Остров Сите
| Остров Сите фр. Île de la Cité | |
 | |
| 48°51′18″ с. ш. 02°20′48″ в. д. / 48.85500° с. ш. 2.34667° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=48.85500&mlon=2.34667&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 48°51′18″ с. ш. 02°20′48″ в. д. / 48.85500° с. ш. 2.34667° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=48.85500&mlon=2.34667&zoom=9 (O)] (Я) | |
| Акватория | Сена |
| Страна |  Франция |
| Регион | Иль-де-Франс |
| Район | Париж |
| Площадь | 0,225 км² |
| Население (2007 год) | 1168 чел. |
| Плотность населения | 5191,111 чел./км² |
Остров Сите́ или Ситэ[1] (фр. Île de la Cité [il də la site]) — один из двух сохранившихся островов реки Сены в центре Парижа и, вместе с тем, старейшая часть города. Бульвар дю-Пале́ делит остров на две примерно равные части, восточная часть принадлежит 4-му городскому округу, а западная — 1-му.
Остров Сите соединён с обоими берегами и соседним островом Сен-Луи девятью мостами:
- Новый мост (единственный пересекающий остров)
- мост Сен-Луи (ведёт на остров Сен-Луи)
- мост Архиепархии (выход на левый берег)
- мост Двойного Денье (на левый берег)
- Малый мост (на левый берег)
- мост Сен-Мишель (на левый берег)
- Аркольский мост (выход на правый берег)
- мост Менял (на правый берег)
- мост Нотр-Дам (на правый берег)
Благодаря его центральному положению и достопримечательностям, входящим в первую десятку исторических памятников архитектуры французской столицы (собор Парижской Богоматери, Сент-Шапель, Консьержери и Дворец Правосудия), на острове в любое время суток и года разгуливают многочисленные туристы.
История
Сите был заселён уже в античные времена — сначала на острове обосновалось кельтское племя паризиев, затем (с 52 года до н. э.) Лютеция стала римским поселением после присоединения Галлии к Римской империи. Поселение хоть и было важным торговым пунктом, однако большого влияния в Римской империи не имело. Когда в начале VI века Хлодвиг I перенёс столицу франкского королевства в Париж, остров Сите снова завоевал значение. Во времена правления Хильдеберта I из династии Меровингов в 540—550 годах была построена первая христианская церковь Парижа — базилика Св. Стефана, на чьём месте через несколько веков был сооружён собор Парижской Богоматери.
К началу XI века для Роберта II на острове Сите был построен королевский дворец, который вплоть до XIV века оставался резиденцией французских королей. В 1244—1248 годах дворцовый комплекс был дополнен часовней Сент-Шапель, задуманной как хранилище реликвий, вывезенных Людовиком IX из Константинополя в 1239 году. По приказу Филиппа IV Красивого королевский дворец на острове был заново перестроен в 1302—1313 годах. Однако во время Жакерии 1358 года выяснилось, что дворец не может обеспечить надёжную защиту правителю, поэтому королевская семья была вынуждена переехать сначала в Отель Сен-Поль близ Бастилии, а затем в перестроенный Лувр. Карл V отдал дворцовый комплекс частично во владения парламента, выполнявшего тогда функции органа правосудия. Дворец Правосудия существует и по сей день, уже в новом здании. Оставшиеся помещения были отданы управителю дворца, консьержу, от него и произошло название Консьержери.
Помимо дворцового комплекса на острове в те времена располагались кафедральный собор, рынок, госпиталь Отель Дьё и жилые дома. Сите состоял из примерно сорока улиц, на которых были сооружены трёх- и четырёхэтажные дома, чей первый этаж был каменным, а верхние были отстроены из дерева и самана. С берегами Сены Сите был соединён при помощи 4-х мостов.
В 1584 году Генрих III приказал объединить 3 маленьких острова восточней Сите и присоединить их к Сите. Таким образом площадь выросла с первоначальных 8 до 17 гектаров. На этом месте была построена площадь Дофина и частные дома. Вырученные от продажи домов деньги пошли на строительство моста, соединяющего оба берега. По иронии судьбы сегодня Новый мост является самым старым из сохранившихся мостов Парижа.
До революции в Ситэ, кроме собора Нотр-Дам, было до 20 церквей и до 15 000 жителей.
В XIX веке Сите претерпел большие изменения: не считаясь с исторической ценностью зданий острова, градостроитель барон Осман снёс все постройки между королевским дворцом и собором. На их месте были сооружены здания префектуры полиции и коммерческого трибунала. Также старое здание Отеля Дьё, ранее располагавшееся частично на острове и частично на левом берегу, было снесено и заменено на более большое (площадью 3 га) несколькими метрами дальше. Между новыми зданиями были проложены три прямые улицы, переходящие в мосты.
Достопримечательности
- Собор Парижской Богоматери
- Сент-Шапель
- Дворец правосудия
- Консьержери
- Площадь Дофина
- Мемориал жертвам депортации
- Больница Отель-Дьë
- Птичий и цветочный рынок
Напишите отзыв о статье "Остров Сите"
Примечания
- ↑ Ситэ, согласно многочисленным изданиям различных Академий СССР (архитектуры; наук и др.), а также Института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина.
Отрывок, характеризующий Остров Сите
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…
В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
