Остоженка
Поделись знанием:
Координаты: 55°44′25″ с. ш. 37°35′50″ в. д. / 55.74028° с. ш. 37.59722° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.74028&mlon=37.59722&zoom=12 (O)] (Я)ОстоженкаОстоженка
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
| улица Остоженка Москва | |
 Вид на Центр оперного пения Галины Вишневской, «Опера-Хаус» (справа) | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Город | |
| Округ | |
| Район | |
| Протяжённость |
1,1 км |
| Ближайшие станции метро | |
| Прежние названия |
Метростроевская улица |
| Почтовый индекс |
119034 (№ 1—51 и 2—44), 119021 (№ 46, 48/2, 53) |
| [www.openstreetmap.org/?lat=55.740385&lon=37.597154&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap] | |
| [maps.yandex.ru/?text=Россия,%20Москва,%20улица%20Остоженка&sll=37.597154,55.740385&sspn=0.032932,0.012386 на Яндекс.Картах] | |
| [maps.google.com/maps?ll=55.74028,37.59722&q=55.74028,37.59722&spn=0.03,0.03&t=k&hl=ru на Картах Google] | |
Улица Осто́женка (в 1935—1986 — Метростроевская улица) — улица в Центральном административном округе города Москвы. Проходит от площади Пречистенские Ворота до Крымской площади, лежит между Пречистенкой и Пречистенской набережной. Нумерация домов ведётся от площади Пречистенские Ворота. Название XVII века, дано по старинному урочищу Остожье.
Содержание
История
Остоженка — низменная, пойменная местность на берегу Москвы-реки. Здесь находились луга и покосы, обычным элементом ландшафта были стога сена, отчего местность получила название Остожье.
В XVII веке на Остожье находилась царская Конюшенная слобода и Остоженский (Остожный) государев конюшенный двор[1].
В октябре 1917 года во время Октябрьской революции в районе Остоженки большевики вели бои за овладение зданием штаба Московского военного округа (дом 15/17[уточнить]) и Провиантскими (Интенданскими) складами на Крымской площади. Здесь был смертельно ранен П. Добрынин и убиты большевики Павел Андреев (14 лет) и Люся Люсинова (20 лет), именами которых в советское время были названы московские улицы в районе Замоскворечье[2]
Улица Остоженка сохраняла своё название с XVII века вплоть до переименования в 1935 году в Метростроевскую улицу в связи с прокладкой здесь открытым способом участка первой очереди московского метрополитена. В 1986 году она стала первой московской улицей, которой было возвращено её историческое название[1].
В XXI веке
Согласно краеведу Константину Михайлову («Архнадзор»), на Остоженке за время правления Юрия Лужкова «остались считанные исторические здания, и Зачатьевский монастырь стоит в окружении целых новорусских кварталов, абсолютно пустынных, мертвенных, где за заборами мертвенные лужайки — вот новая Москва, абсолютно пугающая»[3].
С точки зрения стоимости жилья Остоженка — самая дорогая улицы Москвы, России и стран бывшего СССР. Цены на жилую недвижимость здесь одни из самых высоких в мире[4][5]. В 2013 году Остоженка заняла 8-е место в рейтинге самых дорогих улиц мира по версии агентства Knight Frank. Стоимость квартир достигла $29 тысяч за 1 метр², что на 8% дороже аналогичного жилья на Пятой авеню Нью-Йорка[6].
Примечательные здания и сооружения
По нечётной стороне
- № 1/9, жилой дом остоженского рабочего ЖСК
Здание 1926 года постройки, архитекторы — А. В. Коноров, А. В. Коссаковский, инженер И. П. Рыбаков[7].
- № 3/14, доходный дом Я. М. Филатова
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)
Правая часть здания была построена в 1907—1909 годах архитекторами В. А. Дубовским и Н. А. Архиповым[8][7]; левая часть — перестроена и надстроена Э.-Р. Нирнзее в 1904 году. Известен как «Дом под рюмкой», так как угловая башенка внешне напоминает перевернутую рюмку.
