Оскар (кинопремия, 1960)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<< 31-я Церемонии награждения 33-я >>
32-я церемония награждения премии «Оскар»
Дата 4 апреля 1960 года
Место проведения RKO Pantages Theatre, Голливуд, Лос-Анджелес, Калифорния, США
Телеканал NBC
Ведущий(-е) Боб Хоуп
Продюсер Артур Фрид
Режиссёр Алан Хэндли
Продолжительность 1 час 40 минут

32 церемония вручения наград премии «Оскар» за заслуги в области кинематографа за 1959 год прошла 4 апреля 1960 года в «Pantages Theatre» (Голливуд, Лос-Анджелес, Калифорния).





Фильмы, получившие несколько номинаций

Фильм номинации победы
Бен-Гур / Ben-Hur
12
<center>11
Дневник Анны Франк / The Diary of Anne Frank <center>8 <center>3
История монахини / The Nun’s Story <center>8 <center>-
Анатомия убийства / Anatomy of a Murder <center>7 <center>-
Путь наверх / Room at the Top <center>6 <center>2
В джазе только девушки / Some Like It Hot <center>6 <center>1
Интимный разговор / Телефон пополам / Pillow Talk <center>5 <center>1
Порги и Бесс / Porgy and Bess <center>4 <center>1
Пять пенни / The Five Pennies <center>4 <center>-
Внезапно, прошлым летом / Suddenly, Last Summer <center>3 <center>-
Молодые филадельфийцы / The Young Philadelphians <center>3 <center>-
На север через северо-запад / North by Northwest <center>3 <center>-
Карьера / Career <center>3 <center>-
Великий рыбак / The Big Fisherman <center>3 <center>-
Путешествие к центру Земли / Journey to the Center of the Earth <center>3 <center>-
Последний разгневанный человек / The Last Angry Man <center>2 <center>-
Имитация жизни / Imitation of Life <center>2 <center>-
На берегу / On the Beach <center>2 <center>-
Самое лучшее / The Best of Everything <center>2 <center>-

Список лауреатов и номинантов

Победители выделены отдельным цветом.

