Оскар (кинопремия, 1992)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<< 63-я  Церемонии награждения  65-я >>
64-я церемония награждения премии «Оскар»
Дата 30 марта 1992 года
Место проведения Dorothy Chandler Pavilion, Лос-Анджелес,
Калифорния, США
Телеканал ABC
Ведущий(-е) Билли Кристал
Продюсер Гилберт Кэйтс
Режиссёр Джефф Маргулис
Продолжительность 3 часа, 33 минуты

64-я церемония вручения наград премии «Оскар» за заслуги в области кинематографа за 1991 год прошла 30 марта 1992 года в Dorothy Chandler Pavilion (Лос-Анджелес, Калифорния).





Фильмы, получившие несколько номинаций

Фильм номинации победы
Багси
10
<center>2
Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе <center>8 <center>2
Молчание ягнят[1] <center>7 <center>5
Повелитель приливов <center>7 <center>-
Терминатор 2: Судный день <center>6 <center>4
Красавица и Чудовище (м/ф) <center>6 <center>2
Тельма и Луиза <center>6 <center>1
Король-рыбак <center>5 <center>1
Капитан Крюк <center>5 <center>-
Бартон Финк <center>3 <center>-
Огненный вихрь <center>3 <center>-
Ребята по соседству <center>2 <center>-
Мыс страха <center>2 <center>-
Беспутная Роза <center>2 <center>-
Жареные зелёные помидоры <center>2 <center>-
Звёздный путь 6: Неоткрытая страна <center>2 <center>-

Список лауреатов и номинантов

Победители выделены отдельным цветом.

Основные категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучший фильм Молчание ягнят / The Silence of the Lambs (продюсеры: Эдвард Саксон, Кеннет Атт и Рональд Бозман)
Красавица и Чудовище (м/ф) / Beauty and the Beast (продюсер: Дон Хан)
Багси / Bugsy (продюсеры: Марк Джонсон, Барри Левинсон и Уоррен Битти)
Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе / JFK (продюсеры: А. Китман Хо и Оливер Стоун)
Повелитель приливов / The Prince of Tides (продюсеры: Барбра Стрейзанд и Эндрю С. Карш)
<center>Лучший режиссёр Джонатан Демми за фильм «Молчание ягнят»
Барри Левинсон — «Багси»
Ридли Скотт — «Тельма и Луиза»
Джон Синглтон — «Ребята по соседству»
Оливер Стоун — «Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе»
<center>Лучшая мужская роль Энтони Хопкинс — «Молчание ягнят» (за роль доктора Ганнибала Лектера)
Уоррен Битти — «Багси» (за роль Бенджамина «Багси» Сигела)
Роберт Де Ниро — «Мыс страха» (за роль Макса Кэйди)
Робин Уильямс — «Король-рыбак» (за роль Пэрри)
Ник Нолти — «Повелитель приливов» (за роль Тома Уинго)
<center>Лучшая женская роль
Джоди Фостер — «Молчание ягнят» (за роль Кларис Старлинг)
Джина Дэвис — «Тельма и Луиза» (за роль Тельмы Ивонн Дикинсон)
Сьюзан Сарандон — «Тельма и Луиза» (за роль Луизы Элизабет Сойер)
• Бетт Мидлер — «Для наших ребят» (за роль Дикси Леонард)
Лора Дёрн — «Беспутная Роза» (за роль Розы)
<center>Лучшая мужская роль второго плана Джек Пэланс — «Городские пижоны» (за роль Кёрли Уошбёрна)
Майкл Лернер — «Бартон Финк» (за роль Джека Липника)
Харви Кейтель — «Багси» (за роль Микки Коэна)
Бен Кингсли — «Багси» (за роль Меира Лански)
Томми Ли Джонс — «Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе» (за роль Клея Шоу)
<center>Лучшая женская роль второго плана Мерседес Руель — «Король-рыбак» (за роль Энн Наполитано)
Кейт Неллиган — «Повелитель приливов» (за роль Лайлы Уинго Ньюбери)
Дайан Ладд — «Беспутная Роза» (за роль матери семейства)
Джессика Тэнди — «Жареные зелёные помидоры» (за роль Нинни Тредгуд)
Джульетт Льюис — «Мыс страха» (за роль Даниэллы Боуден)
<center>Лучший оригинальный сценарий
Кэлли Хоури — «Тельма и Луиза»
Джон Синглтон — «Ребята по соседству»
Джеймс Тобэк — «Багси»
Ричард Лагравенезе — «Король-рыбак»
Лоуренс Кэздан и Мег Кэздан — «Большой каньон»
<center>Лучший адаптированный сценарий Тед Талли — «Молчание ягнят» (по одноимённому роману Томаса Харриса)
Агнешка Холланд — «Европа, Европа» (по автобиографии Соломона Переля «Ich war Hitlerjunge Salomon»)
Фэнни Флэгг и Кэрол Собески (посмертно) — «Жареные зелёные помидоры» (по роману Фэнни Флэгг «Жареные зелёные помидоры в кафе «Полустанок»)
Оливер Стоун и Закари Склар — «Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе» (по книгам Джима Маррса «Crossfire: The Plot That Killed Kennedy» и Джима Гаррисона «On the Trail of the Assassins»)
• Пэт Конрой и Бекки Джонстон — «Повелитель приливов» (по одноимённому роману Пэта Конроя)
<center>Лучший фильм на иностранном языке Средиземное море / Mediterraneo (Италия) реж. Габриэле Сальваторес
Дети природы / Börn náttúrunnar (Исландия) реж. Фридрик Тоур Фридрикссон
Начальная школа / Obecná škola (Чехословакия) реж. Ян Сверак
Бык / Oxen (Швеция) реж. Свен Нюквист
Зажги красный фонарь / 大紅燈籠高高掛 (Гонконг) реж. Чжан Имоу