- № 5, доходный дом графа В. А. Баранова
Здание 1913—1914 годов постройки, архитектор — В. В. Воейков.
- № 7, дом Варваринского акционерного общества домовладельцев
1-я очередь здания, построенного по проекту архитектора А. В. Иванова, была готова в 1899 году, 2-я — в 1903-м. Среди жильцов корпуса дома по Остоженке были инженер В. Г. Шухов (1903—1904), профессор Московской консерватории Адольф Ярошевский (1906—1911), художник В. П. Дриттенпрейс (1910—1911), редактор журнала «Математическое обозрение» Иоасаф Чистяков (1913—1915). В корпусе по 2-му Обыденскому переулку в 1901 году жили и работали историк М. В. Довнар-Запольский, профессор Московского университета А. И. Абрикосов, экономист А. А. Мануйлов; в корпусе по Пожарскому переулку жили историк В. И. Пичета (1924—1947), биолог, основоположник экспериментальной биологии в СССР Н. К. Кольцов (кв. № 69, 1915—1940), здесь, в кв. № 66, неоднократно бывал писатель М. А. Булгаков[9]. В 1996—2002 годах в доме жил актёр Виталий Соломин[10].
- № 11 (бывш. дом № 13/12), адрес трактира Шустрова «Голубятня»
Старинное здание было снесено в 2007 году для освобождения места под строительство жилого комплекса «Остоженка 11» (архитектор — С. Кисилев).
- вл. № 15, на месте современного сквера была расположена церковь Воскресения Словущего на Остоженке, уничтоженная в 1935 году
- № 17, корп. 1, доходный дом В. И. Грязнова
памятник архитектуры (вновь выявленный объект), здание 1901 года постройки, архитектор — Л. Н. Кекушев (при участии С. С. Шуцмана).
- № 19, стр. 1, доходный дом А. И. Кекушевой
памятник архитектуры (федеральный), здание 1902—1903 годов постройки, архитектор — Л. Н. Кекушев[11].
В 2016 году особняк перешёл в собственность компании «РПА эстейт», заплатившей за него 390 млн руб.
- № 19, стр. 2, Палаты Киреевского
памятник архитектуры (федеральный), трёхэтажный жилой дом на основе постройки XVII века (перестраивался в XIX веке). С конца 1980-х годов здание пустовало и впоследствии постепенно разрушалось, пережив несколько пожаров[12]. В 2014 году под прикрытием реставрации фасадов по заказу Зачатьевского монастыря стены памятника архитектуры был незаконно разобраны до подклета подрядчиком ООО «Капитель»[13], на освободившемся месте началось новое строительство[14]. Архитектором проекта выступает Александр Рыжов, ранее уничтоживший под видом реконструкции Шталмейстерский дом в Малом Знаменском переулке[14].
- № 21, особняк А. И. Кекушевой
памятник архитектуры (федеральный), здание построено в 1900—1903 годах по проекту архитектора Л. Н. Кекушева (при участии В. С. Кузнецова)[8]. По внешнему виду здание напоминает средневековый замок в миниатюре. Лев Кекушев строил этот дом для себя и своей семьи, но после развода дом перешёл во владение его жены Анны. В настоящее время в здании размещается Бюро военного атташе Египта. Как и другая постройка архитектора, особняк Листа, данное здание называют одним из возможных адресов булгаковской Маргариты[11][15].
- № 25, стр. 1, Центр оперного пения Галины Вишневской / жилой комплекс «Опера хаус»
На месте единственного на Остоженке сквера в начале XXI века по проекту М. М. Посохина с нарушением регламента (здание выше, чем было заявлено первоначально) и в обход ограничений, установленных для заповедной зоны города, было построено здание, несущее в себе черты так называемого лужковского стиля[16]. Псевдоклассическое строение с колоннами разных ордеров нарушает исторический архитектурный облик квартала и, по мнению искусствоведа и архитектурного критика Г. И. Ревзина, является «апофеозом безвкусицы»[17].
