Оскар (кинопремия, 1993)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<< 64-я  Церемонии награждения  66-я >>
65-я церемония награждения премии «Оскар»
Дата 29 марта 1993 года
Место проведения Dorothy Chandler Pavilion
Лос-Анджелес, США
Телеканал ABC
Ведущий(-е) Билли Кристал[1]
Продюсер Гилберт Кэйтс
Режиссёр Джефф Марголис
Продолжительность 3 часа, 30 минут

65-я церемония награждения премии «Оскар» за заслуги в области кинематографа за 1992 год состоялась 29 марта 1993 года в зале Dorothy Chandler Pavilion (Лос-Анджелес, Калифорния). Церемонию четвёртый год подряд вёл комедийный актёр Билли Кристал[1].

Билли Кристал</div></div></div>

Всего на участие в конкурсе претендовало, как и за год до этого, 238 полнометражных фильмов[2]. Окончательный список номинантов в 23 категориях был объявлен 17 февраля 1993 года[3]. Лидерами по числу номинаций (по девять) стали фильмы «Говардс Энд» и «Непрощённый» (который впоследствии, завоевав четыре «Оскара» и опередив таким образом «Говардс Энд» на одну статуэтку, занял первое место по количеству побед на данной церемонии).

На лучшую песню к фильму в этот раз были номинированы песни из трёх картин вместо пяти — в связи с тем, что фильм «Телохранитель» и мультфильм «Аладдин» были представлены в категории дважды (аналогичная ситуация до этого возникала только один раз — на награждении в 1984 году).

Почётного «Оскара» был удостоен итальянский режиссёр Федерико Феллини с формулировкой «в знак признания того, что он занимает место в ряду мастеров кинематографического повествования»[4]. Премию вручали Софи Лорен и часто снимавшийся у Феллини Марчелло Мастроянни.

На этой церемонии впервые было вручено сразу две Гуманитарные премии имени Джина Хершолта. Одна из них отошла к Элизабет Тейлор (эту премию представляла Анджела Лэнсбери)[5]. Другая была предназначена для Одри Хепбёрн, но актриса скончалась 20 января 1993 года, вскоре после голосования Совета управляющих Академии киноискусства за её кандидатуру[6], поэтому на церемонии награду из рук Грегори Пека принимал сын Хепбёрн — Шон Хепбёрн-Феррер[7].





Фотогалерея

Лучшая режиссёрская работа

Лауреат Номинанты

Лучший актёр

Лауреат Номинанты

Лучшая актриса

Лауреат Номинанты

Лучший актёр второго плана

Лауреат Номинанты

Лучшая актриса второго плана

Лауреат Номинанты

Список лауреатов и номинантов

Здесь приведён полный список номинантов[8].

В конкурсе было номинировано 35 полнометражных художественных фильма и один мультфильм. Из них одиннадцать картин получили награды:

Число наград / общее число номинаций

Номинированные фильмы, оставшиеся ненаграждёнными:

Число номинаций

Основные категории

Победители выделены отдельным цветом.

