Основные законы Израиля

Основные законы Израиля — метод, выбранный кнессетом для постепенного создания конституции государства Израиль. Такое решение было принято, поскольку в кнессете первого созыва существовали разногласия по поводу создания конституции.

Государство Израиль

Эта статья — из цикла статей «Политика и правительство»

Государственный строй Основные законы Закон об Иерусалиме Закон о возвращении Президент Реувен Ривлин Премьер-министр Биньямин Нетаньяху Кабинет министров обороны: Авигдор Либерман иностранных дел: Биньямин Нетаньяху внутренних дел: Арье Дери финансов: Моше Кахлон Кнессет Спикер кнессета: Юлий Эдельштейн Депутаты кнессета Лидер оппозиции: Ицхак Герцог Выборы: 2015 Политические партии Закон о выборах в кнессет ЦИК Референдумы Госконтролёр Юридическая система Верховный суд Генеральная прокуратура Юридический советник Йехуда Вайнштейн Округа, подокругаhe Местное самоуправление Городской совет Местный совет Региональный совет Внутренняя политика Внешняя политика

Большинство принятых на сегодняшний день основных законов связаны с деятельностью государственных органов, например, законы о кнессете, правительстве, Президенте и т. п. Два других закона — «Основной закон о достоинстве и свободе человека» и «Основной закон о свободе деятельности», принятые кнессетом в 1992 году, связаны с защитой основных прав человека.

Название основного закона, даваемое ему Кнессетом, начинается со слов «Основной закон», в то время как название обычного закона Кнессета начинается со слова «Закон». Были приняты многие другие законы, регулирующие важные вопросы государственной деятельности и прав человека, однако законодатель не счёл необходимым назвать их основными.

После принятия двух Основных законов о правах человека Верховный суд возвёл основные законы в ранг конституционных, поставил под судебный контроль соответствие законодательных актов основным законам и закрепил за собой право отменять «неконституционные» законы. Вопрос о том, в какой мере эти постановления Верховного суда основаны на актах, принятых законодательным или учредительным органом, остаётся открытым.

Предыстория

Политический секретарь Еврейского агентства Иехуда Пинхас Коэн начал готовить проект конституции еще до провозглашения государства. Согласно Декларации независимости конституция должна была быть принята не позднее 1 октября 1948 года. Однако её принятию помешала Война за независимость. Только 25 января 1949 года было избрано Учредительное собрание, которое вскоре получило название Кнессет первого созыва. Вопрос о принятии конституции обсуждался на нескольких заседаниях Кнессета, но до июня 1950 так и не был выработан консенсус, который позволил бы утвердить конституцию.

13 июня 1950 года Кнессет первого созыва одобрил компромиссное предложение депутата Изхара Харари о принятии Основных законов, которые впоследствии будут объединены в Конституцию Израиля. Это решение Кнессета не дало ответ на такие вопросы, как: какие основные законы должны быть приняты, будут ли они иметь нормативное превосходство над обычными законами, каким образом и кто сведёт их в конституцию? В 1958 году Кнессет третьего созыва принял первый из Основных законов – Основной закон о Кнессете.

Основные законы в 1958–1991 годы

С 1958 по 1991 год Кнессет принял девять основных законов, регламентирующих деятельностью высших государственных органов. В этот период разногласия не позволили принять Основной закон о законодательстве и основные законы, гарантирующие права человека. Только в одном из принятых законов, в Основном законе о Кнессете, содержалось «забронированное» положение или так называемая защищённая статья, для изменения которой требовалось абсолютное большинство голосов депутатов Кнессета (более 60 голосов).

В 1969 году Кнессет принял простым большинством голосов закон о финансировании партий. Адвокат Бергман обратился в БАГАЦ, утверждая, что положения этого закона противоречат защищённой статье Основного закона о Кнессете. Верховный суд признал, что одна из статей нового закона нарушает принцип равенства, закреплённый Основным законом, и предложил Кнессету изменить закон о финансировании или принять его большинством голосов. После решения суда Кнессет исправил закон о финансировании. Это был первый случай, когда закон подвергся судебному контролю. Однако этот контроль ограничился толкованием защищённой статьи основного закона, и суд отметил, что содержание обычного закона может противоречить защищённой статье, если этот закон принят необходимым большинством голосов депутатов Кнессета.

