Осьминожка

Осьминожка
Octopussy
Жанр	боевик приключенческий фильм триллер
Режиссёр	Джон Глен
Продюсер	Альберт Р. Брокколи
Автор сценария	Джордж МакДоналд Фрейзер Майкл Г. Уилсон Ричард Мэйбаум
В главных ролях	Роджер Мур Луи Журдан Мод Адамс Стивен Беркофф Десмонд Ллевелин Кристина Уэйборн Роберт Браун
Оператор	Алан Хьюм
Композитор	Джон Барри Тим Райс
Кинокомпания	MGM/UA Entertainment Co.
Длительность	131 мин
Бюджет	35 млн $
Сборы	187,5 млн $
Страна	Великобритания Великобритания США США
Год	1983
Предыдущий фильм	Только для твоих глаз
Следующий фильм	Никогда не говори «никогда» (неофициальный)
IMDb	ID 0086034
Выход фильма «Осьминожка» (оригинальное название — Octopussy)

К:Фильмы 1983 года

«Осьминожка» (англ. Octopussy) — кинофильм совместного производства Великобритании и США. Тринадцатый фильм о Джеймсе Бонде по мотивам рассказов Яна Флеминга «Осьминожка» и «Собственность леди».

Сюжет

В прологе фильма Джеймс Бонд оказывается в неназванной латино-американской стране. Его заданием является диверсия на военной базе. Он переодевается в военную форму и пытается проникнуть на базу, но его раскрывают. Во время перевозки на грузовике Бонду удаётся бежать при помощи девушки-подручной. Он садится в спрятанный мини-самолёт и взлетает, используя шоссе как взлётно-посадочную полосу. Кубинцы засекают его и выстреливают по нему ракетой противовоздушной обороны, однако Бонду удаётся увернуться от неё, и она попадает в ту самую военную базу, на которой ему было приказано устроить диверсию. Задание выполнено.

Тем временем в Восточном Берлине спасающийся от погони агент 009 ценой собственной жизни доставляет в резиденцию британского посла в ГДР яйцо Фаберже. Яйцо оказывается подделкой. Начальник Бонда — M — подозревает, что КГБ продаёт драгоценности на аукционах, чтобы профинансировать свои операции против стран Запада. Бонд отправляется на аукцион Сотбис, где выставляется на торги настоящее яйцо, чтобы найти продавца. Человек, который во что бы то ни стало желает приобрести его — афганский принц в изгнании — Камаль Хан. Во время осмотра Бонд незаметно подменяет настоящее яйцо фальшивкой.

После этого Бонд отправляется в Индию, чтобы выяснить намерения Камаля. После прибытия он знакомится со своим будущим помощником — Виджаем — и затем направляется в казино, где выигрывает у Камаля в кости 200 000 индийских рупий. Камаль раскрывает его и понимает, что Бонд представляет собой серьёзную опасность. Вечером люди Камаля хватают Бонда и держат взаперти в его особняке. Ночью в особняк Камаля прилетает на вертолёте советский генерал Орлов. Бонд сумел частично подслушать их разговор, но так и не узнал их главных намерений.

После побега Бонд выходит на таинственную женщину по прозвищу Осьминожка, символ которой (в виде осьминога) он видел во дворце Камаля. Бонд решает нанести ей визит и узнает, что даже Камаль боится её и не смеет ей противоречить. Осьминожка предлагает Бонду пожить на её личном острове, а Камаль нанимает наёмных убийц, чтобы те убили Бонда. Осьминожка признается, что занимается с Камалем контрабандой драгоценностей, но и сама ведет свой бизнес, держа цирк, который колесит по всему миру. После стычки с наёмниками Бонд убегает, а Осьминожка считает его погибшим.

Через несколько дней Бонд отправляется в ГДР, город Карл-Маркс-Штадт, где выступает с гастролями цирк Осьминожки. 007 забирается в служебный вагон поезда и узнаёт план Камаля и Орлова — взорвать атомную бомбу на арене цирка, на базе ВВС США. Последствия взрыва будут неотличимы от последствий взрыва американской бомбы. В связи с напряжённой политической ситуацией Европа будет настаивать на одностороннем ядерном разоружении. В этом случае Советский Союз сможет без труда её захватить. Бонд нейтрализует одного из трюкачей-близнецов и советских солдат, после чего угоняет машину и пытается скрыться. Бомба находится в поезде, пришедшем в движение, и 007 преследует его, несмотря на то, что ему прокололи шины. Генерал Орлов бежит за ним, но его расстреливают. С огромным трудом Бонд пробирается внутрь. Затем он долго скрывается от людей Камаля, в результате вступает в поединок с его помощником и вторым братом-близнецом. Циркача он убивает, но с поезда падает. Начинается представление, 007 пытается добраться до базы ВВС, однако его преследуют многочисленные полицейские, так как он угнал машину. Переодевшись в клоуна, он проникает на арену. С помощью Осьминожки ему кое-как удаётся в последний момент вывести бомбу из строя. Осьминожка понимает, что Камаль и Орлов её предали, и вместе со своими товарищами пробирается к нему в логово. Бонд и Кью на воздушном шаре летят туда, но Камаль похищает Осьминожку и садится в самолёт. Бонд прыгает со скаковой лошади и цепляется прямо за крыло самолёта, Камаль пытается его скинуть, но безуспешно. Его помощник вылезает наружу и пытается убить 007, но гибнет сам. Бонд выводит самолёт из строя и прыгает с Осьминожкой, а Камаль разбивается вместе с самолётом. Настоящие драгоценности возвращены, Бонд и Осьминожка вместе.

В ролях

• Роджер Мур — Джеймс Бонд, агент 007
• Мод Адамс — Осьминожка
• Луи Журден — Камаль Хан
• Кабир Беди — Гобинда, телохранитель Камаля
• Кристина Уэйборн — Магда
• Стивен Беркофф — генерал Орлов
• Виджей Амритрадж — Виджай
• Дэвид Мейер — Мишка (первый трюкач-близнец)
• Энтони Мейер — Гришка (второй трюкач-близнец)
• Джеффри Кин — Фредерик Грей, министр обороны Великобритании
• Уолтер Готелл — генерал Гоголь
• Ева Ройбер-Штайер — Рублевич, ассистентка Гоголя
• Лоис Максвелл — мисс Манипенни
• Роберт Браун — M
• Десмонд Ллевелин — Q
• Дуглас Вилмер — Джим Фаннинг
• Джереми Буллок — Смизерс
• Пол Хардвик — Советский лидер
• Альберт Мозес — Садруддин
• Кен Норрис — Полковник Луис Торо
• Сондерс Смитерс — Майор Клайв

Гонорары

• Роджер Мур — 4 000 000 $ (+5 % от прибыли). Итого общий гонорар составляет 5 200 000 $.

Музыка

Подробнее см. в статье «Octopussy (soundtrack)» в английском разделе.

Главная тема — песня «All Time High» в исполнении Риты Кулидж.

Отрывок, характеризующий Осьминожка

– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.