- № 37/7 — Музей И. С. Тургенева на Остоженке
С 1839 по 1851 год особняк принадлежал Варваре Петровне Тургеневой, матери писателя Ивана Тургенева. Действие повести «Муму» происходило именно в этом доме. В 2009 году в сильно перестроенном здании (сохранился только холл) был открыт музей И. С. Тургенева. В его коллекции находятся нотный альбом возлюбленной писателя Полины Виардо, записка-приглашение на концерт от её родственника, скрипача Леонара Юбера, оригиналы писем писателя, слепок с его руки и его посмертная маска и прочие экспонаты, попавшие на Остоженку из коллекций других российских музеев[18]. В доме жил актёр Пётр Глебов[19].
- № 37/7, стр. 2
Четырёхэтажное здание было построено в 1901 году по проекту архитектора Н. И. Какорина. Предназначалось для складирования и продажи вещей, пожертвованных Московскому совету детских приютов, распоряжавшемуся в то время соседним зданием (№ 37/7)[7].
- № 39, детский приют
Здание 1902 года постройки, архитектор — С. И. Тихомиров.
- № 41, жилой дом
Здание построено в 1925—1928 годах по уникальной технологии «П. КОССЕЛЬ А/О» (Пауль Коссель и Ко), является первым многоэтажным и многоподъездным домом СССР, в конструкциях которого применялся монолитный железобетон. В доме жил поэт Михаил Зенкевич[20].
- № 47, доходный дом причта Успенской церкви
ЦГФО, здание 1913 года постройки, архитектор — И. П. Машков.
- № 49, Особняк Всеволжских
Здание, построенное между 1817-м и 1825 годами, являлось частью городской усадьба Лошаковского-Всеволожского. Здесь жили Михаил Бакунин и братья Киреевские.
- № 51/10, Особняк Абрикосовых
Здание 1873 года постройки, архитектор — М. К. Пузыревский, в 1916 году перестраивалось архитектором С. Е. Чернышёвым[21]. С ? года здесь находится пресс-бюро Службы внешней разведки Российской Федерации.
- № 53/2, Лицей Цесаревича Николая
памятник архитектуры (федеральный), здание 1875 года постройки, архитектор — А. Е. Вебер. Начиная с 1952 года[уточнить] здание занимает Дипломатическая академия МИД России.
По чётной стороне
- № 4 — главный дом усадьбы Римских-Корсаковых (1816; 1860[22]).
- № 6, стр. 1 — доходный дом Чилищевой (ок. 1816; 1847, архитектор В. Ф. Громовский; 1870, архитектор Н. И. Гущин[22]); сгорел в 2003 году, находится в руинированном состоянии[12]; проект строительства на участке владения 4—6, включая новое шестиэтажное здание и подземное пространство, в марте 2016 года был отклонён Архитектурным советом города[23].
- № 8, стр. 1, ЦГФО — доходный дом (1901, архитектор О. О. Шишковский), ценный градоформирующий объект[22].
- № 10/2/7, стр. 1 — жилой дом, XVIII—XIX вв.[22]
- № 12/1, стр. 1, ЦГФО — жилой дом (1824; 1855; 1874, архитектор С. В. Дмитриев)[22].
- № 12/1, стр. 3, ЦГФО — доходный дом Н. П. Соколова (1874, архитектор Н. П. Делекторский)[22].
