Оссуарий

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Оссуа́рий (лат. ossuarium, от лат. os (родительный падеж ossis) — «кость») — ящик, урна, колодец, место или же здание для хранения скелетированных останков. В русском языке существует синоним этого слова — ко́стница.

Существовали или существуют у зороастрийцев, иудеев, римских католиков и православных. Традиция хранения черепов или костей предков в специальных помещениях или даже жилых домах встречается и у других народов, хотя термин «оссуарий» к ним обычно не применяется.





Неолитические оссуарии

Традиция хранения костных останков восходит к неолитическим погребениям, где, видимо, связана с развитием заупокойного культа и необходимостью сохранения праха для обеспечения загробного существования покойного или ниспослания удачи его потомкам.

Древнейшие оссуарии нового каменного века, датируемые периодом около 6500−6000 годами до н. э., были обнаружены во Франции в пещерах Берри-о-Бак, где найденные также рыбьи кости и кости крупных животных позволили предположить, что здесь располагалась стоянка древнего охотничьего племени.[1] Подобные же захоронения обнаружены в греческой пещере Алепотрипа, они датируются временем около 5000−3000 лет до н. э., там были найдены расчленённые останки 20 взрослых и подростков.[2]

Возрастом около 4000 лет до н. э. датируется так называемый «Яригольский комплекс оссуариев» найденный в Восточной Африке, возле озера Туркана. Комплекс представляет собой ряд невысоких курганов, в каждом из которых был прорыт невысокий коридор, и устроено специальное помещение для хранения скелетированных останков, керамики и жертвенных приношений пищи. Для того, чтобы избежать обрушения, потолок земляной комнаты подпирали базальтовые колонны. Как видно, курганы служили много лет, так как более ранние погребения постепенно отодвигались в сторону и дополнялись новыми связками костей, сосудами и пищей, в результате чего скелетированные останки оказались перемешаны между собой.[3]

К ранней неолитической эре относится найденное в 2001 году погребение Каса-де-Моура (Португалия), в данный момент являющееся предметом исследования и датировки.[4]

Интересно, что оссуарии найдены среди так называемых менгиров, особенно характерных для Англии и датируемых временем построения знаменитого Стоунхенджа (3000—2000 лет до н. э.) Хранилище скелетированных останков было найдено между так называемыми Обрушенным и Малым менгирами в Джерси (Великобритания).[5] На Мальте вблизи мегалитических храмов Таршин также найден подземный оссуарий — Хал-Сафлиени.

Африканские оссуарии

Египет

Известно, что хранение скелетированных останков не было собственно египетской традицией. Однако же находка в 1914 году в Гизе захоронения Иду II, принадлежавшего, видимо, к культуре Бадари (около 4150 года до н. э.), доказала, что до возникновения мумификации египтяне практиковали сохранение в саркофагах скелетированных останков, и верования в необходимость сохранения тела для посмертного существования души намного старше династического Египта. Иду II занимался, по-видимому, торговлей ценными породами дерева (по другой гипотезе — был придворным сановником). До недавнего времени не существовало твёрдых доказательств, что тело Иду не сохранилось само по себе под влиянием благоприятного климата. Однако, исследования Ульриха Везера в университете Тюбингена, проведенные в конце XX века, доказали, что бальзамировщики отделили мягкие ткани от скелета, а затем засы́пали кости солями натрия, чтобы окончательно удалить из них жидкость. Затем кости Иду были подвергнуты «копчению» — то есть окуривались дымом или, что более вероятно, пропитывались древесными смолами, и лишь затем были уложены в приготовленный для них саркофаг[6].

Карфаген

Обычай хранения скелетированных останков был характерен также для финикийской колонии на североафриканском побережье — Карфагена. При раскопках развалин города Делятр нашёл среди прочих оссуарии, на одном из которых был изображен «раб Баалсиллек, возлежащий на подушках».[7] К оссуарию часто прикреплялась «трубка для жертвенных возлияний», через которую опускались, кроме собственно приношений, таблички с надписями. Одна из них, проклинавшая некоего врага, была найдена в одном из саркофагов[8].