В 1973 году был подан БАГАЦ с просьбой не публиковать (то есть, фактически отменить) принятую Кнессетом поправку к Закону о выборах в Кнессет. Верховный суд отклонил иск, так как закон был принят абсолютным большинством голосов во всех его чтениях, а при такой процедуре Основной закон о Кнессете допускает в обычных законах отклонение от принципа равных выборов. В этом деле суд также постановил, что «судебные органы должны толковать и претворять в жизнь законы, принятые Кнессетом, а не отменять или изменять их».

Список Основных законов Израиля

Основной закон	Принят	Ссылка на закон (ивр.)	Ссылка на закон (англ.) / (рус.)	Краткое описание
Кнессет	12 февраля 1958	[www.knesset.gov.il/laws/special/heb/yesod4.pdf ]	[knesset.gov.il/laws/ru/yesodru4.pdf ]	Кнессет — это парламент Государства Израиль. Состоит из 120 депутатов, избираемых всеобщим тайным голосованием.
Земельный фонд Израиля	19 июля 1960	[www.knesset.gov.il/laws/special/heb/yesod12.pdf ]	[knesset.gov.il/laws/ru/yesodru12.pdf ]	Земля Израиля является национальным достоянием. Государственные и общественные земли неотчуждаемы ни посредством продажи, ни иным способом, за исключением случаев, оговоренных законом.
Президент Государства	16 июня 1964	[www.knesset.gov.il/laws/special/heb/yesod8.pdf ]	[knesset.gov.il/laws/ru/yesodru8.pdf ]	Закон определяет статус, полномочия и обязанности президента, который избирается Кнессетом сроком на семь лет. Полномочия амнистировать правонарушителей.
Правительство (1)	13 августа 1968	[www.knesset.gov.il/laws/special/heb/yesod6.pdf ]	[www.knesset.gov.il/laws/special/eng/basic1_eng.htm ]	Правительство является органом исполнительной власти и несёт ответственность перед Кнессетом. Установлен порядок формирования правительства, а также полномочия премьер-министра, правительства и министров.
Государственное хозяйство	21 июля 1975	[www.knesset.gov.il/laws/special/heb/yesod11.pdf ]	[knesset.gov.il/laws/ru/yesodru11.pdf ]	Указаны основные принципы государственного бюджета, налогообложения и займов. Печатание денежных знаков и чеканка монет регулируются законом.
Армия	31 марта 1976	[www.knesset.gov.il/laws/special/heb/yesod9.pdf ]	[knesset.gov.il/laws/ru/yesodru9.pdf ]	Устанавливается подчиненность армии правительству; определяются полномочия, обязанности и порядок назначения начальника Генштаба. Воинская повинность закрепляется законодательно.
Иерусалим - столица Израиля	30 июля 1980	[www.knesset.gov.il/laws/special/heb/yesod2.pdf ]	[knesset.gov.il/laws/ru/yesodru2.pdf ]	«Иерусалим - единый и неделимый, есть столица Израиля». Святые места подлежат охране; обеспечивается свобода доступа к святыням различных религий.
Судебная власть	28 февраля 1984	[www.knesset.gov.il/laws/special/heb/yesod10.pdf ]	[knesset.gov.il/laws/ru/yesodru10.pdf ]	Определяется структура и полномочия судебной системы, а также порядок назначения судей. Закрепляются принципы независимости судей и гласности судопроизводства, а также устанавливается обязательная сила прецедентов Верховного суда, устанавливаются полномочия Верховного суда как Высшего суда Справедливости.
Государственный контролёр	15 февраля 1988	[www.knesset.gov.il/laws/special/heb/yesod5.pdf ]	[knesset.gov.il/laws/ru/yesodru5.pdf ]	Госконтролёр проверяет деятельность правительства и местных органов власти, а также является Уполномоченным по жалобам граждан. Он избирается Кнессетом на семь лет и ответственен только перед ним.
Свобода занятий (1)	3 марта 1992	[www.knesset.gov.il/laws/special/heb/yesod1.pdf ]	[www.knesset.gov.il/laws/special/eng/basic5_eng.htm ]	Каждый гражданин или резидент Израиля имеет право заниматься любым занятием, любой профессиональной деятельностью или работой. Органы государственной власти обязаны уважать право свободы занятий.
Достоинство и Свобода человека	17 марта 1992	[www.knesset.gov.il/laws/special/heb/yesod3.pdf ]	[knesset.gov.il/laws/ru/yesodru3.pdf ]	Жизнь человека, его достоинство и свобода являются основными правами человека в Израиле. Закон обеспечивает неприкосновенность собственности, защиту частной жизни, свободный выезд из страны и право граждан Израиля возвратиться в страну. Органы государственной власти обязаны уважать права, установленные этим законом.
Правительство (2)	18 марта 1992	[www.knesset.gov.il/laws/special/heb/yesod7.pdf ]	[www.knesset.gov.il/laws/special/eng/basic7_eng.htm ]	Отменяется закон 1968 года. Переход к системе прямых выборов премьер-министра, проводимых вместе с выборами в Кнессет, и к новому порядку формирования правительства.
Свобода занятий (2)	9 марта 1994	[www.knesset.gov.il/laws/special/heb/yesod1.pdf ]	[knesset.gov.il/laws/ru/yesodru1.pdf ]	Ныне действующий закон. Закон 1992 года заменяется дополненной версией, согласно которой свободу занятий можно ограничить только на основании закона, отвечающего требованиям, перечисленным в Основном законе.
Правительство (3)	18 марта 2001	[www.knesset.gov.il/laws/special/heb/yesod6.pdf ]	[knesset.gov.il/laws/ru/yesodru6.pdf ]	Ныне действующий закон. Отменяется закон 1992 года и восстанавливается закон 1968 года с некоторыми поправками.
Референдум	12 марта 2014	[main.knesset.gov.il/Activity/Legislation/Documents/yesod15.pdf ]	[knesset.gov.il/laws/ru/yesodru3.pdf ]	Обязательное проведение референдума в случае отказа от израильского суверенитета на какую-либо территорию, если решение об отказе принято большинством Кнессета меньшим, чем 80 голосов депутатов.