- № 16 — дом на углу Остоженки и Лопухинского переулка. 16 января (по ст. ст.) 1853 года здесь родился философ Владимир Сергеевич Соловьев, сын историка Сергея Михайловича Соловьева. На конспиративной квартире в этом доме в марте 1906 года прошло расширенное заседание Московского комитета РСДРП, на котором произнёс речь о подготовке к IV (Объединительному) съезду партии В. И. Ленин. В память об этом событии на здании была установлена мемориальная доска[2]. Летом 2006 года в ходе реконструкции историческое здание было снесено целиком за исключением фасада[12]. В настоящее время в доме № 16 расположен Мультимедиа Арт Музей (МАММ), основанный в 2003 году на базе Московского дома фотографии, просуществовавшего с 1996 по 2003 год.
- № 20, памятник архитектуры (вновь выявленный объект) — доходный дом Г. Е. Бойдо (1902, архитектор Н. И. Жерихов[24][7])[22]. В конце 1990-х годов дом был реконструирован с заменой перекрытий, в результате чего интерьеры потеряли большинство элементов первоначальной отделки[24]. В доме жил певец В. А. Бунчиков[25]
- № 24, памятник архитектуры (региональный) — особняк Лыжина — Е. Е. Карташова (1830-е; 1875-18787, архитектор А. Л. Обер; 1902)[22][7].
- № 26/1 — жилой дом (1837). В доме жили актёры Лавровы, Сабуровы, Васильевы[22].
- № 28 — представительство ООН в Российской Федерации.
- № 30 — доходный дом (1886, архитектор М. Г. Пиотрович).
- № 32, стр. 1 — гостиница «Кебур-Палас».
- № 32/2 — дом Московского совета детских приютов Ведомства учреждений Императрицы Марии (ВУИМ). (1889—1890, архитектор Я. И. Антонов[26]). Факультет экономики и права МГЛУ.
- № 36 — дом Совета детских приютов, флигель перестроен а 1896 году по проекту архитектора Н. Э. Пелица[27]).
- № 38, памятник архитектуры (федеральный) — дом Еропкина (конец XVIII в., архитектор М. Ф. Казаков)[22][28]. В 1806 году оно было куплено для Московского коммерческого училища. Здание ныне занимает Московский государственный лингвистический университет.
- № 40/1 — доходный дом (1913, архитектор Н. И. Жерихов[29]). В 1995—2007 годах здесь жил мультипликатор Александр Татарский[30].
- № 42/2 — доходный дом М. В. Голубицкой (1842; 1891; 1899, архитектор Н. Д. Струков[22]).
- № 48/2, памятник архитектуры (федеральный) — Провиантские склады (боковой фасад) (1832—1835, архитектор В. П. Стасов)[22].
Общественный транспорт
- Станции метро «Парк культуры» и «Кропоткинская» Сокольнической линии.
- Автобус А
Напишите отзыв о статье "Остоженка"
Примечания
- ↑ 1 2 Муравьёв В. Б. (2006), с. 234.
- ↑ 1 2 Имена Московских улиц (1988).
- ↑ [echo.msk.ru/programs/att-history/712776-echo/ Осторожно, история: Алексей Клименко, Константин Михайлов] // «Эхо Москвы», 26 сентября 2010.
- ↑ www.rokf.ru/realty/2008/08/07/101643.html
- ↑ [archive.is/20120713002806/realty.lenta.ru/news/2011/03/09/rating/ Остоженка попала в десятку самых дорогих жилых улиц мира]
- ↑ [topkvadrat.ru/freestyle/article/samoe-dorogoe-zhile-v-rossii--na-ostozhenke-v-mire-24166 Самое дорогое жильё в России — на Остоженке, в мире — на Pollock’s Path в Гонконге] на сайте topkvadrat.ru, 26 декабря 2013
- ↑ 1 2 3 4 5 Москва: Архитектурный путеводитель / И. Л. Бусева-Давыдова, М. В. Нащокина, М. И. Астафьева-Длугач. — М.: Стройиздат, 1997. — С. 290-293, 297. — 512 с. — ISBN 5-274-01624-3.