Другие категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучшая музыка:
Оригинальный саундтрек
Алан Менкен — «Красавица и Чудовище»
Эннио Морриконе — «Багси»
Джордж Фентон — «Король-рыбак»
Джон Уильямс — «Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе»
Джеймс Ньютон Ховард — «Повелитель приливов»
<center>Лучшая песня к фильму Beauty and the Beast — «Красавица и Чудовище»музыка: Алан Менкен, слова: Ховард Эшман (посмертно)
Be Our Guest — «Красавица и Чудовище» — музыка: Алан Менкен, слова: Ховард Эшман (посмертно)
Belle — «Красавица и Чудовище» — музыка: Алан Менкен, слова: Ховард Эшман (посмертно)
(Everything I Do) I Do It for You — «Робин Гуд: Принц воров» — музыка: Майкл Кэймен, слова: Брайан Адамс, Роберт Джон Ланг
When You’re Alone — «Капитан Крюк» — музыка: Джон Уильямс, слова: Лесли Брикасс
<center>Лучший монтаж Джо Хатшинг, Пьетро Скалия — «Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе»
• Джерри Хэмблинг — «Группа „Коммитментс“»
• Крэйг МакКэй — «Молчание ягнят»
Конрад Бафф IV, Марк Голдблатт, Ричард А. Харрис — «Терминатор 2: Судный день»
• Том Ноубл — «Тельма и Луиза»
<center>Лучшая операторская работа Роберт Ричардсон — «Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе»
Аллен Давио — «Багси»
• Стивен Голдблатт — «Повелитель приливов»
Адам Гринберг — «Терминатор 2: Судный день»
Адриан Биддл — «Тельма и Луиза»
<center>Лучшая работа художника Деннис Гасснер (постановщик), Нэнси Хэй (декоратор) — «Багси»
Деннис Гасснер (постановщик), Нэнси Хэй (декоратор) — «Бартон Финк»
• Мэл Борн (постановщик), Синди Карр (декоратор) — «Король-рыбак»
• Норман Гарвуд (постановщик), Гаррет Льюис (декоратор) — «Капитан Крюк»
• Пол Силберт (постановщик), Кэрил Хеллер (декоратор) — «Повелитель приливов»
<center>Лучший дизайн костюмов Альберт Вольски — «Багси»
• Рут Майерс — «Семейка Аддамс»
• Ричард Хорнунг — «Бартон Финк»
Энтони Пауэлл — «Капитан Крюк»
• Коринн Жорри — «Мадам Бовари»
<center>Лучший звук Том Джонсон, Гэри Райдстром, Гэри Саммерс, Ли Орлофф — «Терминатор 2: Судный день»
• Гэри Саммерс, Рэнди Том, Гэри Райдстром, Гленн Уильямс — «Огненный вихрь»
• Терри Портер, Мел Меткалф, Дэвид Дж. Хадсон, Док Кейн — «Красавица и Чудовище»
• Майкл Минклер, Грегг Ландакер, Тод А. Мейтленд — «Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе»