Оссуарии Центральной Америки

Среди доколумбовых цивилизаций Месоамерики обычай сохранения скелетированных останков был зафиксирован лишь у тольтеков и майя, причём сделано это было в ходе недавних археологических исследований новой столицы майяского государства — Чичен-Ицы. Имя «Оссуария» или «могилы верховного жреца» получила четырёхугольная ступенчатая пирамида около 30 футов высотой, украшенная изображениями бога Кетцалькоатля («пернатого змея»), которая находится на южной окраине Чичен-Ицы. Продолжаются споры, какой из цивилизаций принадлежат найденные захоронения, так как архитектура пирамиды, несмотря на её расположение в сердце майяского государства, ближе к пуукским либо тольтекским сооружениям. Внутри пирамиды между двумя колоннами археологам удалось обнаружить под полом облицованную камнем шахту, уходящую вертикально вниз до самого основания пирамиды, которая, как оказалось, была построена прямо над сводом карстовой пещеры, имеющей в глубину порядка 36 метров. Пещера эта представляет собой собственно оссуарий, на дне которого обнаружились человеческие кости и заупокойные приношения из раковин, нефрита, горного хрусталя и медных колокольчиков — свидетельства, что при жизни похороненные занимали высокое положение в майяском обществе[9].

У современных майя также известен обычай ухода за костями предков, помещёнными в деревянные ящики-оссуарии, в частности, в майяском посёлке Помуч (штат Кампече, Мексика) этому посвящён специальный «праздник умерших» — Ханаль Пишан, во время которого оссуарии вынимаются, и каждая кость тщательно полируется и очищается от пыли[10].

Австралийские оссуарии

Древняя религия австралийского материка в основе своей является тотемической, основанной на сакральной связи человека с духами охотничьей добычи и защите от злобных духов леса, препятствующих добыче средств к пропитанию и насылающих болезни. Отсюда двойственное отношение к умершему, который после кончины становился либо покровительствующим тотемным духом, либо злобным и мстительным демоном, которого следовало запугивать или умилостивлять, либо же по причине слабосилия и безобидности просто игнорировался. Соответствующая разница в погребальных обрядах особенно хорошо представлена в области Кимберли, где «тотемными покровителями» становятся умершие воины, после кончины их символически «съедают» (характерное вкушение тотема как знак единения с ним), затем выставляли на платформах до полного отделения плоти от скелета и, наконец, кости укладывали в приготовленный оссуарий, ставившийся затем под скальный навес, посвящённый тотему племени. В литературе наличествуют также глухие упоминания о том, что похожий обычай был известен и на острове Тасмания, географически ближайшем к австралийскому материку. Различие состояло в том, что на Тасмании в оссуариях сохранялся не скелет тотемного предка, но исключительно его череп[11].

Зороастрийские оссуарии

Зороастрийское вероучение запрещает хоронить трупы в земле, топить их или сжигать, поэтому в этой религии существует традиция сразу же уносить усопшего в специальный дом — кед, затем перемещая его на расположенное вдали от населённого пункта возвышение — дахму. Там труп оставался в течение года, пока мясо не истлевало, не расклёвывалось птицами или обгладывалось специально содержавшимися для этой цели собаками. Овеянные ветром, высушенные солнцем кости уже считались чистыми, более того — воплощающими частицы души усопшего, их следовало собрать и поместить в особое хранилище — наус (склеп, куда ставили оссуарии) — в русских переводах эти помещения часто называются «башнями молчания». Естественно, что не только полный набор костяка, но и целые черепа в оссуариях — большая редкость — обычно это лишь разрозненные костные останки. Специфику именно среднеазиатского приёма сохранения этих останков составляла укладка их в оссуарии, которые помещались либо в специальных постройках, либо в оградках, или же просто зарывались в землю.[12]

Оссуарии Средней Азии

Использование оссуариев для погребения усопших было распространено до периода Средневековья в Хорезме, Согде и Семиречье.[13] Данная традиция возникла под влиянием учения зороастризма, распространённого в данных местностях. Самые ранние оссуарии найдены на территории Хорезма. В раннем средневековье оссуарии получили широкое распространение в Согде, на территории современной Самаркандской области Республики Узбекистан.