Юристы полагают, что необходимо также принять Основной закон: Законодательство (в прошлом уже подавались проекты такого закона) и Основной закон, который гарантирует свободу слова, свободу религии, свободу собраний и соблюдение равенства всех гражданам.

Основные законы в 1992–1999 годы

Принятие двух основных законов о правах человека

Ввиду разногласий, возникших при обсуждении проекта Основного закона о правах человека, депутат Кнессета профессор юриспруденции Амнон Рубинштейн предложил разделить этот проект на несколько законопроектов, каждый из которых будет обсуждаться отдельно. Таким образом, в марте 1992 года были подготовлены и приняты два закона, гарантирующие права человека: Основной закон о свободе деятельности и Основной закон о достоинстве и свободе человека. В этом же месяце была принята новая версия Основного закона о правительстве, принятая в связи с переходом к прямым выборам премьер-министра. Профессор Рут Габизон, сравнивая в своей статье (стр. 94) процесс подготовки этих законов, приходит к выводу, что в отличие от подготовки Основного закона о правительстве, законы о правах человека практически не обсуждались общественностью и были приняты в присутствии незначительного числа депутатов Кнессета.

Основной закон о правительстве и Основной закон о свободе деятельности защищены специальными статьями, требующими абсолютного большинства голосов для любых изменений в законе. Такое бронирование жёстче, чем наличие защищённой статьи в Основном законе о Кнессете, однако речь шла о всё том же типе бронирования – формальном (процессуальном). Вместе с тем, новым в двух законах о правах человека стало применение материального бронирования (бронирования по существу) или ограничивающих статей. Вот, к примеру, ограничивающая статья Основного закона о достоинстве и свободе человека: «Права, предоставленные этим Основным законом, не могут быть ограничены иначе, как на основании закона, который отвечает ценностям Государства Израиль, направлен на достижение достойной цели и не ограничивает право в большей мере, чем это необходимо».