Основные категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучший фильм Бен-Гур / Ben-Hur (продюсер: Сэм Цимбалист (посмертно))
Анатомия убийства / Anatomy of a Murder (продюсер: Отто Премингер)
Дневник Анны Франк / The Diary of Anne Frank (продюсер: Джордж Стивенс)
История монахини / The Nun’s Story (продюсер: Генри Бланк)
Путь наверх / Room at the Top (продюсеры: Джон Вулф и Джеймс Вулф)
<center>Лучший режиссёр Уильям Уайлер за фильм «Бен-Гур»
Джордж Стивенс — «Дневник Анны Франк»
Фред Циннеман — «История монахини»
Джек Клейтон — «Путь наверх»
Билли Уайлдер — «В джазе только девушки»
<center>Лучшая мужская роль
Чарлтон Хестон — «Бен-Гур» (за роль Иуды Бен-Гура)
Лоренс Харви — «Путь наверх» (за роль Джо Лэмптона)
Джек Леммон — «В джазе только девушки» (за роль Джерри / Дафны)
Пол Муни — «Последний разгневанный человек» (за роль доктора Сэма Абельмана)
Джеймс Стюарт — «Анатомия убийства» (за роль Пола Биглера)
<center>Лучшая женская роль
Симона Синьоре — «Путь наверх» (за роль Элис Эйсджилл)
Дорис Дэй — «Интимный разговор» (за роль Джен Морроу)
Одри Хепбёрн — «История монахини» (за роль сестры Люк (Габриэль ван дер Маль))
Кэтрин Хепбёрн — «Внезапно, прошлым летом» (за роль миссис Виолет Вэнейбл)
Элизабет Тейлор — «Внезапно, прошлым летом» (за роль Кэтрин Холли)
<center>Лучшая мужская роль второго плана Хью Гриффит — «Бен-Гур» (за роль шейха Ильдерима)
Артур О’Коннелл — «Анатомия убийства» (за роль Пэрнелла Эмметта МакКарти)
Джордж К. Скотт — «Анатомия убийства» (за роль Клода Дэнсера)
Роберт Вон — «Молодые филадельфийцы» (за роль Честера «Чета» Гвинна)
Эд Винн — «Дневник Анны Франк» (за роль Альберта Дюсселя)
<center>Лучшая женская роль второго плана
Шелли Уинтерс — «Дневник Анны Франк» (за роль Петронеллы ван Даан)
Гермиона Баддели — «Путь наверх» (за роль Элспет)
Сьюзан Конер — «Имитация жизни» (за роль Сары Джейн (в 19 лет))
Хуанита Мур — «Имитация жизни» (за роль Энни Джонсон)
Телма Риттер — «Интимный разговор» (за роль Алмы)
<center>Лучший оригинальный сценарий Расселл Раус, Кларенс Грин, Стэнли Шапиро и Морис Ричлин — «Интимный разговор»
Франсуа Трюффо и Марсель Мусси — «Четыреста ударов»
Эрнест Леман — «На север через северо-запад»
• Пол Кинг, Джозеф Стоун, Стэнли Шапиро и Морис Ричлин — «Операция „Нижняя юбка“» (англ.)
Ингмар Бергман — «Земляничная поляна»
<center>Лучший адаптированный сценарий Нил Пэтерсон — «Путь наверх» (по одноимённому роману Джона Брэйна)
Уэнделл Мейс — «Анатомия убийства» (по одноимённому роману Роберта Трэвера)
• Карл Танберг — «Бен-Гур» (по роману Лью Уоллеса «Бен-Гур: история Христа»)
• Роберт Андерсон — «История монахини» (по одноимённому роману Кэтрин Халм)
Билли Уайлдер и И. А. Л. Даймонд — «В джазе только девушки» (на основе оригинальной истории Роберта Торена и Михаэля Логана)
<center>Лучший фильм на иностранном языке Чёрный Орфей / Orfeu Negro (Франция) реж. Марсель Камю
Мост / Die Brücke (ФРГ) реж. Бернхард Викки
Большая война / La grande guerra (Италия) реж. Марио Моничелли
Пау / Paw (Дания) реж. Астрид Хеннинг-Енсен
Деревня у реки / Dorp aan de rivier (Нидерланды) реж. Фонс Радемакерс

Другие категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучшая музыка
Саундтрек к драматическому или комедийному фильму
Миклош Рожа — «Бен-Гур»
Альфред Ньюман — «Дневник Анны Франк»
Франц Ваксман — «История монахини»
Эрнест Голд — «На берегу»
• Фрэнк Де Вол — «Интимный разговор»
<center>Лучшая музыка
Саундтрек к музыкальному фильму
Андре Превин и Кен Дэрби — «Порги и Бесс»
• Лейт Стивенс — «Пять пенни»
Нельсон Риддл и Джозеф Дж. Лиллей — «Крошка Абнер» (англ.)
Лайонел Ньюман — «Скажи лишь одно для меня» (англ.)
Джордж Брунс — «Спящая красавица»
<center>Лучшая песня к фильму High Hopes — «Дыра в голове» (англ.) — музыка: Джимми Ван Хэйсен, слова: Сэмми Кан
The Best of Everything — «Самое лучшее» — музыка: Альфред Ньюман, слова: Сэмми Кан
The Five Pennies — «Пять пенни» — музыка и слова: Сильвия Файн
The Hanging Tree — «Дерево для повешенных» (англ.) — музыка: Джерри Ливингстон, слова: Мак Дэвид
Strange Are the Ways of Love — «Молодая земля» (англ.) — музыка: Дмитрий Тёмкин, слова: Нэд Вашингтон
<center>Лучший монтаж Ральф Э. Уинтерс, Джон Д. Даннинг — «Бен-Гур»
• Луис Р. Лоффлер — «Анатомия убийства»
• Джордж Томазини — «На север через северо-запад»
• Уолтер Томпсон — «История монахини»
• Фредерик Кнудсон — «На берегу»
<center>Лучшая операторская работа
(Чёрно-белый фильм)
Уильям Си Меллор — «Дневник Анны Франк»
• Сэм Ливитт — «Анатомия убийства»
Джозеф Лашелл — «Карьера»
Чарльз Лэнг — «В джазе только девушки»
• Хэрри Стрэдлинг ст. — «Молодые филадельфийцы»
<center>Лучшая операторская работа
(Цветной фильм)
Роберт Л. Сёртис — «Бен-Гур»
Ли Гармс — «Великий рыбак»
• Дэниел Л. Фэпп — «Пять пенни»
• Франц Планер — «История монахини»
Леон Шамрой — «Порги и Бесс»
<center>Лучшая работа
художника-постановщика,
художника по декорациям