Для данных регионов характерны керамические оссуарии, изготовленные в форме ящиков. Каждая стенка и дно оссуария изготавливались отдельно, а затем соединялись друг с другом. На ряде обнаруженных оссуариев присутствует рисунок в виде штамповки, наносившейся как на лицевую, так и на боковые стенки. Также характерны украшения в форме различных орнаментов. Археологами также были обнаружены оссуарии из сырой необожжённой глины, овальной формы, с неорнаментированными стенками.[14]

Многочисленные оссуарии-гробы были найдены при раскопках советскими археологами в Хорезме, где население в течение нескольких столетий использовало подобную форму захоронения — вплоть до принятия ислама.[15] Для древнего Хорезма было характерно изготовление оссуариев в виде пустотелых керамических скульптурных изображений человека и животных.[16] Древнейшие их образцы, называемые статуарными сосудами, относятся к IV—III векам до н. э. Из данного вида оссуариев наиболее известны два: скульптура стоящей женщины, одетой в платье и кафтан, и статуэтка сидящего в кресле мужчины.

Иудейские оссуарии

Традиция хранить кости после их скелетирования появилась в Иудее во времена Второго Храма, что связывают с дефицитом места в семейных склепах в связи с увеличением народонаселения. В этот период еврейские мудрецы спорили, был ли день сбора костей родителя для вторичных похорон днём горя или радости; было решено, что это был день утреннего поста и пира днём. Традиция вторичных похорон в оссуариях не сохранялась у евреев в период после разрушения Второго Храма и рассеяния. С распространением Христианства в Палестине старые оссуарии с иудейских некрополей стали использоваться в качестве реликвариев[17].

Во время «первых» похорон тело умершего помещалось в нишу погребальной пещеры, а примерно через год, когда тело истлевало, кости складывались в короб, сделанный, как правило, из иерусалимского известняка[18], иногда — из глины. Иудейский оссуарий имел форму ящика прямоугольной формы, его размеры соответствовали по длине — бедренной кости покойного, по ширине — тазу, по высоте — общему объёму костей, включая череп. Для ящика-оссуария предназначалась плотная двускатная крышка, плоская и сводчатая. Оссуарий чаще всего стоял на земле, иногда имел небольшие ножки. Ранние оссуарии украшены резными узорами, на поздних встречаются религиозные символы, в частности — менора. Среди надписей на оссуариях наиболее распространены были имена покойного, на арамейском или греческом языке, иногда слово «мир» («шалом»), или запрет открывать запечатанный ящик[19]. В один оссуарий могли помещаться кости нескольких покойников, что позволяло экономить место в погребальных пещерах.

Подобные оссуарии оказались крайне важными археологическими находками для исследований того периода — помимо антропологических данных, гробы часто подписаны снаружи, и среди имён много таких, которые упоминаются в Новом Завете. При раскопках оссуария в Гиват-ха Мивтар (1968) рядом с Иерусалимом были найдены останки человека, распятого на кресте. Огромные гвозди так и остались в костях, поскольку их, по-видимому, не смогли удалить. Это подтвердило технику распятия, упомянутую в Евангелии (была версия, что приговорённых к смерти просто привязывали к крестам)[20].

Оссуарии персонажей Нового Завета

В самом Новом Завете оссуарии упоминаются, вероятно, дважды:

  • В первом случае Иисус Христос говорит: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мёртвых и всякой нечистоты» (Мф. 23:27). С учётом традиции погребений только в саване (как, например, был погребён и сам Иисус) гробы в данном случае и есть оссуарии.
  • «Другой же из учеников Его сказал Ему: Господи! позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф. 8:21-23). Опять же с учётом традиций, более вероятно, что речь идёт о «вторых похоронах».

В ходе археологических раскопок, проводившихся в XX веке в Иерусалиме, были обнаружены два оссуария I века, идентифицированные по надписям на них как оссуарии апостола Иакова и первосвященника Каиафы.