В марте 1994 года Основной закон о свободе деятельности был пересмотрен и заменён новой версией. В этой версии модифицировалась отменяющая ограничения статья, позволяющая при определённых условиях принять обычный закон, даже если он не отвечает всем требованиям ограничивающей статьи основного закона. Кнессет решил изменить отменяющую ограничения статью, так как она не позволяла ему принять Закон об импорте мороженого мяса, необходимый для поддержания статус-кво в отношениях между религией и государством. Другие изменения в Основном законе о свободе деятельности были связаны с намерением Кнессета унифицировать некоторые статьи двух основных законов о правах человека.

Противоречивая интерпретация законов

В августе 1992 года была опубликована статья судьи Аарона Барака, в которой он назвал принятие двух основных законов о правах человека конституционной революцией. Согласно статье Аарона Барака уже нельзя было сказать, что у Израиля нет формальной конституции в области прав человека – новые законы ставили Израиль «в один ряд со многими государствами, в которых права человека закреплены в жёсткой писаной конституции, то есть документе, имеющем верховенство или нормативное превосходство» над обычным законом. Судья Барак выразил уверенность в том, что Кнессет любого созыва обладает не только законодательными, но и учредительными полномочиями. Он также высказал сожаление о том, что Кнессет (как учредительный орган) не установил чёткий судебный контроль для проверки конституционности законов, однако это не являлось препятствием для израильского суда. В итоге Барак пришёл к выводу: «Теперь суд может не только устанавливать, что закон противоречит основным принципам, но и объявлять его не имеющим юридической силы».

Депутат Кнессета Реувен Ривлин, бывший в 1992 году членом законодательной комиссии Кнессета и принимавший участие в работе над проектом Основного закона о достоинстве и свободе человека, утверждает, что целью этого закона было укрепление «права людей как людей и прав меньшинств как меньшинств», и никто в комиссии даже не говорил об изменении баланса отношений между законодательными и судебными властями. По поводу конституционной революции Ривлин сказал: «Кнессет никогда не давал ей одобрения, и поэтому она происходит вопреки духу демократии и без узаконения».

Согласно сайту Кнессета (см. раздел ссылок) существуют разные мнения по поводу верховенства основных законов над обычными законами. Некоторые полагают, что верховенства нет, так как это не было чётко оговорено в законе. Это мнение также основано на том, что принятие основных законов происходит простым большинством голосов и ничем не отличается от порядка принятия обычных законов. Другие утверждают, что основные законы обладают преимуществом, так как они являются результатом полномочий Кнессета как Учредительного собрания.

Мнения юристов об интерпретации новых основных законов Аароном Бараком также разошлись – некоторые поддержали его, другие отнеслись к его концепции критично. Судья Хаим Коэн затронул вопрос о верховенстве нормативных актов во втором издании своей книги «Право». Когда законодатель, согласно Коэну, решил, что подзаконный акт не должен противоречить законам, он в явной форме закрепил это положение в законе. Однако превосходство основного закона над обычным законом не было оговорено Кнессетом, и тот, судя по всему, не намеревался этого делать. Судья Коэн также объяснил, что верховенство основного закона над обычным законом не закреплено законодательно, а имеет как бы толковательный характер. Если противоречия между такими двумя законами нельзя разрешить посредством толкования особых статей основного закона, то противоречия между ними разрешаются в соответствии с правилами о противоречивых законах, имеющих одинаковую юридическую силу. Судья Менахем Элон назвал беспочвенными утверждения о том, что основные законы лишили законодательную власть её места на вершине пирамиды государственной власти. Согласно Элону статус законодателя не изменился, и Кнессет как суверенный представитель народа может изменять основные законы, соблюдая при этом оговоренные в законах условия.

Так или иначе, статьи и книги судьи Барака не могут рассматриваться как судебный прецедент или иной источник права. Поэтому непосредственно после принятия основных законов правовое положение было таким, как его охарактеризовала профессор Габизон (стр. 94-95): в Израиле нет формальной конституции, однако идёт долгосрочный процесс её разработки; нет судебного контроля над законами, принятыми Кнессетом; Основной закон, не содержащий забронированных положений, не имеет нормативного превосходства над обычными законами; защищённые статьи рассматриваются как немногочисленные исключения из принципа верховенства Кнессета, и закон, принятый вопреки требованиям таких статей, не имеет юридической силы.

