Оскар (кинопремия, 1967)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<< 38-я  Церемонии награждения  40-я >>
39-я церемония награждения премии «Оскар»
Дата 10 апреля 1967 года
Место проведения Santa Monica Civic Auditorium,
Санта-Моника,
Лос-Анджелес, США
Телеканал ABC
Ведущий(-е) Боб Хоуп
Продюсер Джо Пастернак
Режиссёр Ричард Данлэп
Продолжительность 2 часа, 31 мин.

39-я церемония вручения наград премии «Оскар» за заслуги в области кинематографа за 1966 год прошла 10 апреля 1967 года в «Santa Monica Civic Auditorium» (Санта-Моника, округ Лос-Анджелес, Калифорния).





Докладчики

Фильмы, получившие несколько номинаций

Фильм номинации победы
Кто боится Вирджинии Вулф? / Who’s Afraid of Virginia Woolf?
13
<center>5
Человек на все времена / A Man for All Seasons <center>8 <center>6
Песчаная галька / The Sand Pebbles <center>8 <center>-
Гавайи / Hawaii <center>7 <center>-
Фантастическое путешествие / Fantastic Voyage <center>5 <center>2
Элфи / Alfie <center>5 <center>-
Мужчина и женщина / Un homme et une femme <center>4 <center>2
Азарт удачи / The Fortune Cookie <center>4 <center>1
Русские идут! Русские идут! / The Russians Are Coming, the Russians Are Coming <center>4 <center>-
Девушка Джорджи / Georgy Girl <center>4 <center>-
Гран при / Grand Prix <center>3 <center>3
Профессионалы / The Professionals <center>3 <center>-
Евангелие от Матфея / Il Vangelo secondo Matteo <center>3 <center>-
Гамбит / Gambit <center>3 <center>-
Рождённая свободной / Born Free <center>2 <center>2
Фотоувеличение / Blowup <center>2 <center>-
Морган: Подходящий клинический случай / Morgan: A Suitable Case for Treatment <center>2 <center>-
Горит ли Париж? / Paris brûle-t-il? <center>2 <center>-
Мистер Буддвинг / Mister Buddwing <center>2 <center>-
Джульетта и ду́хи / Giulietta degli spiriti <center>2 <center>-
Оскар / The Oscar <center>2 <center>-

Список лауреатов и номинантов

Победители выделены отдельным цветом.

Основные категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучший фильм Человек на все времена (продюсер: Фред Циннеман)
Элфи (продюсер: Льюис Гилберт)
Русские идут! Русские идут! (продюсер: Норман Джуисон)
Песчаная галька (продюсер: Роберт Уайз)
Кто боится Вирджинии Вулф? (продюсер: Эрнест Леман)
<center>Лучший режиссёр Фред Циннеман за фильм «Человек на все времена»
Микеланджело Антониони — «Фотоувеличение»
Клод Лелуш — «Мужчина и женщина»
Ричард Брукс — «Профессионалы»
Майк Николс — «Кто боится Вирджинии Вулф?»
<center>Лучшая мужская роль
Пол Скофилд[1] — «Человек на все времена» (за роль сэра Томаса Мора)
Алан Аркин — «Русские идут! Русские идут!» (за роль лейтенанта Розанова)
Ричард Бёртон — «Кто боится Вирджинии Вулф?» (за роль Джорджа)
Майкл Кейн — «Элфи» (за роль Элфи Элкинса)
Стив Маккуин — «Песчаная галька» (за роль Джейка Хольмана)
<center>Лучшая женская роль
Элизабет Тейлор[2] — «Кто боится Вирджинии Вулф?» (за роль Марты)
Анук Эме — «Мужчина и женщина» (за роль Анны Готье)
Ида Каминска — «Магазин на площади» (за роль Розалии Лаутманновой)
Линн Редгрейв — «Девушка Джорджи» (за роль Джорджи Паркин)
Ванесса Редгрейв — «Морган: Подходящий клинический случай» (за роль Леони Делт)
<center>Лучшая мужская роль второго плана
Уолтер Маттау — «Азарт удачи» (за роль Уилли Гингрича)
Мако — «Песчаная галька» (за роль По-Хана)
Джеймс Мэйсон — «Девушка Джорджи» (за роль Джеймса Лимингтона)
Джордж Сигал — «Кто боится Вирджинии Вулф?» (за роль Ника)
Роберт Шоу — «Человек на все времена» (за роль короля Англии Генриха VIII)
<center>Лучшая женская роль второго плана Сэнди Деннис[3] — «Кто боится Вирджинии Вулф?» (за роль Хани)
Уэнди Хиллер — «Человек на все времена» (за роль Элис Мор)
Жоселин Лагард — «Гавайи» (за роль королевы Маламы)
Вивьен Мерчант — «Элфи» (за роль Лили)
Джеральдин Пейдж — «Ты теперь большой мальчик» (англ.) (за роль Марджери Шантиклер)
<center>Лучший сценарий, созданный непосредственно для экранизации Клод Лелуш и Пьер Юйттерхувен — «Мужчина и женщина»
Микеланджело Антониони, Тонино Гуэрра и Эдвард Бонд — «Фотоувеличение»
Билли Уайлдер и И. А. Л. Даймонд — «Азарт удачи»
Роберт Ардри — «Хартум»
• Клинт Джонстон и Дон Питерс — «Голая добыча» (англ.)
<center>Лучший адаптированный сценарий Роберт Болт — «Человек на все времена» (по одноимённой пьесе автора)
• Билл Нафтон — «Элфи» (по одноимённой пьесе автора)
Ричард Брукс — «Профессионалы» (по роману Фрэнка О’Рурка «A Mule for the Marquesa»)
• Уильям Роуз — «Русские идут! Русские идут!» (по роману Натаниеля Бенчли «Off-Islanders»)
Эрнест Леман — «Кто боится Вирджинии Вулф?» (по одноимённой пьесе Эдварда Олби)
<center>Лучший фильм на иностранном языке
Награду вручала Патриция Нил
Мужчина и женщина / Un homme et une femme (Франция) реж. Клод Лелуш
Битва за Алжир / La battaglia di Algeri (Италия) реж. Джилло Понтекорво
Любовные похождения блондинки / Lásky jedné plavovlásky (Чехословакия) реж. Милош Форман
Фараон / Faraon (Польша) реж. Ежи Кавалерович
Папоротник и огонь / Три (Югославия) реж. Александр Пе́трович

Другие категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучшая музыка
Оригинальный саундтрек
Джон Барри[4] — «Рождённая свободной»
Тосиро Маюдзуми — «Библия»
Элмер Бернстайн — «Гавайи»
Джерри Голдсмит — «Песчаная галька»
Алекс Норт — «Кто боится Вирджинии Вулф?»
<center>Лучшая музыка
Запись адаптированной партитуры
Кен Торн — «Забавная история, случившаяся по дороге на форум»
Луис Бакалов — «Евангелие от Матфея»
Элмер Бернстайн — «Возвращение великолепной семёрки»
• Гарри Сукман — «Поющая монахиня» (англ.)
• Эл Хэм — «Остановите мир — Я хочу выйти» (англ.)
<center>Лучшая песня к фильму Born Free — «Рождённая свободной» — музыка: Джон Барри[4], слова: Дон Блэк
Alfie — «Элфи» — музыка: Бёрт Бакарак, слова: Хэл Дэвид
Georgy Girl — «Девушка Джорджи» — музыка: Том Спрингфилд, слова: Джим Дэйл
My Wishing Doll — «Гавайи» — музыка: Элмер Бернстайн, слова: Мак Дэвид
A Time for Love — «Американская мечта» (англ.) — музыка: Джонни Мэндел, слова: Пол Фрэнсис Уэбстер
<center>Лучший монтаж Фредрик Стайнкамп, Генри Берман, Стью Линдер и Фрэнк Сантильо — «Гран при»
• Уильям Б. Мерфи — «Фантастическое путешествие»
Хэл Эшби и Дж. Терри Уильямс — «Русские идут! Русские идут!»
• Уильям Рейнольдс — «Песчаная галька»
• Сэм О’Стин — «Кто боится Вирджинии Вулф?»
<center>Лучшая операторская работа
(Чёрно-белый фильм)
[5]
Хаскелл Уэкслер — «Кто боится Вирджинии Вулф?»
Джозеф ЛаШелл — «Азарт удачи»
• Кеннет Хиггинс — «Девушка Джорджи»
• Марсель Гриньон — «Горит ли Париж?»
Джеймс Вонг Хоу — «Вторые» (англ.)
<center>Лучшая операторская работа
(Цветной фильм)
[5]
Тед Мур — «Человек на все времена»
Эрнест Ласло — «Фантастическое путешествие»
Расселл Хэрлан — «Гавайи»
Конрад Л. Холл — «Профессионалы»
• Джозеф МакДональд — «Песчаная галька»
<center>Лучшая работа
художника-постановщика,
художника по декорациям