- ↑ 1 2 Нащокина М. В. Московский модерн. — 2-е изд. — М.: Жираф, 2005. — С. 489. — 560 с. — 2500 экз. — ISBN 5-89832-042-3.
- ↑ [reestr.answerpro.ru/monument/?page=0&search=%EE%F1%F2%EE%E6%E5%ED%EA%E0&Submit=%CD%E0%E9%F2%E8 Городской реестр недвижимого культурного наследия города Москвы]. Официальный сайт Комитета по культурному наследию города Москвы. Проверено 11 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BUft2RBg Архивировано из первоисточника 18 октября 2012].
- ↑ [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=8773 Соломин Виталий Мефодьевич]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 14 марта 2015.
- ↑ 1 2 Мурзина, Марина. [www.aif.ru/realty/city/ot_moderna_do_panelnogo_stroitelstva_kak_menyalas_moskva_v_xix-xx_vv От модерна до «панели»] // Аргументы и факты. — 2014. — № 12 (1741) за 19 марта. — С. 42. (Проверено 11 июня 2016)
- ↑ 1 2 3 [www.maps-moscow.com/userdata/part_02.pdf Московское архитектурное наследие: точка невозврата (выпуск 1)]. www.maps-moscow.com. Проверено 5 июня 2015.
- ↑ [www.rapsinews.ru/incident_news/20140718/271751121.html Дело возбудили по факту разбора стены памятника в центре Москвы.] // 18 июля 2014.
- ↑ 1 2 [realty.newsru.com/article/14jul2014/palaty_ostozh «Реставрация по-московски»: у Зачатьевского монастыря под видом противоаварийных работ снесли палаты XVII века] // «Новости недвижимости», 14 июля 2014
- ↑ Вострышев М. И., Шокарев С. Ю. Москва. Все культурные и исторические памятники. — М.: Алгоритм, Эксмо, 2009. — С. 192. — 512 с. — (Московские энциклопедии). — ISBN 978-5-699-31434-8.
- ↑ Хранитель. Алексей Ильич Комеч и судьбы русской архитектуры / Н. Самовер. — М.: Искусство — XXI век, 2009. — С. 68. — 383 с. — 1100 экз. — ISBN 978-5-980-51-060-2.
- ↑ Ревзин Г. И. Лужковская Москва: стиль вампир // «Профиль», 24 ноября 2003.
- ↑ Чернова, Вера. [www.gazetametro.ru/news2/dom_mumu_stal_turgenevskim_muzeem/ Дом «Муму» стал тургеневским музеем] // Metro Москва. — 2009. — № за 8 октября. — С. 5. (Проверено 11 июня 2016)
- ↑ [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=1956 Глебов Петр Петрович]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 22 марта 2015.
- ↑ [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=10799 Зенкевич Михаил Александрович]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 19 марта 2015.
- ↑ Зодчие Москвы времени эклектики, модерна и неоклассицизма (1830-е — 1917 годы): илл. биогр. словарь / Гос. науч.-исслед. музей архитектуры им. А. В. Щусева и др.. — М.: КРАБиК, 1998. — С. 206, 261. — 320 с. — ISBN 5-900395-17-0.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 [reestr.answerpro.ru/monument/?page=0&search=%EE%F1%F2%EE%E6%E5%ED%EA%E0&Submit=%CD%E0%E9%F2%E8 Городской реестр недвижимого культурного наследия города Москвы]. Официальный сайт Комитета по культурному наследию города Москвы. Проверено 11 сентября 2012. [www.webcitation.org/6BUft2RBg Архивировано из первоисточника 18 октября 2012].
- ↑ [archnadzor.livejournal.com/377418.html Застройка участка в начале Остоженки: проект отклонен Архсоветом] // «Архнадзор», 31 марта 2016
- ↑ 1 2 Нащокина М. В. Московский модерн. — 2-е изд. — М.: Жираф, 2005. — С. 365. — 560 с. — 2500 экз. — ISBN 5-89832-042-3.