Дело Банка ха-Мизрахи

В ноябре 1995 года Верховный суд вынес решение по делу «Банк ха-Мизрахи». Некоторые юристы сравнивают это решение с прецедентом Марбери против Мэдисона, установленным Верховным судом США. Однако в Соединенных Штатах действовала Конституция и американский судья Джон Маршалл мог на неё опереться, израильский же суд принял своё решение, несмотря на отсутствие конституции.

В связи с серьёзными трудностями, которые испытывал сельскохозяйственный сектор в течение нескольких лет, и с целью спасти его от экономического краха в 1992 году был принят Закон о регулировании сектора семейных сельских хозяйств. Этот закон, в определённой мере ограничивая права кредиторов, установил облегчённый порядок уплаты долгов теми, кто занимался сельским хозяйством. В 1993 году была принята поправка к закону, которая ещё больше ущемляла права кредиторов. Банк ха-Мизрахи, иск которого об уплате долга был отклонён в окружном суде, обратился с апелляцией в Верховный суд, который рассмотрел это дело вместе с делами других кредиторов. В своей апелляции банк утверждал, что поправка к закону противоречит праву на частную собственность, закрепленному в статье 3 Основного закона о достоинстве и свободе человека. Верховный суд единогласно постановил, что поправка к закону действительно ограничивает право на частную собственность, однако она отвечает всем условиям ограничивающей статьи Основного закона и поэтому правомерна.

«Дело Банка ха-Мизрахи» известно не столько постановлением суда по проблемам сельского хозяйства, сколько тем, что в нём впервые обсуждались важные вопросы конституционного права в свете новых основных законов. Эти вопросы были в основном рассмотрены судьями Меиром Шамгаром и Аароном Бараком и поддержаны большинством судей, входивших в состав суда. Судья Мишаэль Хешин выразил несогласие с ними в отдельных вопросах. Некоторые судьи отметили, что с точки зрения рассматриваемого дела не было необходимости затрагивать эти вопросы. Вот некоторые из положений, высказанных судьями:

• «Конституционные акты находятся на более высоком нормативном уровне, чем обычные законы» (Шамгар, параграф 24)
• «Законодатель полномочен принимать как конституционные акты, так и обычные законы» (Шамгар, п. 25)
• «Отныне действует единый критерий, согласно которому изменять основной закон можно только в основном законе (Шамгар, п. 26)
• «Судейский надзор расширился, так что в соответствии с критериями основных законов стало возможным проверять законность законов...» (Шамгар, п. 18)
• «Разумеется, что в Государстве Израиль есть конституция. Это – основные законы» (Барак, п. 54)
• «Основной закон о достоинстве и свободе человека имеет конституционный статус, ставящий его выше законов... Если суд приходит к выводу, что нарушение основного права выходит за рамки ограничивающей статьи, то он может обеспечить конституционную защиту этому праву, в том числе, отменить закон (или его часть)» (Барак, п. 108)
• «Судебный контроль над конституционностью закона является душой конституции... Поэтому конституционное верховенство влечёт за собой судебный контроль» (Барак, п. 78)
• «Судебный контроль выражает конституционные ценности. С его помощью судья реализует ценности общества, в котором он живёт... Именно независимый судья, которому не приходится то и дело участвовать в перевыборах, достоин таких полномочий» (Барак, п. 81)

Публикация решения суда по этому делу вызвала широкий резонанс среди юристов. Некоторые поддержали «конституционную революцию», но были и такие, которые подвергли её острой критике. Моше Ландой, в прошлом судья Верховного суда, высказал недоумение по поводу попытки поставить суды выше законодателя при отсутствии чёткого постановления об этом учредительного органа. Относительно утверждений о демократическом характере судебного контроля судья Ландой признался, что он не понимает, «в чём демократичность передачи полномочий по контролю законов, принятых демократическим путём, в руки такой олигархической структуры, как суды».

Профессор Рут Габизон, давшая в своей статье детальный анализ конституционного права в Израиле, пишет, что речь идёт о «беспрецедентном в мировой истории случае, когда суд провозгласил верховенство основных законов и взял на себя полномочия судебного контроля над законами Кнессета, несмотря на отсутствие законченной конституции и чётких распоряжений закона». Согласно Габизон, это — недостойный путь принятия конституции (стр. 28). Далее она отмечает в своей статье, что решения суда и использование термина «революция» преследовали своей целью зафиксировать в юридическом мышлении принцип судебного контроля над законами Кнессета (стр. 132).