(Чёрно-белый фильм)
[5]
Ричард Силберт (постановщик), Джордж Джеймс Хопкинс (декоратор) — «Кто боится Вирджинии Вулф?»
• Роберт Лутхардт (постановщик), Эдвард Дж. Бойл (декоратор) — «Азарт удачи»
• Luigi Scaccianoce — «Евангелие от Матфея»
• Уилли Холт (постановщик), Марк Фредерикс, Пьер Гюффруа (декораторы) — «Горит ли Париж?»
• Джордж У. Дэвис, Пол Грессе (постановщики), Генри Грэйс, Хью Хант (декораторы) — «Мистер Буддвинг»
<center>Лучшая работа
художника-постановщика,
художника по декорациям

(Цветной фильм)
[5]
Джек Мартин Смит, Дэйл Хеннеси (постановщики), Уолтер М. Скотт, Стюарт А. Рейсс (декораторы) — «Фантастическое путешествие»
• Александр Голицин, Джордж Уэбб (постановщики), Джон МакКарти мл., Джон П. Остин (декораторы) — «Гамбит»
• Пьеро Герарди — «Джульетта и духи»
Хэл Перейра, Артур Лонерган (постановщики), Роберт Р. Бентон, Джеймс У. Пэйн (декораторы) — «Оскар»
• Борис Левен (постановщик), Уолтер М. Скотт, Джон Стюртевант, Уильям Кирнан (декораторы) — «Песчаная галька»
<center>Лучший дизайн костюмов
(Чёрно-белый фильм)
[5]
Ирен Шарафф — «Кто боится Вирджинии Вулф?»
Данило Донати — «Евангелие от Матфея»
Данило Донати — «Мандрагора»
• Хелен Роуз — «Мистер Буддвинг»
• Жослин Рикардс — «Морган: Подходящий клинический случай»
<center>Лучший дизайн костюмов
(Цветной фильм)
[5]
Элизабет Хэффенден, Джоан Бридж — «Человек на все времена»
• Жан Луис — «Гамбит»
• Дороти Джикинс — «Гавайи»
• Пьеро Герарди — «Джульетта и духи»
Эдит Хэд — «Оскар»
<center>Лучший звук Франклин Милтон (Metro-Goldwyn-Mayer Studio Sound Department) — «Гран при»
• Уолдон О. Уотсон (Universal City Studio Sound Department) — «Гамбит»
Гордон Сойер (Samuel Goldwyn Studio Sound Department) — «Гавайи»
• Джеймс П. Коркоран (20th Century-Fox Studio Sound Department) — «Песчаная галька»
• Джордж Р. Гровс (Warner Bros. Studio Sound Department) — «Кто боится Вирджинии Вулф?»
<center>Лучшие звуковые эффекты Гордон Дэниэл — «Гран при»
• Уолтер Росси — «Фантастическое путешествие»
<center>Лучшие специальные визуальные эффекты Арт Круйкшанк — «Фантастическое путешествие»
• Линвуд Дж. Данн — «Гавайи»
<center>Лучший документальный полнометражный фильм Военная игра / The War Game (продюсер: Питер Уоткинс)
• Лицо гения / The Face of a Genius (продюсер: Альфред Р. Келман)
• Вертолёты Канады / Helicopter Canada (продюсеры: Питер Джонс и Том Дэйли)
• / Le volcan interdit (продюсер: Гарун Тазиев)
• / The Really Big Family (продюсер: Александр Грассхофф)
<center>Лучший документальный короткометражный фильм За год до завтрашнего дня / A Year Toward Tomorrow (продюсер: Эдмонд Леви)
• / Adolescence (продюсеры: Марин Кармиц, Vladimir Forgency)
• Ковбой / Cowboy (продюсеры: Майкл Анеманн, Гари Шлоссер)
• / The Odds Against (продюсеры: Ли Р. Бобкер, Helen Kristt Radin)
• / Részletek J.S. Bach Máté passiójából (Mafilm Studio)
<center>Лучший игровой короткометражный фильм Дикие крылья / Wild Wings (продюсер: Эдгар Энсти)
• / Turkey the Bridge (продюсер: Дерек Уильямс)
• / The Winning Strain (продюсер: Leslie Winik)
<center>Лучшая короткометражка (мультипликация) Херб Элперт и тихуанская игра на духовых / A Herb Alpert & the Tijuana Brass Double Feature (продюсеры: Джон Хабли, Фэйт Хабли)
• / The Drag (продюсеры: Вульф Кениг, Роберт Верралл)
• Чертежи пантеры / The Pink Blueprint (продюсеры: Дэвид Х. ДеПати, Фриц Фрилинг)

