Книга пророка Осии

Книга пророка Осии (ספר הושע)
'
Раздел:	Малые пророки
Язык оригинала:	еврейский
Легендарный автор:	Осия
Местность:	Самария
Викитека:	Книга пророка Осии Текст на Викитеке

Книга пророка Оси́и (ивр. ‏הוֹשֵׁעַ‏‎) — пятнадцатая часть Танаха, часть Ветхого Завета, написана пророком Оси́ей.

В Библии она находится под номером 28. Место написания: Самария. Написание завершено: после 745 г. до н. э. Охваченное время: до 804 — после 745 г. до н. .э.

Последние 12 книг Ветхого Завета принято называть «малыми» пророками, поскольку их общий объём меньше объема Книги Исаии или Иеремии, что, однако, не умаляет значения этих пророческих книг. В Еврейской Библии (Танахе) они помещены в один свиток, который называется «Двенадцать» (арам. תרי עשר). Скорее всего, они были собраны в одну рукопись ради сохранности, поскольку по отдельности маленькие свитки могли легко потеряться. Первая книга, книга пророка Осии, подобно одиннадцати другим, названа по имени её автора, в данном случае Осии, полная форма имени которого звучит как Хошеа и означает «спасённый».

Из книги, носящей имя Осии, мы почти ничего не узнаём о самом пророке, кроме того что он был сыном Беери́я. Его пророчества адресованы в основном к Израилю, об Иудее упоминается лишь вскользь. Осия вообще не упоминает об Иерусалиме, между тем о крупнейшем колене Израиля, Ефреме (Эфраим), он говорит 37 раз, а о столице Израиля, Самарии, — 6 раз.

Личность и время автора

Имя Осия вероятно происходит от глагола спасать и означает — «Он спас». Пророчества Осии приходятся на темную и печальную пору Северного царства VIII века до н. э., между успешным царствованием Иеровоама II и уничтожением Царства Израиля Ассирией. Времени, когда отпадение народа от Бога стало необратимым, служение тельцам Иеровоама I и Ваалу стало преобладающей религией в царстве. Осия вероятно сам являлся выходцем из Израильского царства, поскольку писал на выраженном северном диалекте.

Темы

Основная тема книги Осии — это завет между Богом и Израилем. Завет представляется как брак Израиля и Бога. Нарушением Израилем завета приводит к его отпадению от Бога. За этим следует наказание и прощение.

Содержание

Господь повелел Осии жениться на блуднице. В этом мы видим блудодействие Израиля, который, будучи «женой» Бога, отступил от Него и поклонялся другим богам. Несмотря на явную метафору, вполне возможно, что речь шла о реальном эпизоде из жизни пророка. Имена женщины и её отца должны указывать на то, что она лицо вполне реальное. Некоторые экзегеты полагают, что здесь употреблена метонимия: Гомерь названа «женой блудницей» как представительница народа, который «блудодействует», отступив от Господа.

Пророк получает повеление дать своим детям символические имена. «Изреель» (с др. еврейского «Бог сеет») — долина Изрееля, в частности Мегиддона, лежит на пути сообщения между Египтом и Ассирией; она часто являлась полем битвы (ср. Суд. 4:12—16; 6:33; 1Цар. 28:4; 4Цар. 23:29). В то же время её имя, указывающее на плодородие («Бог сеет»), напоминает обетования о рождении нового народа —23). «Кровь Изрееля» — намек на кровавую расправу Ииуя, положившего начало новой династии (4Цар. 9:10), над последними представителями династии Амврия и Ахава. «Лорухама» — нелюбимая, непомилованная. «Лоамми» — не Мой народ. Имена трех детей, по-видимому, символизируют возрастающий гнев Божий. В то же время вслед за этим в пророчестве утверждается, что будет время, когда все изменится.

Во второй главе описывается развод, который является символом расторжения завета между Богом и Израилем. Возможно, это опять было реальное событие, использованное Осией как притча. Заканчивается глава обещанием, что однажды Бог возобновит свой завет с Израилем. И в третьей главе мы видим, как это происходит: Осия выкупает свою жену (она могла продать себя в рабство или, возможно, её любовник потребовал выкуп за её возвращение домой). Он ставит условия отсутствия интимной близости, как знак того, что Израиль будет без всех признаков независимости государственности, прежде чем Бог возвратит его себе и поставит над ним потомка Давида — Мессию.

Главы 4-10 — серия последовательных пророчеств, объясняющих, почему Бог разгневался на Израиль. Первые обвинения обращены против священников. Они, кто должен был заботиться о народе и наставлять его, сами совратили его с пути Бога. Они не учат Израиль и сами отказываются от познания, поэтому погибает народ и вместе с ним священники — те, кто должен был обратить народ и наставить его на путь истинный (4:4-9).

Описываются основные культы — плодородия, «дерево и посох», указывается на разврат, связанный с отправлением языческих культов (4:12-13). Тельцы Беф-Авена — дом греха (Бет-Иль, Вефиль — Дом Бога) (10:5). Захотел ходить вслед суетных — об Иеровоаме I (5:11).

Но не только священники виноваты в этом (5:1), правители Израиля также являются примером отпадения от Бога, и народ следует за ними (7:3-7). Однако эти цари сами были поставлены народом, притом не из дома Давида, отказавшись подчиняться Богу, и он вполне разделяет их вину (8:4).

Всё это приводит к возникновению извращенного представления о культе Господа Бога. В условиях, когда отсутствует учение, Богослужение может легко превратиться в языческую церемонию, лишенную всякой святости и совершаемую в осуждение принимающим в ней участие (8:5-14).

Даже внешняя политика Северного царства является причиной осуждения, поскольку опирается не на покровительство и заступничество Бога, а на помощь союзников — язычников (8:9).

Осия приводит те слова Господа, которые должны помочь Израилю (6:6). Богом было заповедано Моисею множество правил, относящихся к культу, но сейчас Он сам меняет акценты, не жертвы и празднества, а внутреннее следование Богу — вот ключ к спасению.

В 12 главе Осия сравнивает Иакова с его потомками — израильтянами. Иаков получил благословение, с ним был заключен завет, а Ефрем, то есть царство Израиля, который нарушил завет, потерял благословение. Израиль-Иаков был верен Господу и уповал только на Него во всех тяготах, даже борясь с ним. Израиль — Северное царство, ушел от Господа и искал помощи у людей и богов.

Глава 13 предсказывает уничтожение Северного царства Ассирией, поскольку не будет более помилования.

В главе 14 пророк призывает народ Израиля молиться о прощении и обещает его возрождение, если тот всем сердцем обратится к Богу.

Отрывок, характеризующий Книга пророка Осии

Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами: