англ.) — музыка: Гарри Уоррен, слова: Джек Брукс
<center>Лучший монтаж Уильям А. Лион — «Отныне и во веки веков»
• Коттон Варбертон — «Crazylegs»
• Отто Людвиг — «Синяя луна»
• Роберт Свинк — «Римские каникулы»
• Эверетт Дуглас — «Война миров»
<center>Лучшая операторская работа
(Чёрно-белый фильм)
Бёрнетт Гаффи — «Отныне и во веки веков»
Хэл Мор — «Кровать» (англ.)
Джозеф Руттенберг — «Юлий Цезарь»
• Джозеф Си Брун — «Мартин Лютер»
Франц Планер и Анри Алькан — «Римские каникулы»
<center>Лучшая операторская работа
(Цветной фильм)
Лойал Григгз — «Шейн»
Джордж Дж. Фолси — «Все братья были храбрецами» (англ.)
Эдвард Кронджагер — «Коралловый риф» (англ.)
Роберт Х. Плэнк — «Лили»
Леон Шамрой — «Плащаница»
<center>Лучшая работа художника
(Чёрно-белый фильм)
Седрик Гиббонс, Эдвард Карфанго (постановщики), Эдвин Б. Уиллис, Хью Хант (декораторы)«Юлий Цезарь»
• Фриц Мауришат, Пол Марквитц (постановщики) — «Мартин Лютер»
• Лайл Р. Уилер, Лелэнд Фуллер (постановщики), Пол С. Фокс (декоратор) — «The President's Lady»
Хэл Перейра, Уолтер Х. Тайлер (постановщики) — «Римские каникулы»
• Лайл Р. Уилер, Морис Рэнсфорд (постановщики), Стюарт А. Рейсс (декоратор) — «Титаник»
<center>Лучшая работа художника
(Цветной фильм)
Лайл Р. Уилер, Джордж У. Дэвис (постановщики), Уолтер М. Скотт, Пол С. Фокс (декораторы)«Плащаница»
• Альфред Юнге, Ганс Питерс (постановщики), Джон Джарвис (декоратор) — «Рыцари круглого стола»
Седрик Гиббонс, Пол Грессе (постановщики), Эдвин Б. Уиллис, Артур Крамс (декораторы) — «Лили»
Седрик Гиббонс, Э. Престон Амес, Эдвард Карфанго, Габриель Сконьямильо (постановщики), Эдвин Б. Уиллис, Ф. Кеог Глисон, Артур Крамс, Джек Д. Мур (декораторы) — «Три истории любви» (англ.)
Седрик Гиббонс, Ури МакКлири (постановщики), Эдвин Б. Уиллис, Джек Д. Мур (декораторы) — «Малышка Бесс»
<center>Лучший дизайн костюмов
(Чёрно-белый фильм)
Эдит Хэд — «Римские каникулы»
Уолтер Планкетт — «Актриса» (англ.)
Хелен Роуз и Хершел Маккой — «Идеальная жена» (англ.)
• Жан Луис — «Отныне и во веки веков»
Чарльз Ле Мэр и Рени — «The President's Lady»
<center>Лучший дизайн костюмов
(Цветной фильм)
Чарльз Ле Мэр и Эмиль Сантьяго — «Плащаница»
• Мэри Энн Нюберг — «Театральный фургон»
Ирен Шарафф — «Назовите меня мадам»
Чарльз Ле Мэр и Уильям Травилла — «Как выйти замуж за миллионера»
Уолтер Планкетт — «Малышка Бесс»
<center>Лучший звук Джон П. Ливадери (Columbia SSD) — «Отныне и во веки веков»
• Уильям А. Мюллер (Warner Bros. SSD) — «Джейн-катастрофа»
• А. У. Уоткинс (Metro-Goldwyn-Mayer SSD) — «Рыцари круглого стола»
• Лесли И. Кэри (Universal-International SSD) — «Игрок из Миссисипи» (англ.)
• Лорен Л. Райдер (Paramount SSD) — «Война миров»
<center>Лучшие спецэффекты Paramount Studio — «Война миров»
<center>Без номинантов
<center>Лучший документальный полнометражный фильм Живая пустыня / The Living Desert (продюсер: Уолт Дисней)
• Покорение Эвереста / The Conquest of Everest (продюсеры: Джон Тейлор, Леон Клор и Грэхам Тэрп)
• Коронование королевы / A Queen Is Crowned (продюсер: Кастлтон Найт)
<center>Лучший документальный короткометражный фильм Аляскинский эскимос / The Alaskan Eskimo (продюсер: Уолт Дисней)
• Живущий город / The Living City (продюсер: Джон Барнс)
• / Operation Blue Jay (U.S. Army Signal Corps)
• / They Planted a Stone (продюсер: Джеймс Карр)
• Слово / The Word (продюсеры: Джон Хили и Джон Адамс)
<center>Лучший короткометражный фильм,
снятый на 1 бобину
Увертюра весёлых виндзорских кумушек / Overture to The Merry Wives of Windsor (продюсер: Джонни Грин)
• Древние христиане / Christ Among the Primitives (продюсер: Винченцо Луччи-Чиарисси)
• / Herring Hunt (Национальный совет по кинематографии Канады)
• / Joy of Living (продюсер: Борис Вермонт)
• / Wee Water Wonders (продюсер: Джек Итон)
<center>Лучший короткометражный фильм,
снятый на 2 бобины
Страна медведей / Bear Country (продюсер: Уолт Дисней)
• Бен и я / Ben and Me (продюсер: Уолт Дисней)
• / Return to Glennascaul (Dublin Gate Theatre Productions)
• / Vesuvius Express (продюсер: Отто Лэнг)
• Зимний рай / Winter Paradise (продюсер: Седрик Френсис)
<center>Лучший короткометражный фильм (мультипликация) Гудение, свист, звон и гул / Toot, Whistle, Plunk and Boom (продюсер: Уолт Дисней)
• / Christopher Crumpet (продюсер: Стивен Босустоу)
• От A до Z-Z-Z-Z / From A to Z-Z-Z-Z (продюсер: Эдвард Селзер)
• Суровый медведь / Rugged Bear (продюсер: Уолт Дисней)
Сердце-обличитель / The Tell-Tale Heart (продюсер: Стивен Босустоу)