Специальные награды

Категории Лауреаты
<center>Премия за выдающиеся заслуги в кинематографе (Почётный «Оскар») Янг Фрэнк Фриман (англ.) — За необычные и выдающиеся заслуги перед Академией за тридцать лет работы в Голливуде. (for unusual and outstanding service to the Academy during his thirty years in Hollywood.)
Якима Канутт (англ.) — Выдающемуся каскадёру, за достижения и за разработку безопасной техники и технологии кинотрюков для своих коллег во всём мире. (for achievements as a stunt man and for developing safety devices to protect stunt men everywhere.)
<center>Награда имени Ирвинга Тальберга Роберт Уайз
<center>Награда имени Джина Хершолта Джордж Багнолл (англ. George Bagnall)

Научно-технические награды

Категории Лауреаты
<center>Class I Не присуждалась
<center>Class II • Mitchell Camera Corp. — for the design and development of the Mitchell Mark II 35mm Portable Motion Picture Reflex Camera.
Arnold & Richter KG — for the design and development of the Arriflex 35mm Portable Motion Picture Reflex Camera.
<center>Class III Panavision, Inc. — for the design of the Panatron Power Inverter and its application to motion picture camera operation.
• Carroll Knudson — for the production of a Composers Manual for Motion Picture Music Synchronization.
• Руби Раскин — for the production of a Composers Manual for Motion Picture Music Synchronization.

См. также

  • «Золотой глобус» 1967 (премия Голливудской ассоциации иностранной прессы)
  •  BAFTA 1967 (премия Британской академии кино и телевизионных искусств)

Напишите отзыв о статье "Оскар (кинопремия, 1967)"

Примечания

  1. Пол Скофилд не присутствовал на церемонии награждения, награду от его имени приняла актриса Уэнди Хиллер.
  2. Элизабет Тейлор не присутствовала на церемонии награждения, награду от её имени приняла актриса Энн Бэнкрофт.
  3. Сэнди Деннис не смогла присутствовать на церемонии награждения.
  4. 1 2 Композитор Джон Барри не присутствовал на церемонии награждения.
  5. 1 2 3 4 5 6 На 39-й церемонии награждения, категории: «Лучшая операторская работа», «Лучшая работа художника-постановщика, художника по декорациям» и «Лучший дизайн костюмов» были в последний раз разделены на чёрно-белые и цветные фильмы.

Ссылки

  • [www.oscars.org/awards/academyawards/legacy/ceremony/39th-winners.html Лауреаты и номинанты 39-й церемонии награждения премии «Оскар» на официальном сайте киноакадемии] (англ.)
  • [www.imdb.com/event/ev0000003/1967 Лауреаты и номинанты премии «Оскар» в 1967 году на сайте IMDb] (англ.)
  • [www.imdb.com/title/tt0353124 Ведущие и участники 39-й церемонии награждения премии «Оскар» на сайте IMDb] (англ.)
  • [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearchInput.jsp База данных по всем номинантам и победителям] (англ.)


Отрывок, характеризующий Оскар (кинопремия, 1967)

– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.


Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.

Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
– Они оробели, – сказал он хриплым, доверчивым голосом. – Я говорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? – Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
Герасим и дворник, шедшие следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер, выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе воображая что то торжественное.
– К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! – кричал он.
– Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну, пожалуйста, барин… – говорил Герасим, осторожно за локти стараясь поворотить Макар Алексеича к двери.
– Ты кто? Бонапарт!.. – кричал Макар Алексеич.
– Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.
– Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? – кричал Макар Алексеич, потрясая пистолетом. – На абордаж!
– Берись, – шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.
Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.


Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один – офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой – очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
– Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] – весело проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
– Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] – обратился офицер к Герасиму.
Герасим испуганно вопросительно смотрел на офицера.
– Quartire, quartire, logement, – сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. – Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем ссориться, дедушка.] – прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.
– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n'etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l'ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d'arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C'est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu'il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m'avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball'я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.