После принятия решения по делу Банка ха-Мизрахи расширенным составом Верховного суда стало очевидным, что судьи, в принципе, поддерживают идею судебного контроля над законодательством. Тем не менее, как объясняет Рут Габизон в своей статье (стр. 26-27), эта идея пока не стала судебным прецедентом, так как в этом деле не был отменён закон Кнессета, и высказывания судей по этому вопросу носили характер «попутно сказанного» (лат. obiter dictum).

Суд отменяет первые два закона

В сентябре 1997 года Верховный суд прецедентным решением отменил некоторые положения Закона об урегулировании деятельности в области инвестиционных консультаций и управления инвестиционными портфелями, так как, по его мнению, они не соответствовали Основному закону о свободе деятельности. Это был первый случай, когда закон Кнессета подвергся судебному контролю, и суд отменил положение, противоречащее Основному закону о свободе деятельности. Это событие осталось почти незамеченным израильскими СМИ, хотя именно оно положило начало отмене законов Верховным судом на основании ограничивающих статей основных законов. Некоторые юристы предполагают, что решение суда в этом деле преследовало своей целью учредить судебный контроль над законами. Относительная «простота» этого дела позволила избежать общественного резонанса и противостояния со стороны исполнительных и законодательных властей.

В октябре 1999 года Верховный суд постановил, что положение Закона о военном судопроизводстве относительно задержания военнослужащего военным полицейским на срок до 96 часов без судебной санкции нарушает свободу личности, гарантируемую статьёй 5 Основного закона о достоинстве и свободе человека. Суд решил, что такой долгий срок задержания не отвечает критерию соразмерности (пропорциональности), который определён в особой ограничивающей статье Основного закона и распространяется на военнослужащих. В соответствии с этим статья о сроке задержания была признана недействительной, и суд объявил, что статья потеряет свою юридическую силу через шесть месяцев.

Законы Кнессета, отменённые Верховным судом

См. также: Судебный активизм в Израиле

В сентябре 2013 года БАГАЦ отменил положение Закона о предотвращении инфильтрации (нарушения и судопроизводство), позволяющее задерживать нелегальных мигрантов на срок до трёх лет. Это постановление было далеко не первым случаем «вторжения» БАГАЦа в прерогативу законодателя. Ниже приводится полный перечень судебных процессов, в которых Верховный суд отменял законы Кнессета.

Простой анализ приведённой информации показывает, что число законов, отменённых Верховным судом, растёт с каждым десятилетием. Так, в I неполном десятилетии после «Дела Банка ха-Мизрахи» было отменено 2 закона, во II десятилетии — 4 закона, а в III пока неполном (2010—2013) десятилетии — 6 законов. Наибольшую активность при отмене законов Кнессета проявляют судьи-женщины. Судья Дорит Бейниш поддержала отмену 11 законов, судья Мирьям Наор — 9 законов и судья Эстер Хают — 8 законов. Среди судей-мужчин высокий активизм проявили судья Салим Джубран, поддержавший отмену 7 законов, и судья Ашер Грунис, поддержавший отмену 6 законов.