Специальные награды

Награда Лауреаты
<center>Премия за выдающиеся заслуги в кинематографе (Почётный «Оскар») Пит Смит (англ.) — за его остроумный взгляд на американский театр, выраженный в серии короткометражных фильмов «Устремления Пита Смита». (for his witty and pungent observations on the American scene in his series of "Pete Smith Specialties".)
20th Century-Fox Film Corporationв знак признания её заслуг в процессе внедрения передового технологического процесса «CinemaScope». (in recognition of their imagination, showmanship and foresight in introducing the revolutionary process known as CinemaScope.)
Джозеф И. Брин (англ.) — за его добросовестное, внимательное и достойное руководство правовыми отношениями в кинопромышленности. (for his conscientious, open-minded and dignified management of the Motion Picture Production Code.)
Bell and Howell Companyкомпании-первопроходцу, за выдающиеся открытия и достижения в развитии кинопроизводства. (for their pioneering and basic achievements in the advancement of the motion picture industry.)
<center>Награда имени Ирвинга Тальберга Джордж Стивенс

Научно-технические награды

Категории Лауреаты
<center>Class I Профессор Анри Кретьен, Эрл Спонабл, Сол Гальперин, Лорин Гриньон, Герберт Брагг и Карлтон У. Фолкнер (20th Century-Fox Studios)за создание, развитие и инженерное обеспечение киноаппаратуры, известной как «CinemaScope». (for creating, developing and engineering the equipment, processes and techniques known as CinemaScope.)
• Фред Уоллерза разработку и развитие многочисленных киносъемочных и проекционных систем, получивших своё наивысшее воплощение в системе «Синерама» (синхронная панорамная проекция с нескольких киноаппаратов). (for designing and developing the multiple photographic and projection systems which culminated in Cinerama.)
<center>Class II • Reeves Soundcraft Corporationfor their development of a process of applying stripes of magnetic oxide to motion picture film for sound recording and reproduction.
<center>Class III • Westrex Corporationfor the design and construction of a new film editing machine.

См. также

  • «Золотой глобус» 1954 (премия Голливудской ассоциации иностранной прессы)
  •  BAFTA 1954 (премия Британской академии кино и телевизионных искусств)

Напишите отзыв о статье "Оскар (кинопремия, 1954)"

Примечания

  1. 1 2 Фильм «Хондо» (англ.) был снят с номинации за лучший литературный первоисточник (англ. Best Writing, Motion Picture Story), когда выяснялось что кандидатура не соответствует правилам Американской киноакадемии в данной категории. (Originally announced on February 15, 1954 as a nominee in this category. On February 17, 1954, letters from the producer and the nominee questioned its inclusion in the (original) motion picture story category, as it was based on the short story, "The Gift of Cochise," by the nominee, published in Collier's magazine on July 5, 1952. By waiver, the title of the short story was not included in the film's credits. The nomination was withdrawn, and only four titles were included on the final ballot.)
  2. Первоначально в списке лауреатов был записан сценарист Иэн Мак-Леллан Хантер. Только в 1992 году Далтон Трамбо был внесён в списки, а имя Иэна Мак-Леллана Хантера было удалено из истории. «Оскар» был посмертно присуждён Далтону Трамбо и вручен его вдове 10 мая 1993 года (см. Чёрный список Голливуда). (The screen credit and award were originally credited to Ian McLellan Hunter, who was a "front" for Dalton Trumbo. On December 15, 1992, the Academy's Board of Governors voted to change the records and award Mr. Trumbo with the achievement. Ian McLellan Hunter's name was removed from the Motion Picture Story category. The Oscar was posthumously presented to Trumbo's widow on May 10, 1993.)

Ссылки

  • [www.oscars.org/awards/academyawards/legacy/ceremony/26th-winners.html Лауреаты и номинанты 26-й церемонии на официальном сайте американской киноакадемии] (англ.)
  • [www.imdb.com/event/ev0000003/1954 Лауреаты и номинанты премии «Оскар» в 1954 году на сайте IMDb] (англ.)
  • [www.imdb.com/title/tt0338681/ Организаторы и участники 26-й церемонии на сайте IMDb] (англ.)
  • [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearchInput.jsp База данных по всем номинантам и победителям] (англ.)

Отрывок, характеризующий Оскар (кинопремия, 1954)

Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.