Оскар (кинопремия, 1971)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<< 42-я  Церемонии награждения  44-я >>
43-я церемония награждения премии «Оскар»
Дата 15 апреля 1971 года
Место проведения Dorothy Chandler Pavilion, Лос-Анджелес, Калифорния, США
Телеканал NBC
Ведущий(-е)
Продюсер Роберт Уайз
Режиссёр Ричард Данлэп

43-я церемония вручения наград премии «Оскар» за заслуги в области кинематографа за 1970 год состоялась 15 апреля 1971 года в Dorothy Chandler Pavilion (Лос-Анджелес, Калифорния).





Фильмы, получившие несколько номинаций

Фильм номинации победы
Паттон / Patton
10
<center>7
Аэропорт / Airport <center>10 <center>1
История любви / Love Story <center>7 <center>1
Военно-полевой госпиталь / MASH <center>5 <center>1
Тора! Тора! Тора! / Tora! Tora! Tora! <center>5 <center>1
Дочь Райана / Ryan's Daughter <center>4 <center>2
Влюблённые женщины / Women in Love <center>4 <center>1
Пять лёгких пьес / Five Easy Pieces <center>4 <center>-
Скрудж / Scrooge <center>4 <center>-
Любовники и другие незнакомцы / Lovers and Other Strangers <center>3 <center>1
Вудсток / Woodstock (док.) <center>3 <center>1
Я никогда не пел отцу / I Never Sang for My Father <center>3 <center>-
Дорогая Лили / Darling Lili <center>3 <center>-
Кромвель / Cromwell <center>2 <center>1
Большая белая надежда / The Great White Hope <center>2 <center>-

Список лауреатов и номинантов

Победители выделены отдельным цветом.

Основные категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучший фильм Паттон / Patton (продюсер: Фрэнк МакКарти)
Аэропорт / Airport (продюсер: Росс Хантер)
Пять лёгких пьес / Five Easy Pieces (продюсер: Боб Рейфелсон и Ричард Уэкслер)
История любви / Love Story (продюсер: Ховард Дж. Мински)
Военно-полевой госпиталь / MASH (продюсер: Инго Премингер)
<center>Лучший режиссёр
Франклин Дж. Шеффнер[1] за фильм «Паттон»
Федерико Феллини — «Сатирикон»
Артур Хиллер — «История любви»
Роберт Олтмен — «Военно-полевой госпиталь»
Кен Расселл — «Влюблённые женщины»
<center>Лучшая мужская роль
Джордж К. Скотт (отказ)[2] — «Паттон» (за роль генерала Джорджа С. Паттона)
Мелвин Дуглас — «Я никогда не пел отцу» (за роль Тома Гаррисона)
Джеймс Эрл Джонс — «Большая белая надежда» (за роль Джека Джефферсона)
Джек Николсон — «Пять лёгких пьес» (за роль Роберта Дюпи)
Райан О'Нил — «История любви» (за роль Оливера Барретта IV)
<center>Лучшая женская роль
Гленда Джексон[3] — «Влюблённые женщины» (за роль Гудрун Бренгвен)
Джейн Александер — «Большая белая надежда» (за роль Элеанор Бэкман)
Эли Макгроу — «История любви» (за роль Дженнифер Каваллери)
• Сара Майлз — «Дочь Райана» (за роль Рози Райан)
Кэрри Снодгресс — «Дневник безумной домохозяйки» (англ.) (за роль Тины Балсер)
<center>Лучшая мужская роль второго плана
Джон Миллс — «Дочь Райана» (за роль Майкла)
Ричард Кастеллано — «Любовники и другие незнакомцы» (за роль Фрэнка Веччьо)
вождь Дэн Джордж — «Маленький большой человек» (за роль вождя «Старая Кожа Вигвама»)
Джин Хэкмен — «Я никогда не пел отцу» (за роль Джина Гаррисона)
Джон Марли — «История любви» (за роль Фила Каваллери)
<center>Лучшая женская роль второго плана
Хелен Хейс[4] — «Аэропорт» (за роль Ады Квонсетт)
Карен Блэк — «Пять лёгких пьес» (за роль Рейетт Дипесто)
Ли Грант — «Землевладелец» (англ.) (за роль Джойс Эндерс)
Салли Келлерман — «Военно-полевой госпиталь» (за роль майора Маргарет Халиган)
Морин Стэплтон — «Аэропорт» (за роль Инез Герреро)
<center>Лучший сценарий, основанный на неопубликованном ранее материале Фрэнсис Форд Коппола[5] и Эдмунд Х. Норт — «Паттон»
Боб Рейфелсон и Кэрол Истмен — «Пять лёгких пьес»
• Норман Уэкслер — «Джо»
Эрик Сигал — «История любви»
Эрик Ромер — «Ночь у Мод»
<center>Лучший адаптированный сценарий Ринг Ларднер мл. — «Военно-полевой госпиталь» (по роману Ричарда Хукера «MASH: A Novel About Three Army Doctors»)
Джордж Ситон — «Аэропорт» (по одноимённому роману Артура Хейли)
• Роберт Андерсон — «Я никогда не пел отцу» (по одноимённой пьесе автора)
Рене Тейлор, Джозеф Болонья и Дэвид Зелаг Гудман — «Любовники и другие незнакомцы» (по одноимённой пьесе Рене Тейлор и Джозефа Болоньи)
Ларри Крамер — «Влюблённые женщины» (по одноимённому роману Дэвида Герберта Лоуренса)
<center>Лучший фильм на иностранном языке Следствие по делу гражданина вне всяких подозрений / Indagine su un cittadino al di sopra di ogni sospetto (Италия) реж. Элио Петри
Первая любовь / Erste Liebe (Швейцария) реж. Максимилиан Шелл
Хоа Бинь / Hoa-Binh (Франция) реж. Рауль Кутар
Мирные поля / Paix sur les champs (Бельгия) реж. Жак Буагло
Тристана / Tristana (Испания) реж. Луис Буньюэль