- ↑ Московская энциклопедия / С. О. Шмидт. — М.: Издательский центр «Москвоведение», 2007. — Т. I, Лица Москвы. — С. 241. — 639 с. — 10 000 экз. — ISBN 978-5-903633-01-2.
- ↑ Зодчие Москвы времени эклектики, модерна и неоклассицизма (1830-е — 1917 годы): илл. биогр. словарь / Гос. науч.-исслед. музей архитектуры им. А.В.Щусева и др. — М.: КРАБиК, 1998. — С. 22. — 320 с. — ISBN 5-900395-17-0.
- ↑ Зодчие Москвы времени эклектики, модерна и неоклассицизма (1830-е — 1917 годы): илл. биогр. словарь / Гос. науч.-исслед. музей архитектуры им. А.В.Щусева и др. — М.: КРАБиК, 1998. — С. 194. — 320 с. — ISBN 5-900395-17-0.
- ↑ Владение, составившееся из соединения четырёх смежных участков, было оформлено при покупке в 1764 году на жену П. Д. Еропкина Елизавету Михайловну имения полковника Алексея Ивановича Дубровского, который приобрёл его у княгини Анны Васильевны Кальцовой-Масальской; в 1772 году Еропкиной было куплено смежное владение капитанши Телегиной, а в 1794 году ещё одно владение — у вдовы лейб-гвардии поручика Анны Александровны Микулиной; кроме этого было присоединено небольшое пустое место. — см.: Императорское Московское Коммерческое Училище на Остоженке // История Московского Купеческого Общества. — М., 1914. — Т. 4. — С. 78—81.
- ↑ Зодчие Москвы времени эклектики, модерна и неоклассицизма (1830-е — 1917 годы): илл. биогр. словарь / Гос. науч.-исслед. музей архитектуры им. А.В.Щусева и др.. — М.: КРАБиК, 1998. — С. 102. — 320 с. — ISBN 5-900395-17-0.
- ↑ [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=9564 Татарский Александр Михайлович]. Лица Москвы. Московская энциклопедия. Проверено 14 марта 2015.
Литература
- Имена Московских улиц: Путеводитель. — 5-е издание. — М.: Московский рабочий, 1988. — 480 с. . ISBN 5-239-00067-0
- Муравьёв В. Б.. Московские улицы. Секреты переименований. — М.: Алгоритм, Эксмо, 2006. — 336 с. — (Народный путеводитель). — ISBN 5-699-17008-1.
- А. Л. Баталов, Л. А. Беляев. [books.google.ru/books?printsec=frontcover&id=RF1ToqZ_T5sC#v=onepage&q&f=false Сакральное пространство средневековой Москвы]. — М.: Феория, Дизайн. Информация. Картография, 2010. — 400 с. — ISBN 978-5-4284-0001-4.
Ссылки
- [maps.yandex.ru Карты Яндекс] — [maps.yandex.ru/map.xml?mapID=1&size=1&scale=9&mapX=6306&mapY=8364&act=5&mapWidth=960&distance=1230,-6250;950,-6450;780,-7010;950,-7230;1340,-7410;1840,-7600;2360,-7800;3090,-8110&tool=grab Остоженка]
- [maps.google.com Google Maps] — [maps.google.com/maps?q=Moscow&t=h&hl=en&om=1&ie=UTF8&z=15&ll=55.739723,37.597747&spn=0.010485,0.035834 Остоженка]
- [moscow.gramota.ru/map302.shtml Грамота.ру об Остоженке]
- [www.ctel.msk.ru/misc/moskow/msk48.htm Старая Москва. Остоженка]
- [www.restoran.ru/msk/articles/msk_guide/ostozhenka Остоженка]
- [www.kotoroy.net/story.php?id=63 Москва которой нет: Остоженка, 19, стр. 2. Палаты Киреевского]
Отрывок, характеризующий Остоженка
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
