Ослон, Александр Анатольевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Александр Анатольевич Ослон (р. 19 марта 1952 года) — российский социолог.





Образование

Родился в городе Златоуст Челябинской области в семье инженеров-электриков. Родители родом с Украины, окончили Московский энергетический институт в 1950-х годах, в середине 1990-х уехали в Израиль[1].

Среднее образование получил в Перми и Туле, куда переезжала его семья. В 1969 году окончил среднюю школу № 17 Тулы, в 1974 году — Тульский политехнический институт, факультет «Техническая кибернетика», специальность «Автоматика и телемеханика». Защитил диссертацию "Разработка, исследование и применение алгоритмов построения интегральных показателей функционирования сложных систем" на соискание степени кандидата технических наук в 1984 году в Институте проблем управления (Москва).

От программирования — к социологии

Начиная с 1972 года занимался программированием на различных типах вычислительных машин, разработкой и программной реализацией математических методов анализа эмпирических данных. В 1974 году начал трудовую деятельность в проектном институте ГСКТБ АСУ. Проработав в одном месте 13 лет, прошёл путь от инженера до главного конструктора проекта.

Вёл научную работу. Основная сфера интересов — методы анализа данных и их приложение в таких областях, как экономика, социология, отраслевой анализ, автоматизированное проектирование и другие. По этой тематике опубликовал около 30 научных работ.

В начале 1988 года получил приглашение переехать в Москву для работы в только что образованном Всесоюзном центре изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в качестве заведующего отделом компьютерной обработки данных. Принимал активное участие в становлении этой организации и в 1990 году был назначен на должность заместителя директора.

Фонд «Общественное мнение»

Явился инициатором образования независимого Фонда «Общественное мнение», который в 1992 году отделился от ВЦИОМ и начал вести собственную исследовательскую деятельность. Со дня основания Фонда работает в должности генерального директора, а затем президента.

За это время Фонд «Общественное мнение» стал одной из ведущих в России социологических организаций, выполняющих большой объём заказных и собственных исследований с использованием широкого спектра методов опроса. В 1996 году Фонд «Общественное мнение» стал базовой социологической организацией избирательного штаба Б. Н. Ельцина на президентских выборах. Ослон входил тогда в состав известной Аналитической группы, которой руководили А. Б. Чубайс и В. В. Илюшин[2].

После выборов на базе Фонда «Общественное мнение» была развернута разносторонняя исследовательская работа по изучению мнения населения России с предоставлением результатов высшему руководству страны: Администрации Президента, Правительству, а также обществу на сайте в Интернете. В 19992000 входил в состав избирательного штаба В. В. Путина.

Неоднократно выступал в российской и зарубежной печати с публикациями, освещающими результаты опросов населения и методические вопросы проведения социологических исследований.

Является членом редакционных коллегий «Социологического журнала» и журнала «Отечественные записки».

Труды

Книги

  • Авен П. О., Мучник Б. З., Ослон А. А. Функциональное шкалирование. (Отв. ред. Б. А. Березовский). - М., Наука, 1988.
  • Докторов Б. З., Ослон А. А., Петренко Е. С. Эпоха Ельцина: Мнения россиян. Социологические очерки. Москва: Фонд «Общественное мнение», 2002.
  • Десять лет социологических наблюдений. М., 2003 (редактор, соавтор).

Некоторые статьи

Напишите отзыв о статье "Ослон, Александр Анатольевич"

Примечания

  1. [www.kommersant.ru/doc/2214275 Ъ-Огонек — Александр Ослон: «Я — наблюдатель. Это позиция»]
  2. Ослон А. [socreal.fom.ru/?link=ARTICLE&aid=182 Как в 1996 году Аналитическая группа сделала опросы социальным фактом] // Социальная реальность, № 6, 2002

Ссылки

  • [kreml.org/users/oslon?user_session=88cb2c7df5c12f968386ed1d0da25222 Биография]
  • [www.fom.ru/ Фонд «Общественное мнение»]

Отрывок, характеризующий Ослон, Александр Анатольевич

– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.