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучший фильм
Награду вручал Джек Николсон
Непрощённый (продюсер: Клинт Иствуд)
Жестокая игра (продюсер: Стефен Вулли)
Несколько хороших парней (продюсеры: Дэвид Браун, Роб Райнер и Эндрю Шайнмен)
Говардс Энд (продюсер: Исмаил Мерчант)
Запах женщины (продюсер: Мартин Брест)
<center>Лучшая режиссёрская работа
Награду вручала Барбра Стрейзанд
Клинт Иствуд — «Непрощённый»
Нил Джордан — «Жестокая игра»
Джеймс Айвори — «Говардс Энд»
Роберт Олтмен — «Игрок»
Мартин Брест — «Запах женщины»
<center>Лучший актёр
Награду вручала Джоди Фостер
Аль Пачино — «Запах женщины»
Роберт Дауни-мл. — «Чаплин»
Клинт Иствуд — «Непрощённый»
Стивен Ри — «Жестокая игра»
Дензел Вашингтон — «Малколм Икс»
<center>Лучшая актриса
Награду вручал Энтони Хопкинс
Эмма Томпсон — «Говардс Энд»
Катрин Денёв — «Индокитай»
Мэри Макдоннел — «Рыба страсти»
Мишель Пфайффер — «Поле любви»
Сьюзан Сэрэндон — «Масло Лоренцо»
<center>Лучший актёр второго плана
Награду вручала Мерседес Руель
Джин Хэкмен — «Непрощённый»
Джей Дэвидсон — «Жестокая игра»
Джек Николсон — «Несколько хороших парней»
Аль Пачино — «Американцы»
Дэвид Пэймер — «Мистер субботний вечер»
<center>Лучшая актриса второго плана
Награду вручал Джек Пэланс
Мариса Томей — «Мой кузен Винни»
Джуди Дэвис — «Мужья и жёны»
Джоан Плаурайт — «Колдовской апрель»
Ванесса Редгрейв — «Говардс Энд»
Миранда Ричардсон — «Ущерб»
<center>Лучший оригинальный сценарий
Награду вручали Энн Бэнкрофт и Дастин Хоффман
«Жестокая игра» — Нил Джордан
• «Мужья и жёны» — Вуди Аллен
• «Масло Лоренцо» — Джордж Миллер и Ник Энрайт
• «Рыба страсти» — Джон Сэйлз
• «Непрощённый» — Дэвид Вебб Пиплз
<center>Лучший адаптированный сценарий
Награду вручали Энн Бэнкрофт и Дастин Хоффман
«Говардс Энд» — Рут Джабвала
• «Колдовской апрель» — Питер Бэрнс
• «Игрок» — Майкл Толкин
• «Там, где течёт река» — Ричард Фриденберг
• «Запах женщины» — Бо Голдман
<center>Лучший фильм на иностранном языке
Награду вручала Гленн Клоуз
Индокитай / Indochine (Франция) реж. Режис Варнье
Урга — территория любви (Россия) реж. Никита Михалков
Данс / Daens (Бельгия) реж. Стиин Конинкс
Место в мире / Un lugar en el mundo (Уругвай) реж. Адольфо Аристарайн (неофициальная номинация)[9]
Штонк! / Schtonk! (Германия) реж. Гельмут Дитль