#	Постановление	Дата решения	Дело и ссылка на решение (ивр.)	Стороны	Коллегия судей
1	Отмена некоторых положений закона о деятельности инвестиционных консультаций	24.09.1997	[elyon1.court.gov.il/files/97/150/017/A15/97017150.a15.htm БАГАЦ 1715/97]	Объединение инвестиционных менеджеров Израиля и др. против Министра финансов и др.	За отмену: А. Барак, Ш. Левин, Э. Гольдберг, Т. Ор, Э. Маца, М. Хешин, И. Замир, Т. Штрасберг-Коэн, Д. Дорнер, Я. Тиркель и Д. Бейниш.
2	Отмена закона о задержании военнослужащего на 96 часов без судебной санкции	14.10.1999	[elyon2.court.gov.il/files/95/550/060/I15/95060550.I15.htm БАГАЦ 6055/95]	Саги Цемах против Министра обороны и др.	За отмену: А. Барак, Ш. Левин, Т. Ор, Э. Маца, М. Хешин, И. Замир, Т. Штрасберг-Коэн, Д. Дорнер, Я. Тиркель и Д. Бейниш. Против: Я. Кедми.
3	Отмена закона, легализировавшего 7-й Канал	26.03.2002	[elyon1.court.gov.il/files/99/310/010/E14/99010310.e14.htm БАГАЦ 1030/99]	Депутат Кнессета Хаим Орон и др. против Спикера Кнессета Дана Тихона и др.	За отмену: А. Барак, Ш. Левин, Т. Ор, М. Хешин, Т. Штрасберг-Коэн, Д. Дорнер, Д. Бейниш, И. Энгелрад и Э. Ривлин.
4	Изменение некоторых статей Закона о реализации плана размежевания, в результате чего увеличились размеры компенсаций некоторым эвакуируемым	09.06.2005	[elyon1.court.gov.il/files/05/610/016/a20/05016610.a20.HTM БАГАЦ 1661/05]	Региональный совет Хоф-Газа и др. против Кнессета и др.	За изменение: А. Барак, М. Хешин, Д. Бейниш, Э. Ривлин, А. Прокача, А. Грунис, М. Наор, Э. Арбель, Э. Хают и Й. Адиэль. Против: Э. Э. Леви (не высказался о компенсациях).
5	Отмена «закона интифады», лишающего палестинцев компенсации за ущерб от действий израильских сил безопасности в месте конфликта	12.12.2006	[elyon1.court.gov.il/files/05/760/082/A13/05082760.a13.htm БАГАЦ 8276/05]	Адалла и др. против Министра обороны и др.	За отмену: А. Барак, Д. Бейниш, А. Прокача, Э. Э. Леви, А. Грунис, М. Наор, С. Джубран, Э. Хают и М. Хешин.
6	Отмена закона, позволяющего создание частных тюрем	19.11.2009	[elyon1.court.gov.il/files/05/050/026/n39/05026050.n39.pdf БАГАЦ 2605/05]	Отдел прав человека Академического центра права и бизнеса и др. против Министра финансов и др.	За отмену: Д. Бейниш, Э. Ривлин, А. Прокача, А. Грунис, М. Наор, Э. Арбель, С. Джубран, Э. Хают. Против: Э. Э. Леви.
7	Отмена закона, позволяющего продлевать ордер на арест подозреваемого в преступлениях против безопасности без его присутствия на суде	11.02.2010	[elyon1.court.gov.il/files/07/230/088/p25/07088230.p25.htm БАШАП 8823/07]	Некто против Государства Израиль	За отмену: Д. Бейниш, Э. Ривлин, А. Прокача, Э. Э. Леви, А. Грунис, М. Наор (с оговоркой), Э. Арбель, Э. Рубинштейн, С. Джубран.
8	Запрет на включение в будущие законы о бюджете статьи «Прожиточный минимум учащихся колелей», чтобы не нарушать Закон об основах бюджета	14.06.2010	[elyon1.court.gov.il/files/00/240/041/n43/00041240.n43.htm БАГАЦ 4124/00]	Покойный Орнан Йекутиэль и др. против Министра по делам религий и др.	За запрет: Д. Бейниш, А. Прокача, А. Грунис, М. Наор, С. Джубран, Э. Хают. Против: Э. Э. Леви.
9	Запрет на продление «закона Таля», регулирующего отсрочку призыва на военную и альтернативную службу учащихся иешив харедим	21.02.2012	[elyon1.court.gov.il/files/07/980/062/N18/07062980.N18.htm БАГАЦ 6298/07]	Йехуда Реслер, адвокат и майор в отставке против Кнессета и др.	За запрет: Д. Бейниш, М. Наор, Э. Рубинштейн, Э. Хают, Х. Мельцер и Н. Гендель. Против: Э. Ривлин, А. Грунис, Э. Арбель.
10	Отмена положения закона, который лишает пособия по прожиточному минимуму лиц, владеющих или пользующихся автомобилем	28.02.2012	[elyon1.court.gov.il/files/04/620/106/n44/04106620.n44.htm БАГАЦ 10662/04]	Салах Хасан и др. против Института национального страхования и др.	За отмену: Д. Бейниш, М. Наор, Э. Арбель, Э. Рубинштейн, С. Джубран, Э. Хают и У. Фогельман.
11	Отмена закона, предусматривающего налоговые льготы для некоторых населённых пунктов при отсутствии справедливых критериев	22.05.2012	[elyon1.court.gov.il/files/02/000/083/n48/02083000.n48.htm БАГАЦ 8300/02]	Гадбан Насер и др. против Правительства Израиля и др.	За отмену: Д. Бейниш, А. Грунис, Э. Ривлин.
12	Отмена закона о нелегалах, позволяющего задерживать мигрантов на срок до трёх лет	16.09.2013	[elyon2.court.gov.il/files/12/460/071/B24/12071460.B24.htm БАГАЦ 7146/12]	Наджат Серж Адам и др. против Кнессета и др.	За отмену: А. Грунис, М. Наор, Э. Арбель, С. Джубран, Э. Хают, Й. Данцигер, Н. Гендель, У. Фогельман, И. Амит.
13	Отмена новой версии закона о нелегалах (Закона о предотвращении инфильтрации)	22.09.2014	[elyon1.court.gov.il/files/13/850/073/m19/13073850.m19.pdf БАГАЦ 7385/13]	Эйтан - израильский центр иммиграционной политики и др. против Правительства Израиля и др.	За отмену: М. Наор, Э. Арбель, С. Джубран, Э. Хают, Й. Данцигер, У. Фогельман. Против: А. Грунис, Н. Гендель, И. Амит.