• Том Флейшман, Кристофер Ньюман — «Молчание ягнят»
<center>Лучший монтаж звуковых эффектов Гэри Райдстром, Глория С. Бордерс — «Терминатор 2: Судный день»
Гэри Райдстром, Ричард Химнс — «Огненный вихрь»
• Джордж Уоттерс II, Ф. Хадсон Миллер — «Звёздный путь 6: Неоткрытая страна»
<center>Лучшие визуальные эффекты
Деннис Мьюрен, Стэн Уинстон, Джин Уоррен мл., Роберт Скотак — «Терминатор 2: Судный день»
Микаэль Саломон, Аллен Холл, Клэй Пинни, Скотт Фаррар — «Огненный вихрь»
• Эрик Бревиг, Харли Джессуп, Марк Салливан, Майкл Лантьери — «Капитан Крюк»
<center>Лучший грим Стэн Уинстон, Джефф Доун — «Терминатор 2: Судный день»
• Кристина Смит, Монти Уэстмор, Грег Кэнном — «Капитан Крюк»
• Майкл Миллс, Эд Френч, Ричард Снелл — «Звёздный путь 6: Неоткрытая страна»
<center>Лучший документальный полнометражный фильм В тени звёзд / In the Shadow of the Stars (продюсеры: Элли Лайт и Ирвинг Сараф)
• Смертность на работе / Death on the Job (продюсеры: Vince DiPersio и Билл Гуттентаг)
• Деловая активность: Жизнь в большом доме / Doing Time: Life Inside the Big House (продюсеры: Алан Рэймонд и Сьюзэн Рэймонд)
• Беспокойная совесть / The Restless Conscience: Resistance to Hitler Within Germany 1933-1945 (продюсер: Hava Kohav Beller)
• Вне закона / Wild by Law (продюсеры: Лоуренс Хотт и Diane Garey)
<center>Лучший документальный короткометражный фильм Смертельный обман: «Дженерал электрик», ядерное оружие и окружающая среда / Deadly Deception: General Electric, Nuclear Weapons and Our Environment (продюсер: Дебра Чэснофф)
• Выходцы из Таиланда / Chasseurs des ténèbres (продюсеры: Эрик Валли и Alain Majani d'Inguimbert)
• Небольшой порок / A Little Vicious (продюсер: Immy Humes)
• Марка изготовителя / The Mark of the Maker (продюсер: Дэвид Макгоун)
• Воспоминания: Письма американских солдат / Memorial: Letters from American Soldiers (продюсеры: Билл Кутурье и Бернард Эдельман)
<center>Лучший игровой короткометражный фильм Заседатель / Session Man (Сет Уинстон и Роберт Н. Фрид)
• Гимназия на Бирч-стрит / Birch Street Gym (Стивен Кесслер и Томас Р. Конрой)
• Последнее дыхание лета / Last Breeze of Summer (Дэвид Мэсси)
<center>Лучший анимационный короткометражный фильм Манипуляция / Manipulation (Дэниэл Гривз)
• Чёрная муха / Blackfly (Кристофер Хинтон)
• Струны / Strings (Уэнди Тилби)