Другие категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучшая музыка:
Оригинальный саундтрек
Франсис Ле — «История любви»
Альфред Ньюман (посмертно) — «Аэропорт»
• Фрэнк Корделл — «Кромвель»
Джерри Голдсмит — «Паттон»
Генри Манчини — «Подсолнухи»
<center>Лучшая музыка:
Original Song Score
Пол Маккартни, Джон Леннон, Джордж Харрисон, Ринго СтаррБитлз»)[6]«Пусть будет так»
Фред Карлин (музыка), Тилвит Кимри (тексты) — «Производительница детей» (англ.)
• Род МакКуэн, Джон Скотт Троттер (музыка), Род МакКуэн, Билл Мелендес, Эл Шин (тексты), Винс Гуаральди (адаптация партитуры) — «Мальчик по имени Чарли Браун» (англ.)
Генри Манчини (музыка), Джонни Мёрсер (тексты) — «Дорогая Лили»
Лесли Брикасс (музыка и тексты), Иэн Фрэйзер, Герберт У. Спенсер (адаптация партитуры) — «Скрудж»
<center>Лучшая песня к фильму For All We Know — «Любовники и другие незнакомцы»музыка: Фред Карлин, слова: Робб Ройер, Джимми Гриффин
Pieces of Dreams — «Обрывки мечты» (англ.) — музыка: Мишель Легран, слова: Алан Бергман и Мэрилин Бергман
Thank You Very Much — «Скрудж» — музыка и слова: Лесли Брикасс
Till Love Touches Your Life — «Мадрон» (англ.) — музыка: Риц Ортолани, слова: Артур Хэмилтон
Whistling Away the Dark — «Дорогая Лили» — музыка: Генри Манчини, слова: Джонни Мерсер
<center>Лучший монтаж Хью С. Фоулер — «Паттон»
• Стюарт Гилмор — «Аэропорт»
• Дэнфорд Б. Грин — «Военно-полевой госпиталь»
• Джеймс Э. Ньюком, Пемброук Дж. Херринг, Синъя Иноуэ — «Тора! Тора! Тора!»
Тельма Шунмейкер — «Вудсток»
<center>Лучшая операторская работа Фредди Янг — «Дочь Райана»
Эрнест Ласло — «Аэропорт»
Фред Дж. Конекэмп — «Паттон»
• Чарльз Ф. Вилер, Осаму Фуруя, Синсаку Химеда, Масамичи Сато — «Тора! Тора! Тора!»
• Билли Уильямс — «Влюблённые женщины»
<center>Лучшая работа художника Ури МакКлири, Хиль Паррондо (постановщики), Антонио Матеос, Пьер-Луи Тевене (декораторы)«Паттон»
• Александр Голицин, Э. Престон Амес (постановщики), Джек Д. Мур, Мики С. Майклс (декораторы) — «Аэропорт»
• Тамби Ларсен (постановщик), Даррел Сильвера (декоратор) — «Молли Магуайерс»
• Теренс Марш, Роберт Картрайт (постановщики), Памела Корнелл (декоратор) — «Скрудж»
• Джек Мартин Смит, Ёсиро Мураки, Ричард Дэй, Тайдзо Кавасима (постановщики), Уолтер М. Скотт, Норман Рокетт, Карл Биддискомб (декораторы) — «Тора! Тора! Тора!»
<center>Лучший дизайн костюмов Витторио Нино Новарезе — «Кромвель»
Эдит Хэд — «Аэропорт»
• Дональд Брукс и Джек Беар — «Дорогая Лили»
• Билл Томас — «Гавайцы» (англ.)
Маргарет Фёрс — «Скрудж»
<center>Лучший звук Дуглас О. Уильямс, Дон Дж. Бассман — «Паттон»
• Рональд Пирс, Дэвид Х. Мориарти — «Аэропорт»
• Гордон К. МакКаллум, Джон Брамалл — «Дочь Райана»
• Мюррэй Спивак, Херман Льюис — «Тора! Тора! Тора!»
• Дэн Валлин, Л. А. Джонсон — «Вудсток»
<center>Лучшие специальные визуальные эффекты А. Д. Флауэрс, Л. Б. Эбботт — «Тора! Тора! Тора!»
• Алекс Уэлдон — «Паттон»
<center>Лучший документальный полнометражный фильм Вудсток / Woodstock (продюсер: Боб Морис)
Воспоминания о будущем (Колесницы богов) / Erinnerungen an die Zukunft (продюсер: Харальд Райнль)
• Джэк Джонсон / Jack Johnson (продюсер: Джим Джейкобс)
Из Монтгомери в Мемфис / King: A Filmed Record...Montgomery to Memphis (продюсер: Эли А. Ландау)
• / Say Goodbye (продюсер: Дэвид Х. Воуэлл)
<center>Лучший документальный короткометражный фильм Интервью с ветеранами Май Лай / Interviews with My Lai Veterans (продюсер: Джозеф Стрик)
• / The Gifts (продюсер: Роберт МакБрайд)
• / A Long Way from Nowhere (продюсер: Боб Аллер)
• Ойсин / Oisin (продюсеры: Вивьен Кэри и Патрик Кэри)
• / Time Is Running Out (продюсеры: Хорст Даллмайр и Роберт Менего)
<center>Лучший игровой короткометражный фильм Воскрешение Бронко Билли / The Resurrection of Broncho Billy (продюсер: Джон Лонгенекер)
• / Shut Up...I'm Crying (продюсер: Роберт Сиглер)
• / Sticky My Fingers...Fleet My Feet (продюсер: Джон Д. Хэнкок)
<center>Лучший короткометражный фильм (мультипликация) Всегда ли правильно быть правым? / Is It Always Right to Be Right? (продюсер: Ник Босустоу)
• / The Further Adventures of Uncle Sam: Part Two (продюсеры: Роберт Митчел и Дэйл Кейс)
• / The Shepherd (продюсер: Камерон Гесс)