Ссылки

• [knesset.gov.il/description/ru/mimshal_yesod1_ru.htm Кнессет: Основные законы Государства Израиль]. сайт Кнессета.
• Рут Габизон. Конституционная революция – описание реальности, или воплощающее себя пророчество? (ивр.) // [law.huji.ac.il/pirsumim.asp?cat=1861&in=0 Мишпатим]. — Юридический факультет Еврейского университета в Иерусалиме, 1997. — Т. 28, № 1. — С. 21-147.
• Алек Эпштейн. [www-r.openu.ac.il/kurs/politic/constit2.html Путь, оказавшийся слишком длинным. "Компромисс Харари" и умножающиеся основные законы так и не привели к принятию конституции Израиля]. сайт Открытого университета. [www.webcitation.org/67Q0omFcx Архивировано из первоисточника 5 мая 2012].
• Воробьёв В.П., Чайко И.А. Израильский парламентаризм: конституционно-правовой анализ Монография. — Москва: Издательство «МГИМО-Университет», 2006. — ISBN 5-9228-0221-6.
  См. также [www.mgimo.ru/files/33633/33633.pdf Израильский парламентаризм: конституционно-правовой анализ]. Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России. [www.webcitation.org/67MevmDPM Архивировано из первоисточника 2 мая 2012].
• [www.mfa.gov.il/MFA/Government/Facts+about+Israel-+The+State/THE%20STATE-%20The%20Law%20of%20the%20Land The Law of the Land (сайт МИД Израиля, со ссылками на английские тексты Основных законов)] (англ.)
• [www.knesset.gov.il/description/ru/mimshal_yesod1_ru.htm Кнессет как учредительно–законодательный орган. Основные законы]. сайт Кнессета. [www.webcitation.org/6166RaGfx Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
• [www.knesset.gov.il/laws/ru/explanation_ru.htm Законодательство – разъяснения]. сайт Кнессета. [www.webcitation.org/67Q0pYQt3 Архивировано из первоисточника 5 мая 2012].
• [knesset.gov.il/description/ru/mimshal_yesod1_ru.htm Краткое содержание Основных законов (рус.)]. сайт Кнессета. [www.webcitation.org/67Q0qPFxJ Архивировано из первоисточника 5 мая 2012].
• [www.knesset.gov.il/description/eng/eng_mimshal_yesod2.htm Краткое содержание Основных законов (англ.)]. сайт Кнессета. [www.webcitation.org/67Q0rAhiT Архивировано из первоисточника 5 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Основные законы Израиля

– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.