Остехбюро

«Остехбюро» (сокр. от Особое техническое бюро по военным изобретениям специального назначения) — советская опытно-конструкторская и научно-исследовательская организация по созданию перспективных образцов боевой техники, учреждённая при ВСНХ СССР по постановлению Совета труда и обороны от 18 июля 1921 г..

История создания

Мандат на руководство Остехбюро, подписанный председателем Совета Труда и Обороны В. Ульяновым (Лениным), председателем ВСНХ П. А. Богдановым и секретарем СТО Л. А. Фотиевой, получил изобретатель Владимир Иванович Бекаури, известный своими изобретениями в военной области.

С 1921 по 1929 год в состав Остехбюро входили три основных научно-технических отдела, которые занимались разработкой морского, самолётного и радиотелемеханического вооружения для армии и флота.

Перевод Остехбюро в Москву

30 ноября 1927 года В. И. Бекаури доложил правительственной комиссии «Об организации и перенесении части работ Остехбюро в Москву». Завершился перевод в 1935 году после принятия решения Правительства СССР 8 мая 1935 года «О переводе Остехбюро в Москву». После перевода в Москву бо́льшей части лабораторий в бюро стали работать также заключенные ГУЛАГа; из секретного КБ оно превратилось в «шарашку». В Ленинграде осталось отделение с морской тематикой. В Москве Остехбюро было размещено на Садово—Черногрязской улице, дом № 6. Оно занимало несколько зданий. Вплоть до октября 1941 года Остехбюро находилось по этому адресу.

Деятельность

Бюро состояло из шести «частей» (подразделений): специальной, авиационной, подводного плавания, взрывчатых веществ, электротехнической, экспериментально-исследовательской. До 1926 года в ведении Остехбюро находился минный завод «Торпедо». Согласно постановлению СНК СССР от 3 июня 1930 года Остехбюро было передано в ведение Наркомата по военным и морским делам СССР. По положению от 28 августа 1930 года бюро занималось разработкой и внедрением «изобретений и новых конструкций военного характера в области авиации, телемеханики, радиосвязи и вооружения Военно-морских сил».

Приборы «Беми»

К концу 1924 года в Остехбюро были созданы первые образцы приборов для управления взрывами на расстоянии с помощью радиоволн. Они получили название «Беми» по начальным буквам фамилий Бекаури и его сподвижника В. Ф. Миткевича, который позднее стал академиком АН СССР. В 1929 году после успешных испытаний и при поддержке Народного комиссара по военным и морским делам М. В. Фрунзе «Беми» были приняты на вооружение Красной Армии. В 1932 году в составе Особой Краснознамённой Дальневосточной армии была сформирована рота специального назначения, вооруженная приборами «Беми» .

Бекаури и его единомышленники сосредоточились на радиоуправлении и достигли значительных успехов. Были созданы радиомины, телетанки, сверхмалая подлодка, предприняты попытки создания радиоуправляемого самолёта (за несколько десятилетий до БПЛА).

«Пигмей»

Эта сверхмалая подлодка стала героем одного фильма сериала «Искатели». Она носила название «Пигмей», к сожалению, после расстрела Бекаури подлодка осталась в единственном экземпляре и находилась на морском полигоне Остехбюро в Балаклаве до начала Великой Отечественной войны. После случайного захвата «Пигмея» вблизи Феодосии посмотреть на трофей приехали создатели итальянской сверхмалой подводной лодки и были поражены её техническими характеристиками. В 1942 году немцы хотели вывезти в Германию этот единственный образец. Но произошла нештатная ситуация, которая привела к тому, что лодка утонула. И вот, в 80-х годах вблизи Феодосии группа дайверов нашла неизвестную подлодку сверхмалой длины. Именно по этому следу ведущий сериала «Искатели» А. Ф. Хорошев смог на глубине около 50 метров найти эту сверхмалую подлодку, которую считали мифом.

Конец Остехбюро

В период сталинских репрессий в 1937 году Бекаури был арестован и 8 февраля 1938 года расстрелян. 11 апреля 1937 года Остехбюро было передано в ведение Наркомата оборонной промышленности (НКОП СССР). 20 июля 1937 года оно было реорганизовано в Особое техническое управление (Остехуправление) НКОП СССР. Распоряжением НКОП от 8 сентября 1937 года Остехуправление разделено на три самостоятельных отраслевых института: НИИ-20, НИИ-22, НИИ-36. В настоящее время разработчиком вооружения для Военно-морского флота является «Концерн «Морское подводное оружие – Гидроприбор».

См. также

• Бехтерев, Пётр Владимирович
• Дунда, Иосиф Болеславович
• Асафов, Алексей Николаевич

Литература

• Смирнов С. А., Зубков В. И. [pvo.guns.ru/book/vniirt/index.htm КРАТКИЕ ОЧЕРКИ ИСТОРИИ ВНИИРТ] — 1996
• Шошков Е. Н. Центр контрреволюции. — ЦНИИ «Гранит», 1990
• Шошков Е. Н. Репрессированное Остехбюро / Исторические сборники. Вып. 3. СПб.: Мемориал, 1995. — 206 с.
• Монетчиков С. [www.bratishka.ru/archiv/2007/12/2007_12_15.php Техника особой секретности] // Братишка : Ежемесячный журнал подразделений специального назначения. — М.: ООО «Витязь-Братишка», 2007. — № 12. — С. 58-62.

Ссылки

• Эфрусси Я. И. [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_book04db.html?id=86489&aid=82 Кто на "Э"?] — М.: Возвращение, 1996. — 91 с.

Отрывок, характеризующий Остехбюро

– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.