Особняк Второва

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Достопримечательность
Особняк Второва
Город Москва
Архитектурный стиль Неоклассицизм
Автор проекта В. Д. Адамович, В. М. Маят
Основатель Н. А. Второв
Строительство 19131915 годы
Статус  Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7710803000 № 7710803000]№ 7710803000
Состояние Резиденция посла США
Сайт [russian.moscow.usembassy.gov/spaso.html Официальный сайт]

Особня́к Вто́рова (Спа́со-ха́ус, англ. Spaso House) — резиденция посла Соединенных Штатов Америки в Москве. Памятник неоклассической архитектуры предреволюционного времени, расположен по адресу Спасопесковская площадь, 10.

Построен в 19131915[1] по заказу Н. А. Второва, крупнейшего предпринимателя России, по проекту В. Д. Адамовича и В. М. Маята на месте бывшей усадьбы Лобановых-Ростовских. Непосредственно рядом с домом Второва находятся памятники московского ампира — дома А. Г. Щепочкиной и Н. А. Львова.

Вероятно, образцом для Адамовича и Маята послужил петербургский особняк Половцева, построенный в 19111913 И. А. Фоминым[2], а также особняк Гагариных на Новинском бульваре работы О. И. Бове (уничтожен авиабомбой в 1941). Существенные отличия второвского особняка — в замене центрального портала на полуротонду с ионическими колоннами, поддерживающими балкон. Размеры палладианского полуциркульного окна точно повторяют размеры окна особняка Гагарина, но здесь оно приподнято относительно классических образцов на высоту балюстрады. Внутри особняк спланирован по канонам классической симметрии[2].

В 19181933 в особняке размещались учреждения и квартиры, в том числе жил народный комиссар иностранных дел Георгий Чичерин, позже — его заместитель[3].

С 1933 особняк используется в качестве резиденции посла США в Москве. Первым американским послом, поселившемся в особняке стал Уильям Буллит. В эти же годы со стороны главного входа в сад к особняку был пристроен большой зал для приемов и танцев. Именно здесь на одном из первых музыкальных вечеров своей оперой «Любовь к трем апельсинам» дирижировал Сергей Прокофьев, неоднократно выступали всемирно известные музыканты и певцы, выставлялись работы выдающихся американских художников.

С особняком связано много «шпионских» историй. Наиболее известной из них является история с помещением подслушивающего устройства в деревянный герб США, преподнесенный в подарок от пионеров в Артеке по наущению тайных агентов Лубянки послу США. Герб провисел в его кабинете с 1946 по 1952[4], успешно исполняя роль подслушивающего устройства. Теперь он находится в музее шпионажа ЦРУ.

Здесь жили во время государственных визитов Эйзенхауэр, Никсон, Рейган. На приёме в 1976 году в честь двухсотлетия Декларации независимости США дом вместил 3001 гостя.[3]



См. также

Напишите отзыв о статье "Особняк Второва"

Примечания

  1. Нащокина М. B. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. — Издание 3-е. — М.: Жираф, 2005. — С. 55. — 2 500 экз. — ISBN 5-89832-043-1.
  2. 1 2 Борисова Е. А., Стернин, Г. Ю., Русский неоклассицизм, М., «Галарт», 2002, ISBN 5-269-00898-X, c. 126—128
  3. 1 2 Романюк С. К., Из истории московских переулков. М: Московский рабочий, 1988
  4. [russian.moscow.usembassy.gov/spasohistory.html Спасо-Хаус: 75 лет истории]

Отрывок, характеризующий Особняк Второва

– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.