Остайен, Пол ван

Пол ван Остайен
Paul van Ostaijen
Дата рождения:	22 февраля 1896(1896-02-22)
Место рождения:	Антверпен
Дата смерти:	18 марта 1928(1928-03-18) (32 года)
Место смерти:	Бельгия
Гражданство:	Бельгия
Род деятельности:	поэт

Пол ван Остайен (1896—1928; нидерл. Paul van Ostaijen) — бельгийский поэт, фламандец. Писал на нидерландском языке.

Биография

Родился 22 февраля 1896 года в Антверпене, был седьмым ребёнком в семье. Учился в королевском атенеуме Антверпена (аналог классической школы в дореволюционной системе образования), но в 1913 году бросил школу, не закончив. С марта 1914 года работал служащим в антверпенской ратуше, в свободное время самостоятельно учил французский и немецкий языки, а выучив их, начал изучать французскую и немецкую литературу. В феврале 1914 года была опубликована его первая газетная статья.

Уже в это время Остайен сблизился с фламингантами — сторонниками культурной и политической независимости Фландрии. В годы немецкой оккупации примкнул к движению так называемых активистов. Активисты считали, что, сотрудничая с немцами, они смогут добиться независимости Фландрии. В 1916 году вышел первый сборник стихов Остайена — Music hall. В 1918 году — сборник Het seinjaal.

После окончания Первой мировой войны, опасаясь преследований по обвинениям в коллаборационизме, перебрался в Берлин, где жил случайными заработками, сменил много работ — от лифтёра до продавца дамской обуви. За время пребывания в Берлине Остайен познакомился с дадаизмом, что отразилось на его следующем поэтическом сборнике — Bezette stad.

Осенью 1921 года Остайен вернулся в Бельгию. Он был оправдан по амнистии и был призван в армию. Демобилизовался в 1923 году.

В 1927 году Остайен заболел туберкулёзом. Лечился в санатории в Арденнах, скончался 18 марта следующего года. Похоронен на антверпенском кладбище Схонселхоф (Schoonselhof).

На поэзию Остайена оказали влияние модернизм, экспрессионизм, дадаизм и ранний сюрреализм, хотя собственный стиль Остайена нельзя однозначно отнести к какому-либо определённому направлению.

Язык

Остайен достаточно вольно обходился с общепринятыми правилами правописания. Свои стихи он писал «фонетически», то есть писал как слышится, а не как следует по правилам, например, sienjaal вместо signal (данное слово было заимствовано из французского и сохранило первоначальное написание).

Сборники стихов

• Music Hall (1916)
• Het Sienjaal (1918)
• Bezette Stad (1921)
• Feesten van Angst en Pijn (написан в 1921, но опубликован посмертно)
• Nagelaten gedichten (сборник последних стихов Остайена, составлен после его смерти, опубликован в 1928)

Ссылки (все на голландском)

• [www.brakkehond.be/pvo/pvoinh.html Nagelaten gedichten] (недоступная ссылка) [archive.is/JzPj Архивировано из первоисточника 6 декабря 2012.]
• [users.pandora.be/louis.jacobs/Vanostaijen.html Краткая биография]
• [users.pandora.be/gaston.d.haese/dandy&dichter.html Биография, библиография, разные стихи]

Переводы на русский

• Переводы Марины Палей: [magazines.russ.ru/novyi_mi/1997/7/neyhov.html «Новый Мир» 1997, № 7]
• Переводы Майи Шварцман: [emlira.ucoz.com/load/shvarcman_majja_belgija/1-1-0-283 Международный поэтический конкурс] «Эмигрантская лира»
• Переводы Е.Долматовского // Из современной бельгийской поэзии. М., 1965.
• Переводы Н.Мальцевой // Западноевропейская поэзия XX века. М., 1977. - С.142-143.
• Переводы Дмитрия Закса // Язык и культура.Материалы конференции "Бельгия-Нидерланды-Россия". Второй выпуск. М., 1999.

Литература

• Краткая литературная энциклопедия. Т.5. М.,1968.- С.486.
• Тенгберген М., Михайлова И. Антверпен литературный. Антверпенский поэт Паул ван Остайен. В сб.: Санкт-Петербург-Антверпен.50 лет партнерства. СПб.: "Европейский дом", 2008. - С.149-171. ISBN 978-5-8015-0236-6
• Gerrit Borgers, "Kroniek van Paul van Ostaijen 1896 - 1928", Uitgeverij Scheltens & Giltay, Den Haag; Uitgeverij Orion, Brugge, 1975, 154 blz., ISBN 90 264 3526 6
• Beekman, E.M. Homeopathy of the absurd. The Grotesque in Paul van Ostaijen’s Creative Prose. Den Haag. Nijhoff.1970.-X, 196 p.

Отрывок, характеризующий Остайен, Пол ван

Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.