Оссуарий Иакова

История «обретения» оссуария Иакова точно неизвестна. В печати было сообщено, что известный израильский коллекционер О. Голан в поисках новых приобретений в 1989 году зашёл в лавочку некоего не названного по имени торговца антиквариатом и, перебирая выставленные на продажу находки, обратил внимание на оссуарий, по форме напоминающий изделия I века н. э., и приобрёл его за 700 долларов США. До того раритет сменил, как видно, многих хозяев, так как в руки Голану он попал уже пустым. Удивительно, что ни продавец, ни покупатель, как видно, не умели читать по-арамейски и потому не обратили внимание на имеющуюся на оссуарии надпись. Через несколько лет находкой заинтересовался Андрэ Лемэр, преподаватель Сорбонны, с которым Голан познакомился на одной из светских вечеринок в Иерусалиме. Лемэру удалось прочесть надпись на арамейском языкеיעקו בר יוסף אחוי דישוע‎‏‎ (hkv br 'usf 'ahi' gh’shu’h), то есть «Иаков, сын Иосифа, брат Иисуса».[21]

Единого мнения о находке среди историков пока не выработано. Указывают на то, что наличие на сосуде имени брата, что вообще не характерно для иудейских оссуариев той эпохи, указывает, что урна Иакова является подделкой; дополнительным тому доказательством считают то, что основная надпись «Иаков, сын Иосифа» выполнена в технике рельефа, в то время как вторая часть сделана прорезью, словно добавлена позднее. Косвенным подтверждением той же точки зрения называют то, что имена «Иисус» (по-еврейски «Иешуа»), «Иаков» и «Иосиф» были практически самыми употребимыми в Галилее[22], на что, впрочем, Андрэ Лемэр возражает, что вероятность того, что все три имени встретились на одном оссуарии именно в такой последовательности, не превышает 1 %. Австралийский эксперт профессор Джон Пэйнтер со своей стороны указывает, что принадлежи оссуарий действительно первому епископу Иерусалима, надпись читалась бы «брат Господа нашего Иисуса», подобно тому, как неизменно называется Иаков в Новом Завете[21],

Оссуарий Каиафы

Оссуарий Каиафы был найден случайным образом, когда в ноябре 1990 года во время строительства водного парка в Иерусалиме в районе, называемом «Лес мира», землекопы, участвовавшие в работах, неожиданно проломили свод искусственной пещеры, на поверку оказавшейся погребальной камерой, запечатанной приблизительно со времени второй Иудейской войны (70 год). Камера была разделена перегородками на четыре части, которые вмещали в себе 6 целых и 6 расколотых, вероятно, грабителями могил, оссуариев. На узкой стороне одного из них прочли надпись «'husf br kfa», то есть на современном языке «Yehosef bar Qafa» — Иосиф, сын Каиафы.

…я был в оссарии впервые в жизни и очень боялся. Кости монахов в течение многих столетий выкапывались из земли и укладывались в нишах. При этом скелеты разбирались, так что в одной нише были мелкие кости, в других — черепа, уложенные аккуратной пирамидкой, чтоб не покатились. Это было жуткое зрелище, особенно в неровном свете моего прыгающего фонаря. В следующей нише лежали одни руки. Куча рук, навеки сцепившихся высохшими пальцами.

Умберто Эко. Имя розы

В оссуарии археологи нашли кости шести человек: из них двух младенцев, одного ребёнка возрастом от 2 до 5 лет, подростка около 13 лет, взрослой женщины и мужчины порядка 60 лет. Вероятно, последний скелет и принадлежит первосвященнику. После окончания исследований останки были переданы израильскому министерству по делам религий и захоронены на Масличной горе[23]. Интересно, что в рот умершему положили монетку, что характерно для греческого, а не иудейского обычая[24].

Католические оссуарии

Католические оссуарии, как правило, представляют собой открытое хранение костей в склепах или часовнях. Обычно это способ экономии места на кладбищах. К наиболее известным относятся оссуарии при церкви Санта-Мария-делла-Кончеционе в Риме, Капелла костей (Capela dos Ossos) в португальском городе Эвора и Костехранилище в Седлеце, предместье чешского города Кутна Гора, в котором кости использованы в качестве материала для оформления часовни. Однако самый знаменитый оссуарий в мире находится в катакомбах Парижа, в которых складированы останки более 6 миллионов человек.[25]