(Чёрно-белый фильм)
Лайл Р. Вилер, Джордж У. Дэвис (постановщики), Уолтер М. Скотт, Стюарт А. Рейсс (декораторы) — «Дневник Анны Франк»
Хэл Перейра, Уолтер Х. Тайлер (постановщики), Сэм Комер, Артур Крамс (декораторы) — «Карьера»
• Карл Андерсон (постановщик), Уильям Кирнан (декоратор) — «Последний разгневанный человек»
• Тед Хаворт (постановщик), Эдвард Дж. Бойл (декоратор) — «В джазе только девушки»
• Оливер Мессель, Уильям Келлнер (постановщики), Скотт Слимон (декоратор) — «Внезапно, прошлым летом»
<center>Лучшая работа
художника-постановщика,
художника по декорациям

(Цветной фильм)
Уильям А. Хорнинг (посмертно), Эдвард Карфанго (постановщики), Хью Хант (декоратор) — «Бен-Гур»
• Джон ДеКуир (постановщик), Джулия Херон (декоратор) — «Великий рыбак»
• Лайл Р. Вилер, Франц Бачелин, Херман А. Блюменталь (постановщики), Уолтер М. Скотт, Джозеф Киш (декораторы) — «Путешествие к центру Земли»
Уильям А. Хорнинг (посмертно), Роберт Ф. Бойл, Мэрилл Пай (постановщики), Генри Грэйс, Фрэнк Р. МакКелви (декораторы) — «На север через северо-запад»
• Рихард Х. Ридель (посмертно) (постановщик), Расселл А. Гаусман, Руби Р. Левитт (декораторы) — «Интимный разговор»
<center>Лучший дизайн костюмов
(Чёрно-белый фильм)
Орри-Келли — «В джазе только девушки»
Эдит Хэд — «Карьера»
• Чарльз Ле Мэр и Мэри Уиллс — «Дневник Анны Франк»
• Хелен Роуз — «Садовая беседка» (англ.)
• Ховард Шоуп — «Молодые филадельфийцы»
<center>Лучший дизайн костюмов
(Цветной фильм)
Элизабет Хэффенден — «Бен-Гур»
• Аделе Палмер — «Самое лучшее»
• Рени — «Великий рыбак»
Эдит Хэд — «Пять пенни»
Ирен Шарафф — «Порги и Бесс»
<center>Лучший звук Франклин Милтон (Metro-Goldwyn-Mayer SSD) — «Бен-Гур»
• Карлтон У. Фолкнер (20th Century-Fox SSD) — «Путешествие к центру Земли»
• А. У. Уоткинс (Metro-Goldwyn-Mayer London SSD) — «Клевета» (англ.)
• Джордж Гровс (Warner Bros. SSD) — «История монахини»
Гордон Сойер (Samuel Goldwyn SSD), Фред Хайнс (Todd-AO SSD) — «Порги и Бесс»
<center>Лучшие спецэффекты А. Арнольд Гиллеспи, Роберт МакДональд (визуальные эффекты), Мило Лори (звуковые эффекты)«Бен-Гур»
• Л. Б. Эбботт, Джеймс Б. Гордон (визуальные эффекты), Карлтон У. Фолкнер (звуковые эффекты) — «Путешествие к центру Земли»
<center>Лучший документальный полнометражный фильм Серенгети не должен умереть / Serengeti darf nicht sterben (продюсер: Бернхард Гржимек)
• / The Race for Space (продюсер: Дэвид Л. Волпер)
<center>Лучший документальный короткометражный фильм Стекло / Glas (продюсер: Берт Ханстра)
• Дональд в «Матемагии» / Donald in Mathmagic Land (продюсер: Уолт Дисней)
• / From Generation to Generation (продюсер: Эдвард Ф. Каллен)
<center>Лучший игровой короткометражный фильм История золотой рыбки / Histoire d’un poisson rouge (продюсер: Жак Ив Кусто)
• / Between the Tides (продюсер: Йен Фергюсон)
• Загадки глубины / Mysteries of the Deep (продюсер: Уолт Дисней)
• / The Running Jumping & Standing Still Film (продюсер: Питер Селлерс)
• Небоскрёб / Skyscraper (продюсеры: Ширли Кларк, Уиллард Ван Дайк и Ирвинг Джейкоби)
<center>Лучший короткометражный фильм (мультипликация) Лунная птица / Moonbird (продюсер: Джон Хабли)
• Неудачники из Мехикали / Mexicali Shmoes (продюсер: Джон У. Бёртон)
• Ноев ковчег / Noah’s Ark (продюсер: Уолт Дисней)
• Скрипач / The Violinist (продюсер: Эрнест Пинтофф)

