Остроградский, Михаил Михайлович
Михаил Михайлович Остроградский | |
Дата рождения | |
---|---|
Дата смерти |
30 октября 1923 (61 год) |
Принадлежность | |
Звание | |
Сражения/войны |
Михаил Михайлович Остроградский (Остроградский-Апостол) — российский и украинский военный деятель, контр-адмирал (1917), командующий Украинским Черноморским флотом (1917—1919).
Биография
Родился 24 сентября 1862 года в с. Пашеновка Полтавской губернии. Происходил из старинного казацкого рода, потомок гетмана Д. П. Апостола.
Биография
Военную карьеру начал в 1887 году в Морском корпусе. Произведён в мичманы в 1890 году. Учился в Военно-Морской Академии. В 1906 году стал командиром эскадренного миноносца «Страшный». В 1908 был назначен флаг-капитаном командира отдельного Практического отряда Черноморского флота, а с 1912 года — флаг-капитаном штаба начальника бригады линейных кораблей. 6 декабря 1912 — капитан 1-го ранга[1]. 28 июля 1914 Михаила Остроградского, как одного из самых опытных офицеров, назначают командиром крейсера «Память Меркурия». Крейсер во время Первой мировой войны был одним из самых активных боевых кораблей флота, действовавшего на виражах коммуникациях в районах Босфора, Варны, Констанцы и Кавказского побережья. 4 ноября 1916 крейсер «Память Меркурия» совместно с эсминцем «Пронзительный» провели успешную набеговую операцию на румынский порт Констанца, который в то время был захвачен турецко-болгарскими войсками.
В ноябре-декабре того же года М. Остроградский огнём корабельной артиллерии обеспечивал высадку десантов в устье Дуная на румынском фронте, вёл противоборство с немецко-турецким флотом и их перевозками на море.
В 1917 году Михаил Остроградский становится командиром линейного корабля «Святой Евстафий», а через два дня — членом комиссии по назначению льгот и привилегий личному составу флота за войну. С распадом Российской империи и провозглашением на Украине Центральной Рады Михаил Остроградский активно включается в процесс украинского военного строительства. Его считают инициатором «флаговой» украинизации Черноморского флота в 1917—1918 годах.
В годы Гражданской войны сначала был морским министром гетманской армии (c 1 мая по 29 июля 1918 года — командующий Украинским флотом в Севастополе), затем — состоял в Белом флоте[2].
17 апреля 1920 Указом Директории УНР Симон Петлюра назначил контр-адмирала М. Остроградского «Главным начальником Черноморского флота и заместителем Военного Министра по делам военного и торгового мореплавания.»
Эмигрировал, скончался 30 октября 1923 года в Бухаресте.
Напишите отзыв о статье "Остроградский, Михаил Михайлович"
Примечания
- ↑ [www.petergen.com/publ/omsa32.shtml СПИСОК офицерских чинов русского императорского флота]
- ↑ Граф Г. К. На «Новике». Балтийский флот в войну и революцию / Предисл. и комментарии В. Ю. Грибовского. — СПб.: издательство «Гангут», 1997. — 488 с. илл. ISBN 5-85875-106-7. Тираж 5300 экз. // 2-е издание
Это заготовка статьи об адмирале. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Остроградский, Михаил Михайлович
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.