Специальные награды

Награда Лауреаты
<center>Премия за выдающиеся заслуги в кинематографе (Почётный «Оскар») Лиллиан Гишза превосходное мастерство и выдающийся вклад в развитие кинематографа. (for superlative artistry and for distinguished contribution to the progress of motion pictures.)
Орсон Уэллс[7]за высочайший артистизм и универсальный талант. (for superlative artistry and versatility in the creation of motion pictures.)
<center>Награда имени Ирвинга Тальберга Ингмар Бергман
<center>Награда имени Джина Хершолта Фрэнк Синатра

Научно-технические награды

Категории Лауреаты
<center>Class I Не присуждалась
<center>Class II • Леонард Соколов, Эдвард Х. Рейхард (Consolidated Film Industries)for the concept and engineering of the Color Proofing Printer for motion pictures.
<center>Class III • Sylvania Electric Products, Inc.for the development and introduction of a series of compact tungsten halogen lamps for motion picture production.
• B.J. Losmandyfor the concept, design and application of micro-miniature solid state amplifier modules used in motion picture recording equipment.
Eastman Kodak Co., Photo Electronics Corp.for the design and engineering of an improved video color analyzer for motion picture laboratories.
• Electro Sound Inc.for the design and introduction of the Series 8000 Sound System for motion picture theatres.

См. также

  • «Золотой глобус» 1971 (премия Голливудской ассоциации иностранной прессы)
  •  BAFTA 1971 (премия Британской академии кино и телевизионных искусств)

Напишите отзыв о статье "Оскар (кинопремия, 1971)"

Примечания

  1. Франклин Дж. Шеффнер не присутствовал на церемонии награждения, награду от его имени принял актёр Карл Молден.
  2. Актёр Джордж К. Скотт стал первым лауреатом, отказавшимся от награды. Фрэнк МакКарти (продюсер фильма «Паттон») принял награду на церемонии от имени Скотта, но вернул её Академии на следующий день в соответствии с пожеланиями Скотта. [www.imdb.com/name/nm0001715/bio IMDb] (англ.)
  3. Гленда Джексон не присутствовала на церемонии награждения, награду от её имени приняла актриса Джульет Миллс.
  4. Хелен Хейс не присутствовала на церемонии награждения, награду от её имени приняла актриса Розалинд Расселл.
  5. Фрэнсис Форд Коппола не присутствовал на церемонии награждения.
  6. Участники группы «Битлз» не присутствовали на церемонии награждения, награду от их имени принял музыкант Куинси Джонс.
  7. Орсон Уэллс не присутствовал на церемонии награждения. Его речь была предварительно записана.

Ссылки

  • [www.oscars.org/oscars/ceremonies/1971 Лауреаты и номинанты 43-й церемонии на официальном сайте Американской киноакадемии] (англ.)
  • [www.imdb.com/event/ev0000003/1971 Лауреаты и номинанты премии «Оскар» в 1971 году на сайте IMDb] (англ.)
  • [www.imdb.com/title/tt0353128/ Организаторы и участники 43-й церемонии на сайте IMDb] (англ.)
  • [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearchInput.jsp База данных Американской киноакадемии] (англ.)


Отрывок, характеризующий Оскар (кинопремия, 1971)

– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.