Особняк С. К. Морозова

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Здание
Особняк С. К. Морозова

Дом в 2009 году
Страна Россия
Местоположение Москва, Гороховский пер., д. 14
Тип здания Особняк
Архитектор Н. Д. Бутусов
Строительство  ???—1901 годы
Статус  Объект культурного наследия города Москвы [data.mos.ru/opendata/530/row/2657 № 2657]№ 2657
Координаты: 55°45′54″ с. ш. 37°40′05″ в. д. / 55.76500° с. ш. 37.66806° в. д. / 55.76500; 37.66806 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.76500&mlon=37.66806&zoom=12 (O)] (Я)

Особняк С. К. Морозова — дом в Москве по адресу Гороховский переулок, дом 14. Выявленный объект культурного наследия[1].



История

Двухэтажный дом был построен в 1901 году состоятельным крестьянином С. К. Морозовым по проекту архитектора Н. Д. Бутусова. На главном фасаде выделяются два больших выступающих окна второго этажа по краям дома. Окна обрамлены колоннами сложного ордера из белого камня, венчающие их большие треугольные фронтоны выступают за границы стены и формируют два аттика. Под фронтонами, в верхней части наличников окон размещён лепной декор в виде головок девушек, волосы которых сплетаются с растительным узором. Девушки схожи с используемыми в стиле модерн лорелей. На боковом фасаде обращает на себя внимание крыльцо, украшенное выполненным также в стиле модерн узорчатым кованым навесом[2].

В апреле 1914 года дом был продан купцу Николаю Петровичу Бахрушину, представителю рода купцов и промышленников Бахрушиных. Незадолго до приобретения дома он овдовел, и поселился здесь с младшими детьми и семьёй старшей замужней дочери. На первом этаже располагались 17 комнат квартиры Николая Петровича, шестигранный эркер со двора занимал зимний сад. В соседнем двухэтажном доме, слева от особняка, находился приёмный кабинет зятя Бахрушина, врача и хозяина санатория «Надеждино» в Фирсановке Николая Фёдоровича Пупышева. Во дворе владения, которое занимало территорию до Гороховской улицы, располагались хозяйственные постройки, включая птичник, гараж, конюшню, сеновал и прачечная. Дальше стояли ведущие в сад с прудом и беседкой ворота.

В советское время часть дома занимала редакция журнала «Международная жизнь».

Напишите отзыв о статье "Особняк С. К. Морозова"

Примечания

  1. [dkn.mos.ru/contacts/register-of-objects-of-cultural-heritage/2657/ Особняк, С.К.Морозова, 1901 г., архитектор Н.Д. Бутусов] (рус.). Департамент культурного наследия города Москвы. Проверено 29 июля 2015.
  2. Левина, Ирина. [um.mos.ru/houses/osobnyak-s-k-morozova/ Особняк С.К.Морозова] (рус.). Узнай Москву. Проверено 29 июля 2015.

Отрывок, характеризующий Особняк С. К. Морозова

Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.