Название Фотография Местонахождение Описание
Крипта капуцинов
в Санта-Мария-делла-Кончеционе
Италия, Рим Кости в середине XVII века перенесены со старого кладбища капуцинов, располагавшегося в районе фонтана Треви и помещены в крипту церкви. В общей сложности в крипте собраны кости четырёх тысяч монахов, умерших в период с 1528 по 1870 годы. В пятом зале крипты размещен скелет принцессы Барберини, племянницы папы Сикста V, умершей в детском возрасте.[26]
Костехранилище в Седлеце Чехия, Кутна-Гора Создано в начале XVI века в результате переноса останков с кладбища цистерцианского монастыря. На украшение часовни ушло около 40 000 человеческих скелетов. Свой настоящий вид часовня приобрела в 1870 году: по углам собора размещены колоколообразные груды костей, в нефе имеется огромный костяной канделябр, украшенный гирляндами черепов. Среди других произведений искусства можно отметить алтарные дароносицы, расположенные по бокам алтаря, а также большой фамильный герб Шварценбергов.
Capela dos Ossos Португалия, Эвора Украшение капеллы создано в XVI веке францисканским монахом. Использовано около 5 000 человеческих скелетов, кости которых зацементированы в её стены.
Оссуарий в Гальштате Австрия, Гальштат Оссуарий возник по причине недостатка земли для захоронений. На местном кладбище с XVI века каждые десять лет кости покойников извлекались из земли, отбеливались, черепа расписывались (на них наносили указание на имя, профессию и дату смерти покойника) и выставлялись на обозрение в местной часовне святого Михаила.[27]
Катакомбы Парижа Франция, Париж Оссуарий создан в конце XVIII века в заброшенных карьерах Томб-Исуар на глубине 17,5 метра. Изначально в него помещены останки людей с кладбища Невинных: около двух миллионов скелетов в течение пятнадцати месяцев по ночам вывозили с кладбища, дезинфицировали и укладывали в карьер. Затем оссуарий пополнился останками людей ещё с 17 кладбищ Парижа. В настоящее время в катакомбах покоятся останки почти шести миллионов человек.[28]
Кладбище Фонтанелле Италия, Неаполь Костехранилище жертв чумы 1656 года устроено в естественных пещерах у подножия холма Матердей. В конце XVIII века по инициативе местного священника жители стали приводить в порядок захоронения и возникла традиция ухода за безымянными черепами. Им дают имена, украшают цветами, молятся за усопшего, просят у него советов.[29]

Православные костницы

Хранение костей в специальных помещениях — давняя традиция погребения на горе Афон. Вот как описывает посещение подобного места русский писатель Борис Зайцев, побывавший на Афоне в 20-е годы XX века:[30]

Гробница Андреевского скита — довольно большая комната нижнего этажа, светлая и пустынная. Шкаф, в нём пять человеческих черепов. На каждом указано имя, число, год. Это игумены. Затем, на полках другие черепа (около семисот) рядовых монахов, тоже с пометами. И, наконец, самое, показалось мне, грозное: правильными штабелями, как погонные сажени валежника, сложены у стены, чуть не до потолка, мелкие кости (рук и ног). Сделано все это тщательно, с той глубокой серьёзностью, какая присуща культу смерти. Вот, представилось, только особого старичка «смертиотекаря» не достает здесь, чтобы составлять каталоги, биографии, выдавать справки. А литература присутствует. На стене висит соответственное произведение: «Помни всякий брат, Что мы были, как вы, И вы будете, как мы».

Борис Зайцев в своей книге отмечает, что в афонской похоронной традиции, помимо экономии места, в хранение скелетированных останков вкладывается сакральный смысл — если усопший был монах праведной жизни, то за три года его тело должно разложиться. Если нет — то братия снова закапывает останки и усиленно молится за покойного.