Специальные награды

Награда Лауреаты
<center>Премия за выдающиеся заслуги в кинематографе (Почётный «Оскар») Сатьяджит Райв знак признания его редкого мастерства и огромное влияние, оказанное на коллег по профессии и зрителей по всему миру.
<center>Награда имени Ирвинга Тальберга Джордж Лукас
<center>Награда имени Гордона Сойера Рэй Харрихаузен
<center>Medal of Commendation Richard J. Stumpf, Joseph Westheimerfor outstanding service and dedication in upholding the high standards of the Academy of Motion Picture Arts & Sciences.
Пит Командини, Ричард Дэйтон, Дональд Хаганс, Ричард Т. Райан (YCM Laboratories)for the creation and development of a motion picture film restoration process using liquid gate and registration correction on a contact printer.

Научно-технические награды

Категории Лауреаты
<center>Academy Award of Merit Не присуждалась
<center>Scientific and Engineering Award • Iain Neil, Albert K. Saiki (Panavision, Inc.)for the optical design (Neil), the mechanical design (Saiki) and the concept and development (Panavision) of the Primo Zoom Lens for 35m cinematography.
• Georg Thoma, Heinz Feierlein (Engineering department of Sachtler AG)for the design (Thoma) and the development (Feierlein/Sachtler) for a range of fluid tripod heads.
• Гарри Дж. Бейкерfor the design and development of the first full fluid-action tripod head with adjustable degrees of viscous drag.
• Гвидо Картониfor his pioneer work in developing the technology to achieve selectable and repeatable viscous drag modules in fluid tripod heads.
• Рэй Фини, Ричард Кини, Ричард Дж. Ланделлfor the software development and adaptation of the Solitaire Film Recorder that provides a flexible, cost-effective film recording system.
• Faz Fazakas, Брайан Хенсон, Дэйв Хаусман, Питер Миллер, Джон Стефенсонfor the development of the Henson Performance Control System.
• Mario Celsofor his pioneering work in the design, development and manufacture of equipment for carbon arc and xenon power supplies and igniters in motion picture projection.
Рэнди Картрайт, Дэвид Кунс, Лем Дэвис, Томас Хан, Джим Хьюстон, Марк Кимбалл, Дилан Колер, Питер Най, Michael Shantzis, Дэвид Ф. Вольф (Walt Disney Feature Animation Department)for the design and development of the "CAPS" production system for film animation.
• Джордж Уорроллfor the design, development and manufacture of the Worrall geared camera head for motion picture production.
<center>Technical Achievement Award • Роберт У. Стокер мл.for the design and development of a cobweb gun for applying non-toxic cobweb effects on motion picture sets with both safety and ease of operation.
• Джим Дойлfor the design and development of the Dry Fogger, which uses liquid nitrogen to produce a safe, dense, low-hanging dry fog.
• Dick Cavdek, Стив Хамерски (Otto Nemenz Int'l. Inc.)for the opto-mechanical design and development of the Canon/Nemenz Camera Zoom Lens.
• Кен Робингс (Clairmont Camera)for the opto-mechanical design and development of the Canon/Clairmont Camera Zoom Lens.
Century Precision Opticsfor the opto-mechanical design and development of the Canon/Century Precision Optics Zoom Lens.

См. также

  • «Золотой глобус» 1992 (премия Голливудской ассоциации иностранной прессы)
  •  BAFTA 1992 (премия Британской академии кино и телевизионных искусств)
  • «Сезар» 1992 (премия французской академии искусств и технологий кинематографа)
  • «Сатурн» 1992 (премия Академии научной фантастики, фэнтези и фильмов ужасов)
  • «Золотая малина» 1992 (премия за сомнительные заслуги в области кинематографа)

Напишите отзыв о статье "Оскар (кинопремия, 1992)"

Примечания

  1. Фильм «Молчание ягнят» стал третьей картиной удостоенной «большой пятёрки» «Оскаров» (Лучший фильм, лучшая режиссура, лучший сценарий, лучшая мужская и лучшая женская роль).

Ссылки

  • [www.oscars.org/oscars/ceremonies/1992 Лауреаты и номинанты 64-й церемонии на официальном сайте Американской киноакадемии] (англ.)
  • [www.imdb.com/event/ev0000003/1992 Лауреаты и номинанты премии «Оскар» в 1992 году на сайте IMDb] (англ.)
  • [www.imdb.com/title/tt0266219/ Организаторы и участники 64-й церемонии на сайте IMDb] (англ.)
  • [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearchInput.jsp База данных по всем номинантам и победителям] (англ.)


Отрывок, характеризующий Оскар (кинопремия, 1992)

– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.