Специальные награды

Награда Лауреаты
<center>Премия за выдающиеся заслуги в кинематографе (Почётный «Оскар»)
Ли де Форест — выдающемуся изобретателю и пионеру звукового кино. (for his pioneering inventions which brought sound to the motion picture.)
Бастер Китон — за уникальный талант, который обеспечил бессмертие немой кинокомедии (for his unique talents which brought immortal comedies to the screen.)
<center>Награда имени Джина Хершолта
Боб Хоуп

Научно-технические награды

Категории Лауреаты
<center>Class I Не присуждалась
<center>Class II Дуглас Ширер (Metro-Goldwyn-Mayer, Inc.), Роберт Э. Готтшальк, Ричард Мур (Panavision, Inc.) — for the development of a system of producing and exhibiting wide film motion pictures known as Camera 65.
Wadsworth E. Pohl, Уильям Эванс, Вернер Хопф (посмертно), S.E. Howse, Томас П. Диксон (Stanford Research Institute, Technicolor Corp.) — for the design and development of the Technicolor electronic printing timer.
Wadsworth E. Pohl, Джек Алфорд, Henry Imus, Joseph Schmit, Paul Faßnacht, Al Lofquist (Technicolor Corp.) — for the development and practical application of equipment for wet printing.
Howard S. Coleman, A. Francis Turner, Harold H. Schroeder, Джеймс Р. Бенфорд, Harold E. Rosenberger (Bausch & Lomb Optical Co.) — for the design and development of the Balcold projection mirror.
Роберт П. Гуттерман (General Kinetics, Inc.), (Lipsner-Smith Corp.) — for the design and development of the CF-2 Ultra-sonic Film Cleaner.
<center>Class III Аб Айверкс (Walt Disney Productions) — for the design of an improved optical printer for special effects and matte shots.
E.L. Stones, Глен Робинсон, Уинфилд Хаббард, Лютер Ньюман (M-G-M Studio Construction Dept.) — for the design of a multiple-cable, remote-controlled winch.

См. также

  • «Золотой глобус» 1960 (премия Голливудской ассоциации иностранной прессы)
  • BAFTA 1960 (премия Британской академии кино и телевизионных искусств)

Напишите отзыв о статье "Оскар (кинопремия, 1960)"

Ссылки

  • [www.oscars.org/awards/academyawards/legacy/ceremony/32nd-winners.html Лауреаты и номинанты 32-й церемонии на официальном сайте Американской киноакадемии] (англ.)
  • [www.imdb.com/event/ev0000003/1960 Лауреаты и номинанты премии «Оскар» в 1960 году на сайте IMDb] (англ.)
  • [www.imdb.com/title/tt0344772/ Организаторы и участники 32-й церемонии на сайте IMDb] (англ.)
  • [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearchInput.jsp База данных по всем номинантам и победителям] (англ.)


Отрывок, характеризующий Оскар (кинопремия, 1960)

Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.