Впрочем, костницы существуют не только на Афоне, но и в египетских (например, монастыре Святой Екатерины на Синае[31]) и палестинских (например, лавра Саввы Освященного) монастырях, а также и во многих других православных монастырях[32], в том числе и российских.[33][34] Использование оссуариев в православном монашестве связано с тем, что исторически монастыри возникали в пустынных местах с песчаными или каменистыми почвами, что делало затруднительным устройство кладбищ. Для целей погребения устраивалось несколько могил (например в Синайском монастыре их семь[35]), которые использовались неоднократно. Извлечённые через некоторое время кости помещались в костиницы, при этом скелеты, как правило, разделялись (известны и полные скелеты в православных костницах, например преподобного Стефана в Синайском монастыре[31] — на фото). Из уважения к синайским архиепископопам их кости хранятся в монастыре в отдельных нишах. Монастырские костницы имеют как правило аскетические интерьеры, но встречаются и украшенные фресковой живописью. Например, в костнице болгарского Бачковского монастыря стены украшены изображениями святых в квадратных и круглых медальонах. Изображения выполнены в стиле одной из ветвей провинциального византийского искусства.[36]

На православном востоке в Средние века костницы были не только монастырской традицией. Например, в Херсонесе после X века на месте многих разрушившихся крупных базилик были устроены десятки могил-костниц, в которых погребли кости покойников, ранее захороненных за городом. Такие многочисленные могилы-костницы, расположенные среди жилых кварталов, были характерной чертой города в период позднего Средневековья.[37]

Военные захоронения

Оссуарии используются для массового захоронения погибших в крупных сражениях, причем зачастую в случае, когда останки невозможно идентифицировать. Так, останки более чем 130 тысяч французских и немецких солдат, погибших в сражении при Вердене, хранятся в оссуарии Дуамон (фр. Douaumont), открытом в 1932 году.

В болгарском городе Плевене существует мавзолей-костница русских и румынских солдат, павших при осаде этого города во время освобождения Болгарии от турецкого владычества.[38]

Сомнительные оссуарии

В апреле 2007 года на экраны вышел документальный фильм «Потерянная могила Иисуса (англ. The Lost Tomb of Jesus)», во всеуслышание объявлявший, что найден семейный склеп Христа.

Действительно, в 1980 году в Восточном Талпиоте, одном из жилых районов Иерусалима во время строительства была найдена гробница, хранившая в себе десять оссуариев, которые были датированы 30-70 годами I века. Датировка проводилась по типу погребения — завернутые в плащаницы тела были помещены в оссуарии уже после того, как кости освободились от плоти. По закону страны строительство было немедленно прекращено и на место находки прибыли археологи. Возглавлял и их израильтянин Шимон Джибсон.[39]

На одном из оссуариев нашлась надпись «Иисус, сын Иосифа», на другом — «Иосий» (что совпадает с именем одного из братьев Иисуса в Евангелиях), ещё на двух имена Марии и Мариамны, некоего Мати (Камерон отождествил его с апостолом Матфеем) и наконец — Иуды, сына Иисуса. Более того, в гробнице имелось пустое место, где, по мнению Камерона, должен был находиться одиннадцатый саркофаг, принадлежащий Иакову, брату Иисуса.

Было объявлено, что ДНК-анализ показал, что одна из Марий не является родственницей Иисуса, следовательно, можно полагать, что речь идет о жене — в семейный оссуарий не могла попасть чужая женщина.

Более того, анализ налета со стенок оссуария Иакова и оссуария Иисуса якобы совпадает, что доказывает, что оба ящика долго находились в одном месте.

Впрочем, находка вызвала множество нареканий — так, на оссуарии Марии (точнее, Мариамны) прочитывается надпись «Мариамна, известная как владелица…», что никак не позволяет соотнести её с библейской Магдалиной.[40] Другое толкование той же надписи — «Мариамна э Мара» предполагает, что в оссуарии должны были быть похоронены две женщины — Мариамна и её сестра или другая родственница — Марфа.[41] К тому же надпись «Иисус, сын Иосифа» сильно стёрта, и прочтение её носит скорее предположительный характер.[42]

В культуре

Литература
  • Оноре де Бальзак. «Столетний старец, или два Беренгельда» — описан оссуарий в парижских катакомбах.
  • Марк Твен. «Простаки за границей» — описан оссуарий в Риме.
  • Умберто Эко. «Имя розы» (1980) — описан оссуарий монастыря на северо-западе Италии.
  • Алексей Юрьевич Пехов. «Золотые костры» (2012) — описан оссуарий Дорч-ган-Тойне (монастырь братьев-каликвецианцев, фэнтезийного мира «Стража»)
Кино

