Остин, Джон Лэнгшо

Джон Лэнгшо Остин
John Langshaw Austin
Дата рождения:	26 марта 1911(1911-03-26)
Место рождения:	Ланкастер
Дата смерти:	8 февраля 1960(1960-02-08) (48 лет)
Место смерти:	Оксфорд
Направление:	Аналитическая философия
Награды:

Джон Лэнгшо Остин (англ. John Langshaw Austin; 26 марта 1911 года, Ланкастер — 8 февраля 1960 года, Оксфорд) — британский философ языка, один из основателей философии обыденного языка. Внёс вклад в разработку теории речевого акта. Профессор Оксфорда, член Британской академии (1958).

Биография

Сын архитектора.

Окончил оксфордский Баллиол-колледж, где учился в 1929—1933 годах. Затем там же, в Оксфордском университете, сделал карьеру: в 1933—1935 годах — в Олл-соулз-колледже, в 1935—1939 годах — в Модлин-колледже.

В годы Второй мировой войны служил в MI6.

С 1952 года и до конца жизни профессор философии (en:White's Professor of Moral Philosophy) в Крайст-Чёрч-колледже.

В 1955 году посетил США, где познакомился с Ноамом Хомским. В 1956—1957 годах председатель Аристотелевского общества (Aristotelian Society).

Философия

В основе философской концепции Остина лежит мысль о том, что главной целью философского исследования является прояснение выражений обыденного языка. Он подверг критике фундаментализм факта (который отстаивал Альфред Айер), поскольку никогда нельзя быть уверенным в своих же собственных ощущениях. Прилагательное «истинный», по Остину, не должно применяться ни к предложениям, ни к суждениям (propositions), ни к словам. Истинными являются высказывания (statements). Другая проблема, находившаяся в центре внимания Остина, это возможность познания «чужих сознаний» и его отражение в языке. Остин считает, что вера в существование сознания других людей естественна; обоснований требует сомнение в этом.

Кроме того, язык не просто описывает реальность, но и влияет на неё посредством перформативных высказываний, таковых как обещание, предупреждение или приказание. Единый речевой акт представляется Остину как трехуровневое образование:

• локутивный акт — Речевой акт в отношении к используемым в его ходе языковым средствам. Предмет семантики.
• иллокутивный акт — Речевой акт в отношении к поставленной цели и ряду условий (вопрос, ответ, информирование, уверение, предупреждение, назначение, критика). Предмет прагматики. Перформативное высказывание в отношении говорящего.
• перлокутивный акт — Речевой акт в отношении к своим результатам. Предмет риторики. Перформативное высказывание в отношении слушающего

Публикации на русском

• Остин Дж. Л. Слово как действие. — В кн.: Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. — М., 1986;
• Остин Дж. Л. Чужое сознание. — В кн.: Философия, логика, язык. М., 1987; англ. Other Minds, 1953
• Остин Дж. Л. Избранное. — М., 1999; Истина, Как совершать действия при помощи слов, Смысл и сенсибилии, Чужое сознание
• Остин Дж. Л. Три способа пролить чернила. Философские работы. — СПб., 2006
• Аналитическая философия: Избранные тексты / Сост., вступ. ст. и коммент. А. Ф. Грязнова. — М.: Изд-во МГУ, 1993: Значение слова
• Остин Дж. [www.philosophy.ru/library/lang/austin.html Истина] на портале «Философия в России»

Ссылки

• [iph.ras.ru/elib/2215.html Остин] / О.А.Назарова // Новая философская энциклопедия : в 4 т. / пред. науч.-ред. совета В. С. Стёпин. — 2-е изд., испр. и доп. — М. : Мысль, 2010.</span>
• [www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/lingvistika/OSTIN_DZHON_LENGSHO.html Остин, Джон Лэнгшо] // Энциклопедия «Кругосвет».

Отрывок, характеризующий Остин, Джон Лэнгшо

Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.