Другие категории

Категории Лауреаты и номинанты
<center>Лучшая музыка к фильму
Награду вручал Рауль Хулия
«Аладдин» — Алан Менкен
• «Основной инстинкт» — Джерри Голдсмит
• «Чаплин» — Джон Барри
• «Говардс Энд» — Ричард Роббинс
• «Там, где течёт река» — Марк Айшем
<center>Лучшая песня к фильму
Награду вручали Лена Хорн и Куинси Джонс
A Whole New World — «Аладдин»музыка: Алан Менкен, слова: Тим Райс
Beautiful Maria of My Soul — «Короли мамбо» — музыка: Роберт Крафт, слова: Арне Глимчер
Friend Like Me — «Аладдин» — музыка: Алан Менкен, слова: Говард Эшман (посмертно)
I Have Nothing — «Телохранитель» — музыка: Дэвид Фостер, слова: Линда Томпсон
Run to You — «Телохранитель» — музыка: Джад Фридман, слова: Аллан Рич
<center>Лучший монтаж «Непрощённый» — Джоэль Кокс
• «Основной инстинкт» — Фрэнк Дж. Уриосте
• «Жестокая игра» — Кант Пан
• «Несколько хороших парней» — Роберт Лейтон
• «Игрок» — Джеральдин Перони
<center>Лучшая операторская работа
Награду вручали Морган Фримен и Джин Хэкмен
«Там, где течёт река» — Филипп Руссело
• «Хоффа» — Стивен Х. Бурум
• «Говардс Энд» — Тони Пирс-Робертс
• «Любовник» — Робер Фрэсс
• «Непрощённый» — Джек Ньютон Грин
<center>Лучшая работа художника
Награду вручал Ричард Гир
«Говардс Энд» — Лучана Арриги (постановщик), Йен Уитэйкер (декоратор)
• «Дракула» — Томас Э. Сандерс (постановщик), Гаррет Льюис (декоратор)
• «Чаплин» — Стюарт Крэйг (постановщик), Крис А. Батлер (декоратор)
• «Игрушки» — Фердинандо Скарфьотти (постановщик), Линда Дессенна (декоратор)
• «Непрощённый» — Генри Бамстед (постановщик), Дженис Блэки-Гудайн (декоратор)
<center>Лучший дизайн костюмов «Дракула» — Эйко Исиока
• «Колдовской апрель» — Шина Напье
• «Говардс Энд» — Дженни Беван, Джон Брайт
• «Малколм Икс» — Рут Э. Картер
• «Игрушки» — Альберт Вольски
<center>Лучший звук «Последний из могикан» — Крис Дженкинс, Даг Хемфилл, Марк Смит, Саймон Кей
• «Аладдин» — Терри Портер, Мел Меткалф, Дэвид Дж. Хадсон, Док Кейн
• «Несколько хороших парней» — Кевин О’Коннелл, Рик Клайн, Роберт Эбер
• «В осаде» — Дональд О. Митчелл, Фрэнк А. Монтано, Рик Харт, Скотт Д. Смит
• «Непрощённый» — Лес Фрешольц, Верн Пур, Дик Александр, Роб Янг
<center>Лучший монтаж звуковых эффектов «Дракула» — Том Си Маккарти, Дэвид Э. Стоун
• «Аладдин» — Марк А. Манджини
• «В осаде» — Джон Левекью, Брюс Стамблер
<center>Лучшие визуальные эффекты «Смерть ей к лицу» — Кен Ралстон, Даг Чианг, Даглас Смит, Том Вудрафф мл.
• «Чужой 3» — Ричард Эдланд, Алек Гиллис, Том Вудрафф мл., Джордж Гиббс
• «Бэтмен возвращается» — Майкл Л. Финк, Крэйг Баррон, Джон Бруно, Деннис Скотак
<center>Лучший грим «Дракула» — Грег Кэнном, Мишель Бёрк, Мэттью У. Мангл
• «Бэтмен возвращается» — Ве Нилл, Ронни Спектер, Стэн Уинстон
• «Хоффа» — Ве Нилл, Грег Кэнном, Джон Блейк
<center>Лучший документальный полнометражный фильм Обман в Панаме / The Panama Deception (продюсеры: Барбара Трент и Дэвид Каспер)
• Измените своё мнение: История доктора Эвелин Хукер / Changing Our Minds: The Story of Dr. Evelyn Hooker (продюсер: Дэвид Хаугланд)
• Огни Кувейта / Fires of Kuwait (продюсер: Сэлли Дандас)
• Освободители: Сражающиеся на двух фронтах во Второй Мировой Войне / Liberators: Fighting on Two Fronts in World War II (продюсеры: Уильям Майлз и Нина Розенблюм)
• Музыка к фильму: Бернард Херрманн / Music for the Movies: Bernard Herrmann (продюсеры: Маргарет Смиллоу и Рома Бэран)
<center>Лучший документальный короткометражный фильм Образованный Питер / Educating Peter (продюсеры: Томас Си Гудвин (посмертно) и Жеральдин Вюрцбург)
• Век завоеваний: Поход Шефа Вай-Вай / At the Edge of Conquest: The Journey of Chief Wai-Wai (продюсер: Джеффри О’Коннор)
• Центр воображения: Маргарет Андерсон и небольшая рецензия / Beyond Imagining: Margaret Anderson and the 'Little Review' (продюсер: Венди Л. Вейнберг)
• Цвета моего отца: Портрет Сэма Боренштейна / The Colours of My Father: A Portrait of Sam Borenstein (продюсеры: Ричард Элсон и Сэлли Бочнер)
• Когда аборт был запрещён: Нерассказанные истории / When Abortion Was Illegal: Untold Stories (продюсер: Дороти Фадимэн)
<center>Лучший игровой короткометражный фильм Омнибус / Omnibus (Сэм Карманн)
• Контакт / Contact (Джонатан Дэрби и Яна Сью Мемел)
• Круиз Контрол / Cruise Control (Мэтт Пальмиери)
• Леди в ожидании / The Lady in Waiting (Кристиан М. Тейлор)
• Лебединая песня / Swan Song (Кеннет Брана и Дэвид Парфитт)
<center>Лучший анимационный короткометражный фильм Мона Лиза, спускающаяся по лестнице / Mona Lisa Descending a Staircase (Джоан Си Грац)
• Адам / Adam (Питер Лорд)
• Слова, слова, слова... / Řeči, řeči, řeči... (Михаэла Павлатова)
• Песочный человек / The Sandman (Пол Берри)
• Сценарий / Screen Play (Барри Пурвс)

Специальные награды

Награда Лауреаты
<center>Премия за выдающиеся заслуги в кинематографе (Почётный «Оскар») Федерико ФеллиниВ знак признания того, что он занимает место в ряду мастеров кинематографического повествования. (In recognition of his place as one of the screen’s master storytellers.)[4]
<center>Награда имени Джина Хершолта Одри Хепбёрн (посмертно)[6]
Элизабет Тейлор
<center>Награда имени Гордона Сойера[10] Эрих Кёстнер (нем.)