См. также

Напишите отзыв о статье "Оссуарий"

Примечания

  1. L’ossuaire néolithique de Berry-au-Bac (Aisne) : étude odontologique // Revue archéologique de Picardie 1995, № 1-2, pp. 83-86. ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0752-5656Б&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0752-5656Б]
  2. [www3.interscience.wiley.com/journal/72509520/abstract?CRETRY=1&SRETRY=0 К изучению пещеры Алепотрипа] (англ.)
  3. [www.chaz.org/Arch/Jarigole/TRADE.HTM Яригольский комплекс] (англ.)
  4. [arts.uwaterloo.ca/~mkjackes/Liege%20for%20web/TEXT.html О пещере Каса-де-Моура] (англ.)
  5. [www.celiahaddon.co.uk/standing%20stones/jersey.html Менгиры Джерси] (англ.)
  6. Непомнящий Н. Древнее древних // Сто загадок древнего мира. — М.: Вече, 2002.
  7. [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000039/st029.shtml История Древнего Востока, т. 2]
  8. Финикия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  9. [archaeology.about.com/od/archaeologic7/ig/Chichen-Itza/High-Priest-s-Grave.htm Чичен-Ица, могила верховного жреца] (англ.)
  10. [www.runewsweek.ru/rubrics/?rubric=globus&rid=2189 Русский Newsweek/Глобус]
  11. [aboriginals.narod.ru/Tasmanians9.htm Владимир Кабо «Тасманийцы и тасманийская проблема»]
  12. Пугаченкова Г. А. Мианкальские оссуарии — памятники культуры Древнего Согда // Наука и общество : Сб. — М., 1984. — № 28. — С. 79—90.
  13. Кольченко В. А. [www.history.krsu.edu.kg/index.php?option=com_content&task=view&id=292&Itemid=0 К типологии оссуариев Чуйской долины]
  14. Горячева В. Д. [www.history.krsu.edu.kg/index.php?option=content&task=view&id=59 Наусы некрополя Краснореченского городища]
  15. Гудкова А. В. [web.archive.org/web/20091205043739/kronk.narod.ru/library/gudkova-av-1968.htm Новые материалы по погребальному обряду VII—VIII вв. в Кердере (Северный Хорезм)]
  16. Ягодин В. [kungrad.narod.ru/1/124.htm Памятники древнего искусства Каракалпакстана]
  17. Беляев Л. А. [www.vizantfilm.ru/docs/82.htm Византийская археология]
  18. Юревич Д. [www.bible-mda.ru/e-books/html/yurevich_d-archaeology-50.html Археологические открытия последних 50 лет, важные для изучения Священного Писания]
  19. [www.eleven.co.il/article/13103 Оссуарий. Электронная еврейская энциклопедия]
  20. [www.krotov.info/library/bible/comm2/ossuarii.htm Оссуарии] // «Библиологический словарь» священника Александра Меня
  21. 1 2 100 великих тайн древнего мира. М.: Вече, 2005
  22. Ossuary Update: the Storm over the Bone Box // Biblical Archaeology Review. 2003. № 6.
  23. [www.pravoslavie.in.ua/kaiaf.php Библейская археология. Оссуарий Каиафы]
  24. Деревенский Б. [www.krotov.info/libr_min/05_d/der/evensky_02.htm Околоевангельские артефакты]
  25. [www.davidbarber.org/france/catacombs/ The Catacombs of Paris]
  26. Rinaldo Cordovani. The Crypt of the Capuchins. Rome: 2001.
  27. [www.virtualvienna.net/columns/billie/hallstatt/hallstatt.html Hallstatt’s White Gold — Salt]
  28. [www.vokrugsveta.ru/vs/article/514/ Подземелья города света] Вокруг света, 2003. № 6
  29. [www.rian.ru/culture/museum_exhibition/20061030/55241227.html Тайны пещер Фонтанелле приоткроет камера фотографа Мигеля Инварто] РИА «Новости»
  30. Борис Зайцев. [www.pravbeseda.ru/library/index.php?page=book&id=538 Афон]
  31. 1 2 [www.sinaimonastery.com/en/index.php?lid=131 The Ossuary]
  32. [www.pravoslavie.ru/guest/071127170057 Нямецкий монастырь]
  33. [lpm2003.livejournal.com/2006/05/12/ Мой Чернигов]
  34. [picasaweb.google.com/nushanya/JIQcpG/photo#5085255230949464226 Костница в Спасо-Преображенском монастыре]
  35. [www.sinaimonastery.com/en/index.php?lid=133 The Cemetery] (англ.)
  36. [www.bibliotekar.ru/Iskuss1/12.htm Всеобщая история искусств (Искусство Болгарии)]
  37. [www.crimea.ru/item_info_big.htm?id=691 Отрыв Херсонеса от Византии и его разрушение]
  38. [planeta.rambler.ru/users/dima_4udik/31342307.html 130 лет со взятия Плевны… (Мавзолей-костница в Плевне)] (недоступная ссылка — историякопия)
  39. [dsfsdf.nnm.ru/dzhejms_kameron_nashel_mogilu_hrista Джеймс Камерон нашел могилу Христа?]
  40. [www.kp.ru/daily/23867.3/64285/ Воистину ли найдена могила Христа?]
  41. [subscribe.ru/archive/religion.apologia/200704/26140702.html Новости центра апологетических исследований]
  42. [www.doposle.ru/29/p3.php Новости — до и после Рождества Христова]

Литература

  • Рапопорт Ю. А. Из истории религии древнего Хорезма (оссуарии). — М., 1971.
  • Мельник А. Г. [www.academia.edu/17565307 Оссуарий ростовского Успенского собора] // Сообщения Ростовского музея. Выпуск 6. — Ростов, 1994. — С. 185-189.


Отрывок, характеризующий Оссуарий

Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Неразрешенный вопрос о том, смертельна или не смертельна ли была рана, нанесенная в Бородине, уже целый месяц висел над головой Кутузова. С одной стороны, французы заняли Москву. С другой стороны, несомненно всем существом своим Кутузов чувствовал, что тот страшный удар, в котором он вместе со всеми русскими людьми напряг все свои силы, должен был быть смертелен. Но во всяком случае нужны были доказательства, и он ждал их уже месяц, и чем дальше проходило время, тем нетерпеливее он становился. Лежа на своей постели в свои бессонные ночи, он делал то самое, что делала эта молодежь генералов, то самое, за что он упрекал их. Он придумывал все возможные случайности, в которых выразится эта верная, уже свершившаяся погибель Наполеона. Он придумывал эти случайности так же, как и молодежь, но только с той разницей, что он ничего не основывал на этих предположениях и что он видел их не две и три, а тысячи. Чем дальше он думал, тем больше их представлялось. Он придумывал всякого рода движения наполеоновской армии, всей или частей ее – к Петербургу, на него, в обход его, придумывал (чего он больше всего боялся) и ту случайность, что Наполеон станет бороться против него его же оружием, что он останется в Москве, выжидая его. Кутузов придумывал даже движение наполеоновской армии назад на Медынь и Юхнов, но одного, чего он не мог предвидеть, это того, что совершилось, того безумного, судорожного метания войска Наполеона в продолжение первых одиннадцати дней его выступления из Москвы, – метания, которое сделало возможным то, о чем все таки не смел еще тогда думать Кутузов: совершенное истребление французов. Донесения Дорохова о дивизии Брусье, известия от партизанов о бедствиях армии Наполеона, слухи о сборах к выступлению из Москвы – все подтверждало предположение, что французская армия разбита и сбирается бежать; но это были только предположения, казавшиеся важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своей шестидесятилетней опытностью знал, какой вес надо приписывать слухам, знал, как способны люди, желающие чего нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают все противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Все остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма к m me Stael, которые он писал из Тарутина, чтение романов, раздачи наград, переписка с Петербургом и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание.
В ночь 11 го октября он лежал, облокотившись на руку, и думал об этом.
В соседней комнате зашевелилось, и послышались шаги Толя, Коновницына и Болховитинова.
– Эй, кто там? Войдите, войди! Что новенького? – окликнул их фельдмаршал.
Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.


Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.


Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.