См. также

  • «Золотой глобус» 1993 (премия Голливудской ассоциации иностранной прессы)
  •  BAFTA 1993 (премия Британской академии кино и телевизионных искусств)
  • «Сезар» 1993 (премия Французской академии искусств и технологий кинематографа)
  • «Сатурн» 1993 (премия Академии научной фантастики, фэнтези и фильмов ужасов)
  • «Золотая малина» 1993 (премия за сомнительные заслуги в области кинематографа)

Напишите отзыв о статье "Оскар (кинопремия, 1993)"

Примечания

  1. 1 2 Tony Scott [www.variety.com/review/VE1117900649/ The 65th Annual Academy Awards] (англ.) // Variety. — 30 марта 1993.
  2. Aleene MacMinn [articles.latimes.com/1993-01-07/entertainment/ca-840_1_oscar-consideration Movies — Morning Report] (англ.) // Los Angeles Times. — 7 января 1993.
  3. Bernard Weinraub [www.nytimes.com/1993/02/18/movies/3-films-dominate-nominees-in-oscar-contest.html?scp=4&sq=65th%20Academy%20Awards&st=Search 3 Films Dominate Nominees In Oscar Contest] (англ.) // The New York Times. — 18 февраля 1993.
  4. 1 2 [aaspeechesdb.oscars.org/ics-wpd/url.ashx?id=065-26&qn=AAspeeches Информация о награждении и ответное слово Федерико Феллини] (англ.). База данных Академия кинематографических искусств и наук. Проверено 15 декабря 2012. [web.archive.org/web/20110706073632/aaspeechesdb.oscars.org/ics-wpd/exec/icswppro.dll?AC=qbe_query&TN=AAtrans&RF=WebReportPermaLink&MF=oscarsmsg.ini&NP=255&BU=aaspeechesdb.oscars.org/index.asp&QY=find+acceptorlink+%3d065-26 Архивировано из первоисточника 6 июля 2011].
  5. [aaspeechesdb.oscars.org/ics-wpd/url.ashx?id=065-25&qn=AAspeeches Информация о награждении и ответное слово Элизабет Тейлор] (англ.). База данных Академия кинематографических искусств и наук. Проверено 15 декабря 2012. [web.archive.org/web/20100221174048/aaspeechesdb.oscars.org/ics-wpd/exec/icswppro.dll?AC=qbe_query&TN=AAtrans&RF=WebReportPermaLink&MF=oscarsmsg.ini&NP=255&BU=aaspeechesdb.oscars.org/index.htm&QY=find+acceptorlink+%3d065-25 Архивировано из первоисточника 21 февраля 2010].
  6. 1 2 [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=1&BSFromYear=65&BSNominee=audrey+hepburn Запись о награждении и примечание к ней в базе данных Академии киноискусства]
  7. [aaspeechesdb.oscars.org/ics-wpd/url.ashx?id=065-24&qn=AAspeeches Информация о награждении и ответное слово Шона Хепбёрна-Феррера] (англ.). База данных Академия кинематографических искусств и наук. Проверено 15 декабря 2012. [web.archive.org/web/20110706073628/aaspeechesdb.oscars.org/ics-wpd/exec/icswppro.dll?AC=qbe_query&TN=AAtrans&RF=WebReportPermaLink&MF=oscarsmsg.ini&NP=255&BU=aaspeechesdb.oscars.org/index.asp&QY=find+acceptorlink+%3d065-24 Архивировано из первоисточника 6 июля 2011].
  8. [www.oscars.org/awards/academyawards/oscarlegacy/1990-1999/65nominees.html Nominees & Winners for the 65th Academy Awards] (англ.). Академия кинематографических искусств и наук. — Лауреаты и номинанты (полный список). Проверено 31 января 2011. [www.webcitation.org/697BwzzVs Архивировано из первоисточника 13 июля 2012].
  9. Уже после объявления номинантов было выявлено, что фильм «Место в мире» (исп.) был полностью произведён в Аргентине и не имел оснований выдвигаться на премию от Уругвая. Фильм был удалён из списка номинантов до окончательного голосования. [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=3&BSFilmID=38093 A Place in the World. Academy Awards Database]
  10. Награда имени Гордона Сойера была вручена на отдельной церемонии, вместе с наградами за научно-технические достижения.

Ссылки

  • [www.oscars.org/oscars/ceremonies/1993 Лауреаты и номинанты 65-й церемонии на официальном сайте американской киноакадемии] (англ.)
  • [www.imdb.com/event/ev0000003/1993 Лауреаты и номинанты премии «Оскар» в 1993 году на сайте IMDb] (англ.)
  • [www.imdb.com/title/tt0266220/ Организаторы и участники 65-й церемонии на сайте IMDb] (англ.)
  • [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearchInput.jsp База данных американской киноакадемии] (англ.)

Отрывок, характеризующий Оскар (кинопремия, 1993)

– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.